Жан-Кристоф Гранже - Присягнувшие Тьме [Литрес]

Мне захотелось взвыть. По словам Белтрейна выходило, что «лишенные света» сами совершали преступления. Но я решил не сдаваться. Овладев собой, я произнес достаточно сдержанно:

– Это вы убили Сильви Симонис, Сальваторе Джедду, Артураса Рихиимяки. И других!

– Ты ничего не понял, Матье. Я никого не убивал. Я всего лишь помощник. Если хочешь, заступник. Я всего лишь поставляю… сырье.

Я не верил своим ушам. Наконец-то я нашел убийцу. Психа, Пришельца из Тьмы. И этот чокнутый вешает мне лапшу на уши.

– Я все знаю, – произнес я сквозь зубы. – О вашем влиянии на реанимированных. О ваших методах имитации негативного предсмертного опыта. При помощи внушения, ибоги и еще черт знает чего вы обработали этих людей. Вы заставили их поверить, будто они видели дьявола. Вы убедили их в их виновности. Но это вы, и никто другой, пытали и убивали.

– Я разочарован, Матье. Ты добрался до меня, но тем не менее большая часть правды еще скрыта от тебя. Потому что ты отказываешься признать очевидное. Могущество Сатаны. Только он их спас, а затем они отомстили. Когда-нибудь о «лишенных света» напишут книгу.

Кто был по-настоящему разочарован, так это я. Мне не удалось выудить у убийцы признание. Белтрейн – пленник своего безумия. Вполне готов для сумасшедшего дома и оправдательного приговора. Я подумал о скрюченных мукой телах, о кастрированном Сарразене, о бесповоротном безумии Люка – и поднял свой «глок»:

– Все кончено, Белтрейн. Я – конец твоей истории.

– Ничего еще не кончено, Матье. Цепочка продолжится. Со мной или без меня.

Я ощутил вибрацию. Мобильник. Я застыл. Врач улыбнулся:

– Ответь. Я уверен, что сообщение тебя заинтересует.

Его уверенный голос заставил меня похолодеть. Похоже, и этот звонок им спланирован. Первая моя мысль – о Манон. Я поднес телефон к уху. Это Фуко:

– Ты где?

– В Швейцарии.

– Что ты забыл в Швейцарии?

Голос моего помощника звучал странно. Что-то случилось.

– Что там у вас?

Полицейский молчал. Я слышал его тяжелое дыхание. Как будто сдерживаемые всхлипы. Я не спускал глаз с Белтрейна, продолжая целиться в него.

– Что там у вас, черт подери?

– Лора мертва, Господи. Лора и обе девочки.

Комната поплыла передо мной. Кровь застыла у меня в жилах. Белтрейн продолжал улыбаться. Я оперся о стол и дотронулся до колбы. И тут же отдернул пальцы.

– Что ты такое… говоришь?

– Зарезаны. Все три. Я только что от них. Туда все сбежались.

– Когда это случилось?

– Судя по первому впечатлению, час назад.

У меня выступили слезы. Туман застлал глаза. Я больше ничего не понимал. Но одно было ясно – убивал не Белтрейн. Я нашел в себе силы спросить:

– Точно не раньше?

– Нет. Тела еще теплые.

Кого же подозревать в этой резне? Как объяснить такой ужас? Вдруг я с ужасом вспомнил слова Люка: «Манон. Она захочет отомстить за себя». Люк умолял меня защитить его семью, а я не пошевелил и пальцем. Я даже и не вспомнил о его просьбе. Мой голос дрожал:

– Где Манон?

– В бегах. Ее отпустили пять часов назад.

– Черт. Я же тебя просил…

– Ты не понял: когда ты мне позвонил, она уже скрылась.

– И ты не знаешь, где она?

– Никто не знает. Вся полиция ее разыскивает.

– Зачем?

– Мат, какой чушью ты там занимаешься? Во время допроса Манон съехала с катушек. Впала в истерику. Она поклялась, что отомстит Люку. Что она уничтожит его семью. По всей квартире – ее отпечатки пальцев.

