Сара Блэдэль - Забытые

Сотрудница полиции нащупала у женщины пульс: он был слабым, но, когда Луиза собралась встать, Метте внезапно замотала головой из стороны в сторону, словно какие-то невидимые силы дёргали её за голову. Глаза у неё были всё так же закрыты, но всё её тело сводило судорогами.

Со двора раздался шум подъезжающего автомобиля. Луиза слышала, как Эйк позвонил в «Скорую помощь» и полицию Хольбека, но подумала, что, наверное, отец Лисеметте добрался до этого места первым, и вышла его встретить.

Вигго Андерсен так торопился сюда, что на ногах у него остались домашние тапки.

– Ваша дочь здесь, – сказала Рик и показала на стойло. – Я, к сожалению, вынуждена вас предупредить, что она себя довольно сильно травмировала.

Не задавая вопросов, мужчина неуверенно последовал за ней. Пока они шли к стойлу, он держался позади Луизы.

– Она спит, но, мне кажется, вот-вот проснётся.

Как только Рик произнесла эти слова, с койки раздались какие-то беспокойные звуки, женщина опять замотала головой из стороны в сторону и сильно ударилась ею о деревянные планки перегородки, отделявшей её стойло от соседнего. Руки Метте, скрытые под одеялом, так и затрепетали, и, издав несколько жалобных воплей, она откинулась головой назад. Длинные волосы закрыли ей лицо.

– «Скорую помощь» вызвали, они уже в пути, – тихо сказала Луиза и отступила в сторону, когда Вигго Андерсен спросил, можно ли ему зайти туда.

Когда он с трудом опустился на колени рядом со своей беспокойной дочерью и положил ей руку на плечо, взгляд его был исполнен нежности. Тихим голосом он стал напевать:

– Гнездо две птички свили, а где – к чему вам знать? Листвой его прикрыли, и снизу не видать.

Большим пальцем Вигго ласково провёл по пожелтевшей ткани ночной рубашки, которая была надета на Метте. Её грудная клетка вздымалась от тяжёлых вздохов, а потом она снова ударила головой о стену стойла.

– Птенцы там обитают, пушистые мальцы. Клюв жёлтый разевают, пищат и ждут еды, – продолжал петь её отец.

С того места, где стояла Рик, ей показалось, что дыхание лежащей на кровати женщины стало спокойнее, но сотрудница полиции не стала подходить поближе, чтобы не мешать отцу успокаивать дочь.

– А взрослые пичужки порхают, не таясь. Должно быть, понимают: я им не дам пропасть.

Сон как-то разом снова сморил Метте. Напряжённое до этого тело отяжелело и погрузилось в матрас, щека успокоилась на подушке.

Андерсен растроганно улыбнулся Луизе и рассказал, что эту песенку он обычно напевал дочкам, убаюкивая их.

– Вы её нашли, – сказал он, снова посмотрев на дочь. Его рука по-прежнему покоилась у неё на плече, и он вдруг тихо заплакал. Окинув взглядом высокий футляр с часами и столик, он вымолвил: – Кто-то заботился о них.

Рик с трудом заставила себя промолчать, подумав, что сейчас не время посвящать отца в подробности того, как две его дочки жили последние тридцать один год. Если не знать этого, стойло в конюшне домика егеря, должно быть, выглядело хорошей альтернативой смерти. Луиза видела, что Вигго Андерсен ещё не обнаружил, что стойло рядом обставлено так же, и решила не торопиться с тем, чтобы рассказать ему больше. В своё время он всё равно узнает, что пришлось вынести его девочкам, после того как их списали из системы учёта лиц с отставанием в развитии.

– «Скорая» приехала, – послышался от дверей голос Эйка.

Раздались шаги по посыпанной камешками площадке и звук откинутого заднего люка. Чуть позже один из санитаров осторожно ступил в конюшню.

– Она здесь, – показала ему на стойло Рик.

Глаза молодого человека широко открылись, как и его рот, но Луиза успела упредить его вопрос, решительно покачав головой и прижав палец к губам.

На дворовой площадке припарковалось ещё несколько машин. Рик подвинулась, чтобы санитары могли пронести по неровному бетону пола конюшни носилки, и показала Вигго Андерсену, чтобы и он посторонился.

– Она при вас не приходила в сознание? – спросил молодой санитар, когда Луиза снова вошла в стойло.

– Она сейчас под воздействием успокоительного, – пояснила сотрудница полиции. – Но вам следует учесть, что, когда она очнётся, она может вести себя очень беспокойно и…

– Моя дочь сильно отстаёт в психическом развитии, – вступил в разговор Андерсен. – Когда она была ребёнком, то всегда очень бурно реагировала в тех случаях, когда оказывалась в непривычной или пугающей ситуации. Я бы вас очень попросил разрешить мне поехать с вами, если это возможно.

Молодой парень принялся разворачивать одеяло, а его старший коллега кивнул.

– Разумеется, – сказал он, – вы можете сесть рядом с ней сзади.

Санитары подкатили носилки к койке сбоку и очень осторожно переложили на них Метте. Её ноги открылись, и Луиза увидела, что она была очень щупленькой, почти костлявой. На теле несчастной совсем не было мускулатуры, как у лежачих больных, уже давно не встающих с постели.

Когда работники «Скорой» отодвинули носилки от койки, Метте снова беспокойно завозилась. Звук, вырвавшийся из её горла, походил на злобное рычание.

Молодой санитар со страхом посмотрел на её отца, который сделал шаг вперёд и положил ладонь на руку дочери. Рик стояла совсем рядом с носилками и увидела, как Метте вдруг распахнула глаза. В следующий миг дочь Вигго закричала. Взгляд её испуганно метался по сторонам, а сама она сжала руки в кулаки и прижала их к груди. Её отец принялся приговаривать что-то успокаивающее, но она попыталась ударить его по руке и замотала головой, не прекращая кричать.

– Давайте приподнимем её, – властно приказал старший из медиков и попросил Вигго Андерсена отойти немного назад, пока они закатят носилки в машину.

– Я её пристегну, – сказал его молодой коллега, запрыгнув в машину «Скорой».

Метте размахивала руками, и крики её были сердитыми и отчаянными. Её пристегнули к носилкам длинными ремнями.

– Что ей давали и сколько? – спросил старший санитар Луизу.

– Этого я не знаю. – Она оглянулась в поисках Эйка и увидела Расмуссена. – Ким, – позвала женщина, – нам надо знать, когда Метте в последний раз давали успокоительное и какое именно.

Когда носилки с Метте уже были установлены в машине «Скорой», Рик услышала, как Ким информирует водителя «Скорой» о том, какие медикаменты получала пострадавшая. Вигго Андерсен пристроился на низеньком сиденье рядом с носилками. Казалось, агрессивное поведение дочери нисколько его не беспокоит. Не отрывая глаз от её лица, он снова начал напевать ей песенку.

Прислонившись к деревянному переплёту здания конюшни, Луиза наблюдала за тем, как заканчивается пребывание в неволе длиной в тридцать один год. За спиной отца медики подготовили капельницу, и младший санитар пытался пристроить на рот и нос Метте кислородную маску. Люк закрылся, и «Скорая» покатила со двора.