Данил Харин - Проблема 28 [СИ]

— Это лишнее, Константин Федорович, — тряхнул головой генерал.

Полковник и сам понимал это. И ему совершенно не нравилось то, что пришлось напоминать Бородину о его семье.

Родители генерала погибли в 2015 во время терактов в Париже. Отетственность за те взрывы взяла на себя ИГИЛ. Тогда еще, за два года до разгрома, самая активная террористическая организация на планете. Которая стремилась стать первым в мире полноценным террористическим государством. Но еще сильнее, чем смерть родителей, на Бородина повлияла смерть младшего брата. Тот смотрел на него, как на безусловный образец для подражания. И поспешил поступить на службу в антитеррористический отдел федеральной службы безопасности, когда ему было всего 23. В 25 он стал самым молодым майором в истории отдела. А в 26 он пытался остановить террориста-смертника в аэропорту Симферополя. Он успел оттолкнуть в сторону молодую мамочку с грудным ребенком на руках и сбить с ног молодого арабского паренька с безумными глазами и текущими по вискам струйками пота… Но не успел остановить его руку. Паренек нажал на кнопку взрывателя, и под оглушительный звук взрыва отправился на свидание со своим кровожадным богом. Прихватив с собой молодого майора ФСБ Никиту Бородина и еще троих человек. Тот взрыв был организован одной из группировок, возникших на обломках ИГИЛ. Эта группировка была известна теперь под именем «Жадид».

— Может и лишнее, — прерывая задумчивую паузу произнес Завьялов, а потом решился, и вместе со следующими словами бросился в омут с головою, — Но это могло стать мотивом…

— Мотивом? — изумился генерал.

Если бы Завьялов был специалистом по чтению лиц, он, наверное, мог бы оценить искренность этого восклицания. Но он не умел ловить и интерпретировать движения зрачков и расширение ноздрей, подергивание губ или непроизвольные жесты руками. А потому он просто смотрел в глаза своему старому боевому товарищу, собираясь сказать все, что хотел. Он набрал в легкие побольше воздуха и тихим, но твердым голосом произнес:

— Мотивом для того, чтобы организовать похищение Евгения Селеверстова, преподнести это, как дело рук группы «Жадид», и получить добро президента и мирового сообщества на спасательную операцию. Операцию, которая, по сути, стала бы полной зачисткой той самой группы. А после зачистки «обнаружить» пропавшего ученого на одной из «тайных баз» террористов на территории Москвы. Получить орден на грудь и сладкое чувство отмщения за любимого брата.

На последнем слове воздух в легких совсем закончился. А вместе с воздухом закончилась и его служебная смелость. Его обвинение, а это было именно обвинением, озвученное в этом вычурном кабинете с оптимизированным воздухом, прозвучало совсем не убедительно. Прозвучало даже как-то по хамски. И теперь полковник мог рассчитывать на адекватный ответ от начальника. Но он никак не мог рассчитывать на ту реакцию, которую его тирада вызвала у генерала.

Тот смотрел на него таким взглядом, что бывает у людей, которых какая-то мысль или даже какое-то отдельное слово собеседника, вдруг наталкивает на совершенно неожиданное открытие и заставляет немедленно, с разбегу нырнуть в собственные размышления.

— Почему Альберт начал думать в эту сторону? — продолжая смотреть словно бы сквозь своего подчиненного, спросил Бородин, — что его зацепило?

— Несколько вещей, — несмело ответил ошеломленный реакцией генерала Завьялов, — но главная из них — уцелевшие заряды на дороге.

— «Термиты»… — тихо, как будто подтверждая самому себе свою собственную мысль, проговорил генерал. Его правая рука нашарила на столе карандаш и он принялся крутить его между пальцев, очевидно, помогая себе думать.

Растерянный Завьялов просто молча сидел напротив. Он раздумывал скорее не над тем, о чем сейчас думает генерал, а о том, стоит ли ему думать об этом. Наконец он решил, что просто дождется объяснения.

— Альберт — умница! — выныривая из оцепенения и потрясая рукой с карандашом, заявил вдруг генерал.

— О чем ты? — не понял полковник.

— Вероятность того, что акция спланирована внутри страны, очень велика. Вот только… — Бородин замолчал, словно забыв договорить.

— Только что? — не выдержал Завьялов.

— Только я не единственное должностное лицо, которому такое по силам, и которому это может быть очень даже на руку, — ткнув карандашом в направлении собеседника, заключил директор АТБ. И тут же спросил, — Альберт не хочет давать нам адрес, который он узнал, так?

— Не хочет, пока не убедится, что мы не пытаемся, как он выразился, «помочиться против ветра», — подтвердил полковник.

— А я не могу доказать, что я тут не при чем… — задумчиво произнес Бородин, — и вычислить того, кто мог это затеять до утра мы просто не успеем…

Завьялов чувствовал себя неуютно. Он теперь совсем не знал, что ему делать. Чего ждать от генерала и что говорить Альберту. Он не видел выхода.

Но генерал и не собирался взваливать на его плечи такую ношу. Еще раз смерив товарища взглядом, и очевидно, утвердившись в принятом им решении, он одним рывком встал из-за стола. Его фигура по-прежнему смотрелась очень ладно под тканью превосходно сшитого костюма. Никакого живота. Широкие плечи. Крепкая шея. За исключением измученного лица, генерал был в порядке.

Он подошел к небольшому книжному шкафу, подпиравшему восточную стену кабинета. Открыл левую дверцу. За ней обнаружился сейф. Хороший такой сейф, добротный. Такие же использовались в Наногороде для хранения некоторых документов.

Замок поочередно отсканировал сетчатку глаза и отпечатки пальца генерала, потом дождался введения шестизначно цифрового кода, и после этого бесшумно открылся. С нижней полки сейфа Бородин вытащил свою мобильную рабочую станцию. Закрыл сейф, потом шкаф и вернулся к своему месту, водрузив станцию на середину стола.

Едва уловимый шелест системы вентиляции вдруг без всякой причины ударил Завьялова прямо по нервам. Монолит сознания начал стремительно плавиться и заваливаться куда-то в сторону. Мужчина поспешно закрыл глаза и сосредоточился на дыхании. Вдох на четыре счета, задержка, выдох на шесть счетов, снова задержка. И еще круг. И еще. Вдох, задержка, выдох. Вдох, задержка, выдох. Сознание начало обретать нужную плотность.

— Константин Федорович, — голос генерала смягчил мерзкий звук кондиционера. Словно настройщик ослабил натяжение струн на чересчур пронзительно звучавшей гитаре, — Ты в порядке?

— Да, порядок, — Завьялов открыл глаза и, встав с кресла, подошел к столу генерала.

— Уверен? — переспросил тот, приводя в действие рабочую станцию «СМУ28».

— Да, да, — отмахнулся полковник, — Все хорошо. Голова немного закружилась.