Владимир Колычев - Круче, чем оружие

– Через окно?

Парень прошел мимо, не останавливаясь. Третий этаж всего. Может, он на четвертый шел. Такую высоту обычно берут пешком, так что ничего удивительного. И все равно странно.

– Они ее к себе потащили. – Женщина тоже проводила парня заинтересованным взглядом, может, вспомнила что-то.

– Молодой человек! – окликнул парня Степан.

Тот остановился:

– Да?

Степан сразу его узнал.

– Сева?

Парень кивнул, повернулся к нему и натянуто улыбнулся.

– А чего мимо проходишь?

– Да не хотел мешать.

– К дружкам своим идешь?

– К каким дружкам?

– А которых ночью убили.

– Кого убили? – фальшиво удивился бандит.

– Сева, врать уметь надо… Скажи, что ходишь тут, вынюхиваешь.

– Да нет!

– А может, ты на место преступления вернулся? Убил своих дружков и вернулся посмотреть, как у нас тут, да?

– Не убивал я!

– А кто убил?

– Сами хотим знать.

– И Скат хочет?

– Ну, хочет…

– Где он?

– Ну-у… Далеко…

– Значит, близко, – усмехнулся Степан.

– Нет его здесь! – У Литвака нервно дернулась щека.

– А чего ты так разволновался? Совесть нечиста? Корнева вчера убили. Ваша работа?

Женщина слушала с открытым ртом. Но Степан обратил на нее внимание лишь после того, как она, взяв его за руку, грудью прижалась к его локтю. Ее можно было понять. Литвак сам по себе – зрелище не для слабонервных, а тут еще разговор об убийстве. Страшно. Но еще больше – любопытно.

– Девушка, вам пора, – кивком показал на дверь Степан.

– Да нет, я постою, – отстраняясь от него, не без смущения сказала она.

– Сейчас здесь будут стрелять. – Степан вынул из кармана наручники.

– Да?

Женщину как ветром сдуло. Но дверь закрылась неплотно. Еще немного, и появится щель, через которую можно будет наблюдать за происходящим.

– А кто будет стрелять? – спросил Литвак, настороженно глядя на стальные браслеты.

– Ты можешь.

– Нет у меня ничего. И не было.

– Поэтому Корнева топором тюкнул?

– Я тюкнул?

– Руки!

– Руки?.. Ну, хорошо, – с недобрым умыслом согласился Сева.

Сомкнутые руки он протянул, чтобы обмануть Степана, сбить его с толку. Но хитрый маневр не удался. Степан был начеку. Бандит попытался его оттолкнуть, но сам оказался на полу. И еще носом приложился к ступеньке.

– Ой-ё! – взвыл он от боли.

Степан уложил его на живот, заломил руки за спину. Сева дернулся, попытался его оттолкнуть, но тут же получил кулаком в затылок. Это его и успокоило.

Услышав шум, к Степану подоспел патрульный, но к этому времени стальные браслеты уже украшали руки Литвака. Степан не постеснялся заметить, что они очень ему шли.

Тихо было в машине, уютно. Но вдруг налетел ураган. За окном заскрипел снег, открылась дверь, сильные руки схватили Ската за шиворот. Он попытался ударить человека, который потянул его на себя, но ему не хватило для этого пространства. Удача явно была не на его стороне. Зато Круча «поймал волну». Он швырнул Ската в снег, ему на помощь пришел другой мент, вдвоем они легко заломали его. Подъехала «канарейка», Ската бесцеремонно затолкали в «собачник».

В РОВД его первым делом потащили в кабинет – на допрос. Там усадили на стул, и Круча, нависая над ним, выплеснул в лицо:

– Литвак тебя сдал!

Скат мотнул головой. Не мог Литвак его сдать… Но в то же время, откуда менты узнали о машине, в которой он ждал новостей?

– Это ты дал отмашку на Корнева!

– Не знаю ничего, – мотнул головой Скат.

– Ты – организатор убийства!

– Бред!