– ЧТО?

– Господи, проснись! Это она их убила! Всех трех. Монстр вырвался на волю!

Внутри у меня все оборвалось. Перед глазами маячил Белтрейн с его улыбочкой. Сквозь слезы я различал его плотную фигуру. Меня словно засасывало в воронку. Зло – это отсутствие света. Теперь оно поглотило меня целиком, как гигантская черная дыра.

На долю секунды я потерял сознание. И тут же пришел в себя. Белтрейна передо мной не было. Я машинально сунул в карман мобильник и вскинул пистолет. Позади меня раздался его голос:

– Теперь убедился?

Резкий поворот. Белтрейн стоял у задней стены, на фоне жутких картинок. У него в руке был массивный «кольт» 44-го калибра.

Ерунда.

Теперь все ерунда.

Мы умрем вместе.

– Манон их убила, не правда ли? – спросил он вкрадчивым голосом. – Она отомстила за себя. Я ожидал сообщения в этом роде.

– Это невозможно. Она была под арестом…

– Нет. И ты это знаешь. Пришло время взглянуть правде в глаза.

Я не мог подыскать ответа. Я утратил способность соображать.

– Она – его творение, – продолжал он. – Теперь ничто ее не остановит. Она свободна. Раскрепощена. «Закон – это то, что мы делаем».

Я издал какой-то странный рык, нечто среднее между смехом и рыданием.

– Что вы с ней сделали? Что вы ей вкололи?

Его улыбка уползла под стекла очков, враждебные, зловещие.

– Я с ней ничего не делал. Я даже не спасал ей жизнь.

– А ваша аппаратура?

– Ты в плену у своей логики, Матье. Ты всегда руководствовался своим узким здравым смыслом.

Манон была спасена дьяволом. Если бы тебе сказали, что она спасена Богом, ты бы закрыл глаза и прочитал «Отче наш».

Я хотел закричать «нет!», но крик застрял в горле. В мозгу вспыхнула мысль: это конец, мы застрелим друг друга. Отупение тут же прошло: мне нельзя умирать! Расследование не закончено. Я должен вырвать Манон из этого кошмара. Доказать ее невиновность. Я должен собраться и нейтрализовать мерзавца.

– Ты ищешь земного убийцу, – продолжал он. – В своем расследовании ты всегда отвергал очевидное. Твой единственный враг – это наш Господин. Он здесь, внутри нас. Не важно, кто убил или кто убит. Значение имеет лишь его воля к поступку, которая дает представление о тайных пружинах вселенной. «Лишенные света» – это маяки, Матье. Я только им помогал. Я встречал их у горловины жерла. Сами по себе они мне неинтересны. Меня интересует черный свет, который мерцает в глубинах их душ. Сатана, который стоит за их делами!

Я перестал вникать в его бред. Если Белтрейн был в Швейцарии, кто же убил Лору и ее дочерей? История еще не завершилась. Расследование не закрыто…

– И заруби себе на носу, Матье: Манон Симонис – худшая из проклятых.

– Не желаю этого слышать! – крикнул я, бросаясь вперед. – Ты единственный убийца! Это ты их убил, всех!

Он вскинул руку и нажал на спуск. Я прыгнул на него и отбил плечом ствол его «кольта». У меня за спиной взорвалась колба. Ноги мне обдало вонючей слизью как раз в тот момент, когда я выстрелил, Белтрейн успел схватить меня за запястье и испустил дикий вопль. Пуля угодила в ряд клеток. Я приставил дуло ему к горлу, зажав под мышкой его руку с оружием. Раненное в Кракове плечо отозвалось резкой болью. Мы повалились на стол, сшибая на пол колбы и расплескивая их мерзкое содержимое. Белтрейн приподнялся. Я цеплялся за него, не позволяя ему выстрелить в меня. Продолжая бороться, мы уперлись в клетки. Потом снова в стол.