Сара Блэдэль - Забытые

Было ясно, что они ждали её, так что Луиза поскорее скинула с себя кофту и поздоровалась с этой мадам, которая так неприветливо разговаривала с ней, когда она первый раз позвонила в Элиселунд.

– Лиллиан работала там в последний год жизни близнецов, и она только что рассказала мне, что ухаживала за ними в то время, когда они в феврале восьмидесятого года лежали с воспалением лёгких в лечебном отделении. – Эйк обратил взор на строптивую дамочку, сидевшую на стуле для посетителей. – Будьте добры, повторите, что там произошло в последний вечер?

Он повернул ламели в жалюзи так, что дневной свет проникал внутрь только тоненькой полоской.

Перед Йохансен стояли нетронутая чашка кофе и стакан воды. Корпулентная женщина сложила руки под грудью, и всем своим видом показывала, как ей неприятен этот разговор.

– Вы ничего не могли бы изменить, – пришёл ей на помощь Нордстрём. – Вы же тогда ещё только учились.

Лиллиан ничего не сказала – она так и сидела молча, глядя прямо перед собой.

Полицейские довольно долго ждали, чтобы она заговорила, и в конце концов Эйк потерял терпение.

– Перед тем как ты пришла, – начал он, обращаясь к Луизе, – Лиллиан рассказала, что её удивило, что девочек разместили в той части лечебного отделения, которая располагалась в подвале и была изолирована от остальных помещений. Ведь никаких явных признаков воспаления лёгких у них не наблюдалось. У них не было ни характерных симптомов, ни повышенной температуры, но когда она указала на это Бодиль Парков, та велела ей покинуть подвал и вместо двойняшек взять на себя заботу о посещении пациентами туалета в том крыле, где размещались мужчины. Лиллиан должна была следить за тем, чтобы самые тяжёлые пациенты сходили на горшок.

Луиза потянулась за чистой чашкой и налила в неё кофе.

– Хотите? – спросила она, протягивая её Йохансен.

Не поднимая глаз от поверхности стола, та покачала головой.

– В ту ночь, когда умерли близнецы, часть лечебного отделения в подвале вообще закрыли для всех, кроме Парков и главврача, то есть получается, в тот вечер и в ту ночь они взяли дежурство на себя, – продолжил Нордстрём. – На следующее утро флаг оказался приспущенным, и с тех пор близнецов никто не видел. Но никто не видел и того, чтобы их оттуда увозили.

– Эйк, – перебила его Рик. – Пусть лучше Лиллиан расскажет об этом сама.

Мужчина замолчал, бросив на неё раздражённый взгляд, а потом кивнул Лиллиан, показав, что она может продолжать, но тишина вновь затянулась, они так и сидели в ожидании. Нордстрём несколько раз порывался нарушить молчание, но Луиза сердитым взглядом остановила эти попытки.

Так они просидели девять минут. Не произнося ни слова, Рик рассматривала заусеницы на своих неухоженных руках и время от времени поглядывала на Йохансен и вдруг увидела, как по полным щекам этой женщины потекли слёзы. Луиза бросила взгляд на Эйка, но он откинулся назад, сложив руки на затылке, и, казалось, задремал.

– Я вначале не знала, что происходит внизу, в изоляторе, когда они его запирали, – начала Лиллиан монотонным голосом. – И я затрудняюсь сказать, давно ли это было известно остальным. Во всяком случае, когда решётка на двери была закрыта, они близко не подходили.

Луиза подалась вперёд, а Эйк потянулся за блокнотом. Так что он, может, вовсе и не спал, подумала его напарница.

– Как-то вечером я туда спустилась, чтобы забрать папку с историей болезни пациента, которого на следующий день собирались перевести в Центральную больницу, – продолжила Йохансен.

– Это когда близнецы лежали там с воспалением лёгких? – спросила Рик, боясь, что она опять замолчит.

– Нет, – ответила Лиллиан, сжав руки. – Это было гораздо раньше.

Какое-то время казалось, что она вновь впала в ступор, но внезапно сотрудница интерната снова заговорила, и когда она подняла глаза, в них читалось возмущение.

– И тут они идут, и он с ними, – сказала она. – Парков и главный врач вывели его из ванной комнаты, держа под руки с обеих сторон. Одежды на нём не было, и они вели его в самые дальние палаты, которые мы называли инфекционным изолятором.

Видно было, что ей не по себе. Она отвела глаза, и стало ясно, что продолжение истории даётся ей нелегко.

– В моё время эта палата никогда не использовалась. Она всегда пустовала, нужна была на случай чрезвычайной ситуации. Я была в шоке, ведь я никогда раньше его не видела, хотя у меня постоянно бывали дежурства на мужском отделении.

– И кто это был? – спросил Эйк, сунув зубочистку между зубов.

– Тогда-то я этого не знала, но позже мне рассказали, что это брат Парков. Он у неё жил там, внизу, и его лечением занимался главный врач. Поначалу всё это было шито-крыто, никто не смел пикнуть, а потом мы привыкли к этому. Мы его никогда не видели, ел он у себя внизу и не имел контакта с другими пациентами, но нам слышны были разные звуки снизу.

Лиллиан закрыла глаза, и лицо её передёрнулось. Казалось, мучительные воспоминания разом нахлынули на неё, и она закачалась из стороны в сторону.

– Они пускали его к больным девочкам. Тем, что лежали в лечебном отделении, – прошептала она в конце концов, а потом тяжело вздохнула. – Когда мы дежурили в госпитальном крыле, иногда слышно было, что там происходит. Но мы не подавали виду. Не смели. И взрослые сотрудники тоже. Так и получилось, что об этом не говорили. – Йохансен выпрямилась. – И лучше бы и не заговорили, – добавила она.

– Почему? – воскликнул Эйк, и было совершенно ясно, что он не может с ней согласиться. На лбу у него пролегла глубокая морщина.

Лиллиан повернулась к нему:

– Потому что мы все оказались виноватыми. Бодиль Парков была жёстким руководителем, но она знала, что там происходит, и ей следовало вмешаться. А так она всех нас сделала соучастниками того безобразия, которое там творилось. А по прошествии стольких лет незачем ворошить прошлое.

– И вы все делали вид, что ничего особенного не происходит, – заключил Нордстрём, с досадой выплюнув зубочистку. – Наверное, потому, что были уверены, что слабоумные девочки не проболтаются. Или потому, что у них не было близких, которые могли бы за них заступиться?

– Прекрати! – властно прервала напарника Луиза, подумав, не выставить ли его за дверь.

– Так тридцать лет прошло уже, – защищалась Йохансен. – В то время всё было по-другому, и главный врач опротестовал обвинения, которые выдвигали против Парков, и отрицал, что подобные посягательства имели место. И в конце концов, кончилось же тем, что её брата убрали.

– Когда это случилось? – спросила Луиза.

– А вот совсем незадолго до истории с близнецами. Может, неделей или двумя раньше.

– Значит ли это, что брат Бодиль Парков содержался в Элиселунде до тех пор, пока она сама не уволилась и не покинула интернат?