Ирина Лобусова - Королевы Привоза

Таня очнулась от холода. Керосиновая лампа продолжала тлеть. Рваные тени на стенах страшного пантеона еще больше подчеркивали зловещую атмосферу этого ужасного места. Она с ужасом уставилась на высохшие головы трупов, составлявшие с вазами как бы одно целое. Внезапно Тане подумалось, что именно так, ужасающим способом, убийца пытался делать из убитых людей кукол.

Это действительно были куклы — конечно, не настоящие, но они становились настоящими в больном, извращенном мозгу убийцы.

Проверяя свою догадку, Таня подошла ближе, поднесла лампу к ближайшей «кукле» — с головой Дуньки-Швабры. Лампа осветила свежие разводы краски на фарфоровой вазе. Но краска не была предназначена для стекла, а потому расплылась, потекла вниз, образуя у основания вазы самые причудливые разводы.

Таня не сомневалась больше в том, что убийца пытался расписать вазу как платье куклы, что он специально сотворил эту ужасающую матрешку, для сходства с куклой воспользовавшись человеческой головой.

Теперь было совершенно понятно, почему никто не нашел головы жертв. Их и не могли найти. Убийца воспользовался головами для своих извращенных целей. Фарфоровые же вазы, скорей всего, покупал в лавке сестры Яшки Лысого. Возможно, говорил, что самостоятельно расписывает вазы красками. И для этой цели снял в магазине подвал.

Таня стала внимательно осматривать каждую «куклу». Внезапно в основании шеи незнакомой женщины что-то привлекло ее внимание. Она поднесла лампу.

Яркий свет упал на узкую золотую полоску. Таня просунула палец и, преодолевая отвращение, вытащила золотую цепочку, на которой крепился небольшой, по всему видать, старинный медальон. На крышке был изображен голубок, несущий в клюве пышную ветку. Изящная, немного старомодная работа… Такие вещицы предпочитали в мещанских семьях.

Таня попыталась раскрыть медальон. Это было не так просто сделать. Замочек не открывался. Но наконец, после долгих попыток, ей это удалось, крышка щелкнула и отскочила. С одной стороны медальона была фотография убитой — лет на 10 моложе. С другой — выгравировано имя и дата рождения. Прочитав, Таня не поверила своим глазам.

Это было абсолютно невероятно! Разгадка оказалась настолько неожиданной, что Таня была потрясена. Она перечитывала имя снова и снова. Ей вдруг показалось, что с глаз ее спала густая, плотная пелена.

Все стало ясно. Все выстроилось в четкий, логический ряд. Таня нашла убийцу с Привоза.

Японец развязал кожаный мешочек и высыпал бриллианты на стол. Камни засверкали в ярком свете электрической лампы.

— Ты сдержала слово, — сказал он.

— Разве я могла его не сдержать? — Таня пожала плечами.

— Вот они, ростки новой жизни! — Мишка алчно запустил пальцы в камни, и бриллианты словно заструились по его ладоням. — Новая жизнь для всех!

— Что ты имеешь в виду? — Таня не поняла.

— Я скажу тебе, раз хочешь. Ты имеешь право узнать. Это мой полк. Новая жизнь для тех, кто хочет уйти из прошлого. Воров больше не будет. Будет красный командир!

— Я не понимаю… — Таня нахмурилась, — полк… так ты сказал?

— Точно! Все мои люди пойдут в полк, и я стану таким же командиром, как Котовский. Ты слышала, шо с ним?

— Слышала. Он в коннице красных. И ты что же… хочешь, как он?

— А как мне можно не хотеть? Хватит быть бандитом! Хочу податься в начальники. Время сейчас такое… Самое время да погулять. А там, глядишь, чин заслужу, в почете буду… Всё как у людей!

— Ты не был простым бандитом. Ты был королем Одессы!

— Это все в прошлом. Теперь у Одессы другие короли. А мне самая прямая дорога туда. В полк. Я давно за это думал. Денег только не хватало на амуницию, на людей вооружить. А теперь всё будет. И форма, и оружие. Всё как положено.

Таня поняла, что идею эту Японец обдумывал уже давно, и что именно сейчас она начала получать свое реальное воплощение, потому так открыто Японец и говорил. Тане показалось, что она смотрит какой-то нелепый сон — из бандитов в красные командиры! Но у нее хватило ума держать свои впечатления при себе. И она продолжала молчать.

— Да, совсем забыл, — Японец порылся в кармане и вытащил какую-то бумажку, — вот тебе адрес акушерки, которая работала в одесской тюрьме в 1900–1902 годах. Ну, она дольше работала, но в эти годы точно была там.

Крепко сжав бумажку, Таня вышла из кабинета в ресторане, где встречалась с Японцем.

— Это ужасно! — Володя крепко сжал руку Тани.

Они сидели в его квартире, куда Таня пришла сразу после встречи с Японцем. Володя же, после бесплодных поисков Тани, вернулся к себе домой. Она появилась неожиданно, ночью, и он был так счастлив, что вообще не хотел говорить ни о чем!

Но Таня рассказала о страшном пантеоне убийцы и внимательно выслушала рассказ о разговоре с бывшей горничной.

— Мария Токарчук, — нахмурилась она, — я всегда подозревала, что убийца — женщина. Значит, Розу Шип она убила, чтобы отомстить за мать, и подбросила хозяйского младенца. Все сходится. Младенец ассоциировался у нее с разбитой куклой… Идем!

— Куда? — перепугался Володя.

— Как это куда? Беседовать с акушеркой! Нечего больше тянуть.

Таня энергично потащила за собой Володю, который, вдруг разом забыв про все убийства, готов был пойти за ней на край света.

— Я помню эту страшную девушку, Марию Токарчук, — благообразная старушка поставила на стол, покрытый кружевной скатертью, дымящиеся чашки с чаем, — это было очень давно.

— Почему страшную? — спросила Таня.

— Она попала в тюрьму за убийство младенца, — сказала бывшая акушерка. — С такими не церемонятся ни охранники, ни другие заключенные. Потому-то с ней и произошла трагедия.

— Какая трагедия? — спросили одновременно и Володя, и Таня.

— Ее изнасиловали трое охранников, в тюрьме. Это было ужасно. Они буквально не оставили на ней живого места. Но самым ужасным было то, что она забеременела. Когда узнала, хотела покончить с собой. Я помогала ей, как могла… — старушка замолчала. — А потом она родила ребенка.

— Что с ним стало, с ребенком? — голос Тани дрогнул, она уже все поняла.

— Она задушила его сразу после родов, — сказала бывшая акушерка, — почти у меня на глазах. Я не успела его спасти. После этого ее отправили в психиатрическую лечебницу, где она пробыла некоторое время. Но вышла оттуда очень скоро, чтобы опять вернуться в тюрьму. За убийства.

— Ребенка похоронили? — спросила Таня.

— За оградой Второго Христианского кладбища, там, где всегда хоронили умерших в тюрьме некрещеных младенцев. Могилы, конечно, отдельной у него не было.

Когда Володя и Таня покинули гостеприимный дом бывшей акушерки, оба молчали. Говорить не хотелось. Все было так страшно, что это не отражали слова.