Дрор Мишани - Скрытая угроза

– Хочу извиниться за то, что случилось. У нас Новый год, так что мне захотелось пожелать вам удачного Нового года и начать все с чистого листа.

Коэн ответила не сразу, и Хаим услышал ее дыхание. Неужели она не была уверена, что это он?

– Зачем вы звоните так поздно, господин Сара? – подала наконец голос Хава.

– Ну я же сказал: попросить у вас прощения. И еще сказать, что не имею никакого отношения к тому чемодану, который подкинули к вашему садику. Я бы такого не сделал. Если б вы знали меня получше, так поняли бы, что это не я.

Хаим снова услышал ее дыхание. И в отдалении – голоса из телевизора.

– И вы только за этим позвонили? – спросила Хава.

Сара еще раз подтвердил это:

– Сейчас у нас дни, когда принято просить прощения, разве не так?

Уже тогда мужчина почувствовал, что разговор вышел хороший. Пока он говорил, его злость на Коэн прошла.

Внезапно она спросила:

– Кто-нибудь из полиции допрашивал вас по поводу чемодана?

– Да, сегодня меня вызвали в участок на допрос, – рассказал Хаим, хотя не был уверен, что должен это говорить. Его собеседница снова замолчала, а потом, когда она заговорила, голос ее был повежливее, не таким агрессивным.

– А можете рассказать мне, что у вас спрашивали? – поинтересовалась женщина.

– Была ли у нас стычка и есть ли у вас в садике конфликты с другими родителями.

– И что ж вы ответили?

– Что это не конфликт, и что в детсаду нет никаких конфликтов.

– Вас не спрашивали о людях, работающих в детсаду?

Сара не понял этого вопроса и сказал, что нет.

– Уверены? – переспросила Хава. – У вас ничего не спрашивали про помощницу, которая работала в прошлом году?

Потом воспиталка задала Хаиму еще пару вопросов про допрос в полиции, и он ответил, подчеркнув все хорошее, что сказал про нее. Перед тем как положить трубку, она пожелала ему счастливого Нового года, и он ответил:

– До встречи в садике. Не завтра, а после праздников.

А чуть раньше Коэн произнесла фразу, которую ее собеседник надеялся услышать:

– А я и не думала, что вы как-то связаны с этим чемоданом, господин Сара. Этот чемодан вообще не имеет никакого отношения к садику. Но спасибо за звонок. И поцелуйте малыша Шалома.

С течением лет Хаим понял, что если начнешь обход до половины одиннадцатого, торговля будет жидкой, но ему хотелось вернуться домой до часу дня, чтобы проделать все по плану. И поэтому он начал пораньше. До одиннадцати люди еще не проголодались и не думают про перекус, лучшее время для торговли едой – между половиной двенадцатого и половиной третьего. После трехчасового приема клиентов притомившиеся работники ждут случая перекусить, но выйти из конторы на улицу и что-то купить себе еще нельзя, потому что прием посетителей заканчивается в час дня. Вот они и покупают бутерброды – чтобы почувствовать, что перерыв близехонько.

И основная занятость – в Департаменте внутренних дел. В Налоговом управлении бутербродов купили меньше, потому что жалованье у работников повыше, и многие из них заказывают еду или выходят за ней на улицу. Там лишь немногие знали Хаима, и большинство ни разу не обменялись с ним хоть одним словом.

Из-за праздников в большом зале, где продлевают загранпаспорта и выдают удостоверения личности, очередь была короткой, и Сара перешел в маленький зал, в отдел загранвиз, где была основная работа. Десятки гастарбайтеров с женами и работодателей толпились в очереди, не зная, когда попадут к чиновнице. Некоторые с семи утра были на ногах и без крошки во рту.

Хаим тоже впервые пришел туда только затем, чтобы продлить Джени вид на жительство, истекший еще до свадьбы, когда она потеряла работу. К счастью, тогда ему не пришлось стоять в очереди. Чиновница приняла их сразу, как пришли, потому что тут работал Илан, его двоюродный брат. Джени случайно заметила там Марисоль, филиппинку, с которой они в день свадьбы познакомились на Кипре, и очень обрадовалась. Муж этой женщины, по специальности маляр, был намного моложе Хаима и уже дважды разведен. Они все еще собирались уехать в Южную Америку, но сперва пытались продлить вид на жительство Марисоль, а в Департаменте внутренних дел им стали чинить препятствия. Чиновники сомневались, не фиктивный ли это брак, несмотря на фотокарточки с Ларнаки. Джени все нудила Хаиму, чтобы тот замолвил за них словечко своему кузену, и он замолвил. Он тогда еще не продавал здесь еду – это началось лишь через пять лет, когда закрылась компьютерная фирма, в которую он поставлял горячие обеды, а другая фирма разорвала с ним договор по бюджетным соображениям. Тогда, после долгих месяцев без работы, у Хаима и появилась идея о том, чтобы продавать еду здесь. Мать поговорила с Иланом, и вместе они все это провернули. С тех пор двоюродного брата продвинули в должности и поставили начальником отдела регистрации населения. Сара постучался в закрытую дверь его кабинета, но ответа не получил, и одна из чиновниц сказала, что тот в отпуске до конца Йом Кипура. Хаим сообщил ей, что и он тоже на несколько дней уезжает.

– Прикольно! С Джени и детишками? – спросила она, и Сара с улыбкой подтвердил это.

После работы он вернулся домой и поспал после обеда, а в начале четвертого пошел пешком в центр города.

Билеты на самолет Хаим купил в полчетвертого в турагентстве «Мэджик турс» на площади Вейцмана в Холоне.

Широкая площадь, серая и безлюдная, лежала в окружении старых жилых высоток, вроде бы пустующих. И одежных лавок там было мало. В большинстве турагентств на площади виднелись рекламные плакаты на русском и российские или украинские пейзажи, из-за чего он и выбрал «Мэджик турс». Но и там работали русские. Служащая, пригласившая его подсесть к ее столу, печатала одним пальцем левой руки. Это была женщина лет пятидесяти, низенькая и широкобедрая, в костюме, узких очках и без обручального кольца. В ожидании результата поисков она попыталась завязать с Хаимом беседу.

– У вас там бизнес?

– Там жена. Еду к ней с детишками, – ответил Сара.

Сидящая рядом пожилая пара заказывала организованную поездку в Испанию и Италию. А Хаим уже был готов и к следующим вопросам.

– Хорошо, что сказали, что двое других – дети, – заметила сотрудница агентства. – Какого возраста?

– Старшему семь, а младшему три.

– А, так цена почти полная, – сказала служащая, и Хаим представил себе ту минуту, когда покажет Эзеру и Шалому билеты. Он планировал сделать это лишь за день до полета. Может, сперва покажет им упакованный чемодан и спросит: «А знаете, куда мы завтра едем?» Хаим представлял себе, что мальчики найдут правильный ответ, но если они не догадаются, то он скажет: «Едем к маме!»