Сандро Петралья - Спрут-5. Корень проблемы

— Как вы смеете…

Эспиноза улыбнулся:

— Прошу прощения, я пошутил. Мой визит носит деловой характер.

— Что за дело? Чем вы занимаетесь?

— Часами. Всех типов. Я от них просто без ума. Если часы высокого качества, ничто не может заставить их остановиться. Разве что землетрясение. К сожалению, эти тонкие приборы не в состоянии его выдержать… Это отчасти напоминает то, что происходит сейчас с «Сицилтекноплюсом».

— Землетрясение, о котором вы говорите, стоило жизни моим отцу и брату.

— Жестокость, которую я, разумеется, осуждаю. Но арест Корво в качестве ответного хода свидетельствует о куда более тонкой игре. Всего лишь несколько цифр, собранных вместе и напечатанных на бланке банка Антинари, и Корво готов, спекся! Вот это называется стиль!

— Что вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы «Сицилтекноплюс» вновь заработал, как раньше. Хочу помочь вам. Но чтобы сделать это, мне нужно прежде встретиться с вашим придворным художником Тано Каридци. Настоящий артист!

Лицо Андреа оставалось бесстрастным.

— Не знаю, о ком вы говорите.

— Спокойный голос, никаких эмоций… Поздравляю вас. Полное самообладание. Впрочем, Гарвард — лучшее место для подготовки руководящих кадров.

— А откуда вам известно, что я учился в Гарварде?

— Знать все о других и стараться, чтобы ничего не знали о тебе — вот краеугольный камень моей философии. Разве вас не учили тому, что информация это власть? Дайте знать Тано, что я жду его завтра вечером на молу номер девять. На моей яхте мы сможем спокойно поужинать и поговорить, не опасаясь посторонних глаз.

Андреа ничего не ответил, провел ладонью по лбу.

Эспиноза направился к двери. На пороге на него чуть не налетел выскочивший из коридора Нинни, мчавшийся на новых роликах с красными колесиками.

— Папа, смотри, как я здорово научился кататься!

Андреа увидел катящего ему навстречу Нинни. Мальчик сиял от радости, но вдруг споткнулся, закачался, потерял равновесие, и Андреа еле успел вытянуть руку, чтобы не дать ему растянуться на полу. Улыбаясь, он прижал сына к себе.

— Опля, ты мой пленник!

Давиде расставлял по местам стулья на веранде. Вытянувшись на плетеном шезлонге, Глория наблюдала за ним. Потом вдруг спросила:

— От кого ты скрываешься?

Давиде, застигнутый врасплох вопросом, обернулся.

— Я? Я ж тебе уже говорил: у меня неприятности из-за контрабанды…

Глория пристально поглядела ему в лицо.

— Говорить-то ты мне действительно говорил. Но только это неправда.

Потом опустила руку в карман свитера кашмирской шерсти, что-то вынула оттуда и протянула Давиде.

— Во всяком случае, я не желаю ничего знать. Я чувствую, что могу тебе доверять. Вот, держи, это ключ от дома в Гармише.

Давиде взял ключ. Зажал в кулаке.

В эту минуту на веранду вкатил на роликах Нинни. Подъехал к матери и обхватил ее руками за шею. Давиде посмотрел на них.

— Если вы действительно любите мальчика, увезите его отсюда. Уезжайте, возвращайтесь в Америку. Притом, ради Бога, скорее, как можно скорее!

Корво стоял, прислонившись к книжному шкафу, в кабинете, предназначенном в тюрьме для допросов. Его адвокат сидел за столом.

Когда растворилась дверь и вошла Сильвия, Корво метнул на нее взгляд, полный ненависти:

— А, добрый день. Добро пожаловать!

Сильвия сделала вид, что не расслышала, и спокойно уселась за стол рядом с адвокатом.

— Здравствуйте, доктор Корво.

Корво сел напротив нее. Жилы на шее у него вздулись от ярости. Он наставил на Сильвию указательный палец.

— Я хорошо знаю таких, как вы. Вы становитесь судьями, чтобы за казенный счет ездить по всему свету, давать блиц-интервью и придумывать всякие другие штуки лишь ради собственной рекламы. Вас заботит не закон, а спектакль.

Сильвия вновь не поддалась на провокацию. Раскрыла папку и углубилась в бумаги — целую толстую книгу.

— Глядите, вот документы. Из них явствует, что три года назад вы получили многомиллионную сумму за подряд на строительство нескольких областных больничных комплексов.

Жестом, выражающим глубокое презрение, Корво смахнул на пол документы.

— Жалкие клочки бумаги! Лживые, фальсифицированные, специально сфабрикованные моими врагами!

Вмешался адвокат Корво. Спокойным, сдержанным тоном он произнес:

— Во всяком случае, при разбирательстве такого рода преступления, госпожа судья, обычно принято временное предоставление свободы.

— Нет. Обычно принято придерживаться мнения судьи. А я полагаю, что доктор Корво должен оставаться в тюрьме.

— Но, синьора…

Сильвия почувствовала, что сейчас самое время нанести первый удар.

— Я жду прибытня очень важного свидетеля. Он вот-вот должен приехать из Соединенных Штатов.

Корво вновь уселся на свое место.

— Из Соединенных Штатов? Кто бы это мог быть?

— Вы это узнаете в свое время. А пока что скажите мне…

Корво разжал сжатые в кулаки руки и с силой хватил ладонями по столу.

— Ничего не скажу! Я с вами вообще не желаю разговаривать. Если вы думали, что вам удастся припереть меня к стене парой своих детских вопросов, то не на такого напали!

— Вы тоже, видно, не за ту меня принимаете, если надеетесь подействовать на меня, повышая голос. Будете отвечать или нет?

— Я только хочу, чтобы вы…

Сильвия прервала его:

— Отвечайте: да или нет?

— Нет!

Сильвия поднялась, указала ему на дверь.

— Прошу вас, доктор Корво. Что касается меня, то я со своей стороны тоже не имею ничего против, чтобы вы возвратились в камеру.

Главный прокурор Бенти взял две таблетки и проглотил, запив водой. Потом помассировал лоб.

— Я думаю, что головная боль это профессиональная болезнь судейских. А вы как считаете?

Сильвия улыбнулась:

— Только тех, кто слишком усердно ломает себе голову.

Бенти был далеко не в лучшем настроении. Чувствовалось, что нервы у него на пределе.

— Да, конечно, вот именно насчет некоторых головоломок я и собирался с вами поговорить. Ваши предположения насчет Аннибале Корво уж слишком рискованные. А пока что я получил его заявление с просьбой об освобождении.

— Надеюсь, вы не собираетесь ее удовлетворять?

Бенти вздохнул:

— Увы, закон мне велит это сделать.

Сильвия взяла лежащее перед Бенти досье.

— Но вы познакомились с результатами проведенного мною расследования? В записной книжке Мазино Сальерно значился телефон и адрес Корво. А в тот вечер, когда убили Миммо Линори, Корво находился в клубе «Приве», где выступала женщина, послужившая приманкой.

— Совпадения!

— А если бы Мазино подтвердил?

— Если, если… Не можем же мы отправлять правосудие, основываясь на одних «если».