Дрор Мишани - Скрытая угроза

Авраам открыл графу « Сообщение » и написал в ней: « Илана ». И не стал продолжать.

– Сейчас это неважно, – шепнул он себе. – Неважно.

Сейчас его ждет новое расследование, и это возможность доказать – в основном себе, – что недавние провалы были случайными. Инспектор вытащил сообщение из поступающей почты и перенес его в архив. Не вляпался ли он в очередные промашки при начале нового расследования? Не одурачил ли его кто-то снова, как это сделали родители Офера? Враки Хавы Коэн он учуял сразу. Он был начеку и не поверил ни единому слову из того, что она говорила.

Авраам быстро оделся. Может, именно из-за того, что Илана уговаривала его не исчезать, он не включил мобильник, даже когда вошел в свой кабинет – с опозданием, так, чтобы никто его не заметил. В ее отчете были фразы, которые он уже помнил наизусть: « Руководитель группы допустил ошибку уже при допросе матери, сразу, как она сообщила об исчезновении сына… Оглядываясь назад, можно также сказать, что первый допрос отца не был достаточно основательным, учитывая тот факт, что тот «раскололся» и признался в убийстве своего сына при кратчайшем допросе, проведенном другим следователем группы… »

В половине девятого Бени Сабан как-то испуганно, не постучавшись, влетел в дверь его кабинета. Он был удивлен, когда увидел, что Авраам сидит за столом, погруженный в открытую перед ним папку уголовного дела.

– Вы и вправду здесь? – спросил Сабан. – Илана Лим ищет вас с шести утра. Забыли, что отпуск закончился?

Авраам взглянул на него с удивлением. Откуда Бени знает, что Илана послала ему этот отчет для ознакомления? Он все еще был уверен, что именно поэтому она и позвонила.

– Не заметил, что сотовый выключен, – сказал инспектор. – Сожалею. Она сообщила вам, почему ищет меня?

Ответ его поразил.

– Эта ваша воспитательница… Хава Коэн, – сказал Сабан. – Ее отделали чуть ли не до смерти. Она в «Вольфсоне», в коме. Илана с семи утра на месте преступления и хочет, чтобы и вы ехали туда как можно скорее.

Дороги к Тель-Авиву были забиты, и Авраам впервые за долгое время включил сирену. Он ехал быстро – против движения вдоль бульвара Кугель, а оттуда в Яффу, через Кирьят Шалом. Илана ответила сразу – и ни словом не обмолвилась о его утреннем исчезновении. Услышала вой сирены, спросила:

– Едешь?

– Буду через пять минут, – сказал Авраам.

Лим уже вернулась в свой офис, в тель-авивскую штаб-квартиру. Она спросила, объяснили ли ему что к чему, и Авраам сказал, что Сабан поставил его в известность. Хаву Коэн нашли около трех часов ночи. Она лежала в канаве под мостиком пешеходной дорожки, точно на границе между Яффой и Тель-Авивом, недалеко от Музея Эцель. Травмы на ребрах и на груди, но больше всего на голове. Трое суданцев обнаружили ее без сознания и вызвали полицию. Бени не имел ни малейшего представления о том, как долго она пролежала в этой канаве или каково ее состояние на данный момент. Суданцев допросили, и они задержаны, хотя и не подозреваются в нападении.

– С уверенностью можно сказать, что это та самая женщина? – спросил Авраам.

– Да, – ответила Илана. – Ни сотового, ни каких-либо документов не обнаружено, но мы ее опознали по машине. В пять утра.

– Что значит «по машине»?

– Ее машина на стоянке. Патрульная полиция вызвала охранника и просмотрела с ним фото камер безопасности. Они узнали ее, увидев, как она в полвторого ночи подъехала и вышла из красной «Субару Джасти». Мы позвонили ей домой и разбудили ее сына. Он вообще не знал, что она вышла из дома. Проверил в спальне и увидел, что ее там нет. Патрульная машина взяла его в «Вольфсон», и он опознал ее в хирургии.

