Хидео Ёкояма - 64

«Посмотри на меня! Да посмотри же на меня!»

Акикава шумно выдохнул в микрофон.

– У нас здесь написано только: «Префектура Д.». Из какого места нашей префектуры звонил похититель? Ведь вы наверняка уже получили все необходимые данные от провайдера «До-Ко-Мо»… – Последний вопрос мог бы стать оливковой ветвью, а мог обернуться решающим ударом.

Отиаи поднял голову. На его лице застыло выражение загнанного в угол человека.

– Я… не знаю.

– Так пусть придет сюда тот, кто хоть что-нибудь знает!

После этого выкрика в зале снова поднялся шум. Репортеры дали волю насмешкам. Собравшихся на сцене осыпали бесконечными издевками и криками. Добропорядочная внешность Отиаи перестала кого-либо сдерживать. Он испуганно смотрел на журналистов, которые кричали:

– В самом деле, хватит!

– Уходите!

Некоторые обращались напрямую к Акикаве. Эспаньолка повернулся к Акикаве с неприязненным выражением, словно хотел спросить: «Чему вы их учите?»

– Еще один вопрос! – Акикава упорно отказывался отдать микрофон. Шея и уши у него покраснели; похоже, он дошел до отчаяния. – Начальник Отиаи, данное похищение – мистификация?

Ему пришлось повторить вопрос трижды. Крики в зале не утихали.

– Он напрасно тратит наше время!

– Говорите, вы – представитель пресс-клуба? Так сходите за директором уголовного розыска и приведите его сюда!

– Отиаи-сан, очень важно, чтобы вы ответили на мой вопрос! Уголовный розыск в самом деле подозревает, что похищение подстроено? Да или нет?

– На данном этапе я не…

– Такой ответ нас не устраивает. Вы представляете уголовный розыск, поэтому отвечайте! Похищение подстроено самой Касуми Мэсаки?!

Последний вопрос Акикава прокричал так громко, что шум в зале сразу же утих. В ожидании ответа все насторожились.

Отиаи смотрел куда-то в одну точку. В микрофоне послышался его шепот:

– Касуми… Мэсаки?

Какое-то время Акикава недоверчиво смотрел на Отиаи.

Миками поднял глаза в потолок. Невероятно! Отиаи даже имени похищенной девочки не знал! Для него она по-прежнему была В.

– Они нарушают договор!

Шум в зале за секунду снова усилился до максимума. Все вскочили на ноги. Выделялся в толпе только один человек – Акикава. Он ссутулил плечи, как будто стоял под проливным дождем. Рука с микрофоном безвольно болталась вдоль корпуса.

Они ретировались в управление полиции префектуры.

Следующий брифинг запланирован на час ночи. С этими словами они бежали. Сува несся впереди, а Миками и Курамаэ вели Отиаи, поддерживая его с двух сторон. У Курамаэ был порван карман пиджака; Сува лишился нарукавной повязки. Они довели Отиаи до актового зала, в котором разместился оперативный штаб. Отиаи скрылся за дверью, кое-как пригладив растрепанные волосы. Миками туда не пустили; количество охраны у дверей увеличилось до шести человек. О том, чтобы повидаться с Мацуокой, не могло быть и речи: он находился на передовой. Оставался Аракида. Если они добьются, чтобы он вышел к журналистам, они еще могут надеяться спасти положение. Но Аракида не выходил из охраняемого актового зала, словно из осажденной крепости. Нечего было и думать даже увидеть его, несмотря на попытки Миками угрожать Микуре. Местные репортеры попытались воспользоваться численным преимуществом и прорваться сквозь охрану, но тоже безуспешно.

Вот почему и в час ночи к журналистам снова вышел Отиаи. Он кое-как справился с заданием, но только потому, что в оперативном штабе ему дали чуть больше сведений о семье девочки.

На сберегательном вкладе Масато Мэсаки имелось семь миллионов иен. Он получил в наследство земельный участок размером в тридцать квадратных метров и взял кредит на двадцать лет на постройку дома, в котором они жили. В городе у него имелся магазин спорттоваров; он сдавал в аренду нижний этаж здания. Владельцем магазина он стал десять лет назад, а до того работал в автосалоне, где продавались роскошные иномарки.

Муцуко Мэсаки была старшей дочерью сравнительно богатого фермера; она никогда в жизни не работала. Часть суммы выкупа обещали предоставить ее родственники.

В первом триместре учебного года Касуми Мэсаки посещала школу всего тринадцать дней, а во втором триместре – ни одного. Она ушла из дома в ночь с восьмого на девятое декабря, в начале девятого вечера. На ней был леопардовый плащ. С тех пор родители ее не видели.

Объявление заняло десять минут. Но как только Отиаи закончил читать свои записи, он снова превратился в пустой сосуд. Он не сумел ответить ни на один самый простой вопрос. Хуже того, он упрямо отказывался называть пострадавших по имени, по-прежнему называя их А., Б. и В.

В зале снова поднялся невообразимый шум. Каждый что-то кричал. Постепенно положением в зале завладевали Эспаньолка и Зализанный из «Тоё». Они требовали притащить в зал Аракиду, но он оказался на удивление неподатливым. Поняв, что заполучить Аракиду не удастся, Зализанный и Эспаньолка начали измываться над Отиаи. Без конца возмущаясь, они принялись гонять его туда-сюда, превратив в своего почтового голубя. Кто-нибудь из журналистов задавал вопрос. Отиаи что-то мямлил вместо ответа. Тогда его заставляли бежать в оперативный штаб и выяснить. Его подгоняли криками: «Действуйте! Бегом!» Отиаи приходилось спускаться на лифте на первый этаж, бежать по темному подземному переходу и, задыхаясь, нестись по лестнице на шестой этаж, в оперативный штаб. Там ему, как правило, давали какой-нибудь уклончивый ответ. Он несся назад, в конференц-зал. Изложив версию, которую ему дали в оперативном штабе, он слышал: «Что за отговорки? Вы не ответили на наш вопрос! Возвращайтесь в штаб!» И он снова шел в лифт. Его всякий раз сопровождал Миками. После того как он не раз просил Микуру пожалеть бедного Отиаи и требовал выпустить к журналистам Аракиду, Миками наконец не выдержал: он схватил Микуру за грудки и ударил его головой о стену, после чего лишился единственного канала связи.

Три часа. Как и боялся Миками, пресс-конференция затягивалась до бесконечности. Отиаи то и дело гоняли в оперативный штаб.

Миками пробовал воззвать к Эспаньолке:

– Дайте нам список вопросов, и мы постараемся добыть ответы на все сразу!

Но Эспаньолка и слышать ничего не желал. Они стремились к одному: вытащить Аракиду из тени. Они нарочно гоняли Отиаи туда-сюда, чтобы в оперативном штабе видели, как он страдает. Бедняга Отиаи совсем измучился. Глаза стали пустыми, ноги подгибались; в кабине лифта он время от времени оседал на пол. Миками не мог понять, какую игру затеял Аракида. Он знал одно: из-за ненависти к ставленникам Токио Аракида позволил превратить Отиаи в шута. В какой-то момент Миками начал подозревать Аракиду даже в том, что он наказывает Отиаи, так сказать, в назидание остальным. И все же…