Сара Блэдэль - Забытые

– Это вряд ли, но мы храним все годовые отчёты. Там указаны фамилии и собраны фото всех, кто жил здесь в соответствующие годы.

Луиза поторопилась записать адрес и закончила разговор.

– На выход, – сказала она Эйку, как раз в этот момент появившемуся в дверях с коричным кренделем в руке. – По всей видимости, нашу женщину зовут Лисеметте и ребёнком она была помещена в интернат для умственно отсталых под Рингстедом. Теперь он расформирован, но вся документация сохранилась. Если у тебя нет других дел, думаю, нам надо съездить туда и просмотреть журналы регистрации за несколько ближайших к шестьдесят второму году лет – может, узнаем тогда, она ли это, а потом выйдем и на её близких.

Под майским солнышком края канав давно поросли зелёной травой. Жёлтые одуванчики уже отцвели, и на стеблях покачивались только «парашютики», собранные в сероватые шарики. За одним из поворотов полицейских встретила и вовсе идиллия – крытые соломой дома со стенами, где пространство между балками было заполнено белой глиной, и пасущиеся у самой дороги лошади. Дальше между полей вилась аллея длиной чуть ли не в два километра, ведущая к озеру Харальдстед-Сё. Когда они съехали с шоссе на эту дорогу, Луиза почти забыла, зачем они здесь. Небо было совершенно безоблачным, и красота вокруг была неописуемой. Дорога описала последнюю плавную дугу, начался спуск к воде, и взору открылись белые здания Элиселунда.

Среди всей этой идиллии величественно высились здания расформированного заведения для умственно отсталых. Его внушительные корпуса стояли прямоугольником, образуя внутреннюю площадь, а позади этой структуры располагалось ещё несколько построек поменьше. Должно быть, когда-то все они были обнесены высокой стеной, подумала Луиза и, подъехав поближе, заглушила двигатель и внимательно оглядела комплекс старинных построек. Границы участка были обозначены едва заметными остатками облупившейся каменной кладки.

На одной стороне площадки перед зданиями была устроена парковка. С вершины холма сразу было видно, в каком корпусе располагается центр дневного пребывания. Главное здание только что побелили, а его цоколь, наоборот, ярко блестел чёрной краской, так что всё сооружение резко контрастировало с остальными строениями, явно заброшенными.

Заглушив двигатель, Рик тихонечко пустила машину под горку.

В красивом месте она выросла, подумал Эйк, когда они въезжали в ворота, напомнившие Луизе портал Западной тюрьмы в Копенгагене. Такая же внушительная арка красного кирпича, пусть и не настолько выразительная, но, если знать, что за ней скрывалось в своё время, мысль о тюремном заключении напрашивалась сама собой.

– Да уж, – высказалась Рик, проехав по площадке и припарковавшись возле окружающей её стены напротив главного входа. – Похоже, те, кого сюда привозили, жили в полной изоляции от общества.

Нордстрём кивнул.

– Да, видимо, им нельзя было выходить за пределы огороженного участка, – сказал он, оглядываясь, когда они вышли из машины.

Вся атмосфера этого места действовала угнетающе, словно прошлое всё ещё цеплялось за облезшую штукатурку заброшенных зданий.

Звонка при входе в центр дневного пребывания они не обнаружили, поэтому просто вошли внутрь и сразу же услышали голоса. Луиза прошла чуть дальше вперёд, чтобы сориентироваться в помещении. Они находились в продолговатом холле, на боковых стенах которого висели в рамках фото этого места, каким оно выглядело раньше, а на торцевой стене впереди висел ряд портретов с небольшими латунными табличками под ними. Всё это были люди, работавшие главными врачами в этом заведении со времени его открытия.

– Вы кого-то ищете? – послышалось внезапно откуда-то сверху.

Луиза не заметила лестницу, расположенную слева от входной двери.

– Да, – ответила она и остановилась в ожидании, пока к ним с приветливой улыбкой спустится пожилая дама с гладко зачёсанными назад седыми волосами.

Эйк шагнул ей навстречу и подал руку, объяснив, кто они такие.

– Нам бы хотелось посмотреть ваши старые журналы регистрации, – вступила в разговор Рик и объяснила даме, что они пытаются установить личность женщины, которая, как теперь оказалось, ребёнком, возможно, жила в Элиселунде.

– Да, я читала об этом в газете, – кивнула местная сотрудница. – Вы полагаете, она могла быть нашей пациенткой?

– К нам обратился один человек, который работал здесь у вас, в Элиселунде, – ответила Луиза и рассказала, что бывшая санитарка почти уверена в том, что узнала погибшую женщину по приметному шраму. – Нам бы хотелось разыскать родных покойной. И мы надеемся, что вы сможете помочь нам установить её личный регистрационный номер – тогда мы сможем выйти на её семью.

Пожилая женщина ненадолго застыла в задумчивости.

– Я сюда позвонила, и мне сказали, что здесь хранятся регистрационные книги с фотографиями пациентов, которые жили здесь на протяжении тех лет, что существовало заведение, и их именами, – продолжила Рик.

Её собеседница кивнула:

– Это так, но они ведь были предназначены для того, чтобы служба опеки могла документально подтвердить, что заведение полностью укомплектовано. О семье проживающих в регистрационных книгах ничего не указано. Такая информация есть только в историях болезни.

– А они сданы музей? – спросила Луиза.

Дама улыбнулась и покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Там выставлены только истории болезни пациентов, находившихся здесь с середины прошлого столетия. Остальные хранятся в подвале, здесь, внизу.

Рик вздохнула.

– Не будете ли вы так добры уделить нам немного времени и помочь установить, можно ли найти историю болезни интересующей нас женщины? – спросила она. – Мы знаем её имя и год рождения.

Сотрудница интерната знаком показала им следовать за собой.

– Да я вообще думаю, вы и сами можете спуститься в подвал и просмотреть истории болезни за интересующий вас год – что в этом может быть плохого? Только не выносите их оттуда.

– Это нам очень помогло бы, – поблагодарила Луиза.

– Могу себе представить, как родным тяжело узнать о смерти кого-то из близких из СМИ, – продолжила пожилая дама.

Рик порадовалась, что им встретилась эта женщина, а не тот черствый сухарь, с которым она разговаривала по телефону. Ей и самой было прекрасно известно, что конфиденциальную личную информацию не разрешается выдавать, даже если об этом просят сотрудники полиции. Однако в данном случае Луиза не видела, чем это могло навредить, и была рада, что нашёлся человек, к которому можно обратиться за помощью и который не против обсудить проблему.

– Идемте, – сказала местная сотрудница и пошла к лестнице, ведущей в подвал. – Внизу немножко прохладно, и если в подвале окажется слишком темно для того, чтобы разбирать написанное в карточках, то просто поднимитесь с ними сюда.