Почему Авраам удивился, услышав, что у Хавы Коэн есть сын? Может быть, потому, что до этого момента она была просто воспиталкой, которая, судя по всему, издевается над детьми… Разоралась на него во время допроса и скрыла, что ей угрожали по телефону… Он не спросил ее, замужем ли она и есть ли у нее дети. И не стал теперь спрашивать Илану, сколько лет ее сыну.

– Выкарабкается? – спросил он вместо этого.

– Трудно сказать, она все еще на операционном столе. Но удары по голове очень серьезные. Камнем. Как я понимаю, расквашена вся левая сторона лица.

В воображении инспектора возникло жесткое лицо Хавы Коэн, все залитое кровью. И ее сын, глядящий на нее из-за спины врачей. Каждый раз, как Авраам вспоминал ее лицо, его охватывала ненависть.

– Ави, я знаю от Сабана, что ей угрожали, – сказала Илана. – Мы что-то предприняли по этому поводу?

Прошла минута, прежде чем ее собеседник понял, что она на самом деле спрашивает.

Бени Сабан говорил о Хаве Коэн: «Твоя воспиталка».

– Нет, Илана, – сказал Авраам. – Был один угрожающий звонок, который она скрыла, продолжая утверждать, что взрывчатка не имеет к ней никакого отношения. Я допрашивал ее несколько часов, спросил, не получила ли она какой угрозы, и она все отрицала. И со вчерашнего дня у нас возле садика несколько патрульных единиц. Без ее жалобы мы больше ничего не могли сделать.

Инспектор видел вдали маленький деревянный мост и канаву под ним. Патрульные машины перекрыли улицу.

– И что теперь? – спросил Авраам. – Продолжать расследование?

– Хочу услышать, что есть у тебя, и тогда продолжим, – сказала Илана. – Криминалисты работают там уже несколько часов, но ты знаком с обстановкой и угрозами и, может, разглядишь то, чего мы не увидели. Я хочу, чтобы ты потом пришел сюда и рассказал мне, что знаешь. И мы вместе проанализируем ситуацию. Сможешь подскочить ко мне в офис в одиннадцать?

Первое, что ему захотелось сделать, – это увидеть Хаву Коэн на месте преступления. В час тридцать шесть она въехала на парковку в своей красной «Субару Джасти» и, несколько раз покружившись по спящей стоянке, припарковалась возле пустой сторожевой будки. Искала ли она другую машину? Кого-то дожидалась? Никакая другая машина не въехала на парковку между часом и половиной третьего. Время прибытия Коэн казалось инспектору странным, потому что час был не круглый. Приехала ли она на встречу раньше времени или, может быть, опоздала? На ней были джинсы и зеленая кофта с короткими рукавами, а в руке – матерчатая сумка. Она заперла машину, осмотрелась, а потом взглянула на часы на запястье. Встревоженной Хава не выглядела. Авраам не сомневался, что это она: он узнал ее мелкие и быстрые шаги. Она пересекла прогулочную дорожку и вышла за пределы диапазона камеры. Инспектор обошел ее старенький автомобиль и ничего такого не увидел. Старая, потрепанная машина, давно не мытая. На пыльном заднем стекле пальцем было нарисовано кривое сердце, пересеченное двумя стрелами. Несмотря на то что Коэн ехала в этом авто в одиночку, «Субару» была частью места преступления, и полицейский осторожно влез в нее, запихнув ноги в ботинках в пластиковые бахилы, а руки – в перчатки. Запах в салоне машины показался ему знакомым. На кресле рядом с сиденьем водителя лежал полиэтиленовый пакет с парой кроссовок «Адидас» сорок третьего размера, видимо, принадлежащих сыну Хавы, а на полу у сиденья валялось синее полотенце. В бардачке – старая дорожная карта, квитанция с заправки, два компакт-диска и буклет «Желтые страницы».