– Смотри в глаза! – потребовал Степан.

Он схватил Ската за лицо и задрал голову, заставляя смотреть в глаза. Лицо у него каменное, непроницаемое, вроде бы спокойное. А глаза бешеные. И столько чертей в них. Если они начнут выпрыгивать, начнут бить… А удар у Кручи мощный, уж Скат это знал. До сих пор сердце замирает в груди, как вспомнишь.

– Отвали!

– Тебе же сказали, никакого беспредела! – продолжал сверлить его взглядом старлей.

– Никто мне ничего не говорил! И беспредела никакого нет!

– А Корнев?

– Не знаю ничего.

– А Сафрон знает! И он за своего пацана спросил! Где Жук? Где Бублик?.. Он убили – они получили! И ты получишь!..

– Никто никого не убивал!

– Литвак тебя сдал! – сказал Круча, как будто клин осиновый в душу забил.

Жук с Бубликом убивали, и только Литвак мог это знать. Значит, он действительно раскололся. А еще Литвак мог рассказать о конфликте с Жуком. О том, как Скат велел ему завалить Сафрона. Была отмашка? Была, значит, и Корня мог заказать Скат. Он же сказал – валить всех сафроновских. Значит, он виноват в убийстве Корня. Значит, его можно сажать.

– Никто никого не убивал! – дернулся Скат.

– Жук Корнева убил! Жук и Бублик!.. Ты хоть понимаешь, что это для тебя значит?

– Не хочу ничего понимать!

В ответ Степан влепил ему пощечину. У Ската зазвенело в голове и поплыло перед глазами.

– Ну ты прямо как дите малое. Воспитывать и воспитывать… – Он снова замахнулся, но все же заставил себя остановиться и опустил руку. – Давай без истерик! Давай с умом! – призвал он. – И давай подумаем, как нам выйти из положения!

– Куда выйти?

– Туда и пойдешь. Если голову не включишь…

– Короче можешь?

– Если короче, то Литвак валит все на тебя. Ты отмашку давал, и точка. Ты можешь свалить на него, но это замкнутый круг, а нам результат нужен. Сдай Жука. И Бублика. Под протокол. Скажешь, что видел, как Жук убивал Корнева.

– Я не видел.

– Видел. И хотел остановить… Ты же хотел остановить? Кузовиков же просил тебя не беспределить? Просил. А Жук с катушек сорвался… Или не было?

Скат кивнул. Жук реально слетел с катушек. И Кузовиков просил вести себя тихо. Раз Круча это знает, значит, Литвак «слил» ему все… И эта сука теперь будет гулять на свободе. Где справедливость? А справедливость нужно восстанавливать. Но для этого Скат должен как минимум выйти на свободу. Пацанам он скажет, что Жука и Бублика сдал Литвак, а ему всего лишь предложили подтвердить его показания. Пришлось идти на хитрость.

– Пойдешь как свидетель, – сказал Круча.

– Не хотелось бы.

– Это ненадолго.

– Что значит ненадолго?

– Дело закроют. В связи с гибелью обвиняемых… С Ивановым это уже прошло.

– С Ивановым?

– Ну, кто такой Сантик, ты уже знаешь. Его твой Ключников убил… А сам он в больнице умер, если ты вдруг не в курсе.

– Да в курсе, – скривился Скат.

Пацанов не просто вырезают, а выкашивают. Братва уже на измене, Литвак вот сломался – от нервного напряжения. «Ответку» давать Сафрону надо, а кто на дело пойдет? Кто пацанов организует? Валится все, рушится. Но нужно держаться.

– Непросто тебе сейчас. Понимаю.

Степан взял ключ, снял со Ската наручники, сел за стол, достал бланк протокола, стал его заполнять. И так тихо стало в кабинете. Слышно было, как шуршит перо по бумаге, да из коридора доносились какие-то звуки. Еще в кабинете было тепло. Может, это и разморило Ската. Он задремал, свесив голову на грудь. А потом и вовсе заснул.