Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие Тьме [Литрес]

Тайна следствия под двумя замками.

Декабрь 1988. Сильви Симонис переживает период напряженного разочарования. Она только что убила свою дочь, чтобы убить в ней дьявола, а ребенок выжил. Что она может думать? Я догадываюсь: христианка Сильви видит в этом воскрешении деяние Господа. Как в истории с Авраамом. Яхве не хотел, чтобы она принесла в жертву свою дочь. Сильви дает Манон еще один шанс. Без сомнения, чудо очистило ее душу и изгнало Зверя.

То, что было дальше, я представлял себе довольно ясно. Сильви вырастила Манон в тайне, где-то в долине Юра. Или где-нибудь еще. Теперь одна деталь обрела новый смысл: переводы со швейцарского счета в течение четырнадцати лет. Эти деньги предназначались не шантажисту и не самой Сильви, а учителям дочери! Кто они были? Жила ли Манон в Швейцарии? Носит ли она свою настоящую фамилию?

Сарразен готов был заговорить.

Он дал мне свой домашний адрес. Жил он не в казармах Трепийо, а в отдельном домике у южного выезда из Безансона, в поселке, называвшемся Ле-Мюло. Сарразен говорил мне о «хибарке» на отшибе. Я обогнул город и увидел указатель.

И действительно, прямо за поселком в ночной темноте маячила деревянная крыша.

Я остановился за пятьдесят метров от домика в укромном месте. Взяв свою сумку, я вытащил кожаный чехол, нащупал в нем «глок-21» и очень быстро его собрал. Затем вставил обойму с пулями «аркан» и загнал один патрон в ствол. Я взвесил пистолет на руке. Хоть и сделанный из полимеров, он все-таки был тяжелее 9-миллиметрового «парабеллума». Компактное разрушительное оружие, которое как раз соответствовало моему внутреннему состоянию.

В два часа ночи я надеялся застать Сарразена врасплох и тут же объявить ему, что я о нем думаю.

Я бесшумно вышел с пистолетом в руке. Ливень прекратился, снова появилась луна, разливая свое отражение по мокрому асфальту. Я прошел к домику и остановился на пороге. Входная дверь стояла открытой, и было видно, что за ней натекла лужа. Плохое предзнаменование. Я проскользнул мимо лужи внутрь, держась максимально настороже. Вестибюль плавно перетекал в прямоугольную гостиную с тремя окнами. Внутренний голос предупреждал меня о несчастье, но я старался не поддаваться настроению.

Я позвал:

– Сарразен?

Ответа не последовало. Я прошел через кухню, комнату – все в совершенном порядке. Уперся в лестницу и взбежал вверх по ступенькам, охваченный дрожью, особенно ощутимой из-за того, что к телу липла промокшая одежда.

– Сарразен?

Я больше не ждал ответа. Здесь пахло смертью.

Наверху опять коридор. Еще комната. Без сомнения, спальня Сарразена. Я окинул ее взглядом – пустая, безупречно убранная. У меня появилась надежда. Может быть, хозяин отправился в командировку?

Ответом мне было гудение.

Где-то позади меня вились мухи. Целый рой.

Я пошел на звук, доносившийся из конца коридора, от приоткрытой двери. Ванная комната. Мухи жужжали вне себя от исступления. Здесь уже чувствовался запах гниения. Я приблизился и, задержав дыхание, толкнул дверь локтем.

В лицо ударило зловонием разлагающейся плоти. В ванне, наполненной коричневой густой водой, скрючившись, лежал Стефан Сарразен. Его торс выступал над поверхностью воды, голова была запрокинута в мучительном изгибе. Правая рука свисала наружу, вызывая в памяти «Смерть Марата» Давида. На плитках стены следы крови образовали узор, но как следует что-либо разглядеть мешали блики луны. Я нашел выключатель.

Резкий свет залил ужасную картину. У Сарразена отсутствовало лицо – оно было содрано от бровей до подбородка. Пальцы руки обгорели. Тело было вскрыто от грудины до лобка. Вывернутые наружу кишки лежали на животе и согнутых ногах, выделяясь в темной воде густой чернотой. Над всем этим не умолкая гудели мухи.

Я отпрянул. Моя дрожь переросла в тряску, мозги напрочь отшибло. Я не мог и помыслить о том, чтобы обследовать место преступления. У меня было лишь одно желание: убежать. Но я заставил себя хотя бы оглядеться.

Я заметил на полу рядом с ванной то, что опознал с первого взгляда, – член Сарразена. Убийца кастрировал жандарма.

Теперь, попятившись, я рассмотрел узоры на кафельной стене.

Это были нарисованные кровью буквы, составлявшие фразу. В качестве кисти убийца использовал член жертвы.

Высокими прописными буквами было выведено:

ТОЛЬКО ТЫ И Я

Почерк был тот же, что в исповедальне.

И я был уверен, что послание опять адресовано мне.

Я гнал на полной скорости прочь от Безансона. Мозг сверлила одна мысль: убийца может искупить свои преступления только кровью. Отныне вступает в силу закон возмездия. Око за око, кровь за кровь.

В уснувшей деревне я заметил телефонную будку. Я остановился и связался с безансонской жандармерией. Анонимный звонок. Новое имя в списке убитых. Почти рутина.

Потом помчался дальше.

Я был в полубреду. Дьявол хочет, чтобы я шел по его следу – я, и только я. «Я ЗАЩИЩАЮ ЛИШЕННЫХ СВЕТА». И он ждет меня где-то в долине Юра. Дьявол, который заботится о своих подопечных и мстит за них самым ужасным образом, а теперь еще убрал Сарразена, слишком любопытного следователя.

Скорее в гостиницу.

Комната, укромное место под замком, – и молиться, молиться за душу жандарма, а может быть, немного поспать. Я заметил у дороги здание с отключенной неоновой вывеской наверху. Я сбавил скорость. Это действительно была гостиница, вся увитая диким плющом. Одна-две звезды, для коммивояжеров.

Я разбудил хозяина и заставил проводить меня до самого номера. Скинул одежду и нырнул под душ, а потом в полумраке молился в одном нижнем белье. Я молился за Сарразена. Но прогнать свои сомнения до конца так и не смог. Несмотря на его страшную гибель, несмотря на наши добрые отношения, я все же подозревал, что жандарм был не во всем честен. Та самая треть вины…

Я продолжал молиться с удвоенным пылом, стоя на вытертом ковре. Через какое-то время у меня заломило колени, и только тогда я нырнул в постель, погасил свет и дал волю своим беспорядочным и лишенным логики мыслям.

Подобно цветным стеклышкам в калейдоскопе, в моем сознании возникали все новые и новые вопросы без ответов, что лишь усиливало беспокойство.

Потом всплыла тема Манон, которая заполнила все мои мысли. Я сосредоточился на ней, чтобы отгородиться от других загадок. Если она была на самом деле жива, какая у нее могла быть жизнь?

Постепенно я переключился с Манон на Люка. Продвинулся ли он в своем расследовании дальше меня? Нашел ли он Манон, живую, двадцатидвухлетнюю? Не это ли открытие толкнуло его на самоубийство?

Я проснулся на рассвете.

8 часов 30 минут

Я оделся и засунул свои вчерашние шмотки на дно рюкзака. Затем спустился в пустой ресторан гостиницы, чтобы выпить кофе, и бросил взгляд на утренние газеты. Об убийстве Бухольца и Мораза – ничего. Отсюда до Лурда около тысячи километров. Ничего и о Сарразене – слишком рано.