Андрей Кивинов - Умирать подано

Он поставил цифру «один», 1928 год, номер дела, взял следующее. Процедура заняла чуть больше часа. Некоторые особо секретные дела хранились у зама в диване – в сейфе не хватало места. Шеф догуливал отпуск и должен был вернуться с Украины через недельку.

Закончив с актом, Плахов выдвинул верхний ящик стола, подтащил поближе мусорную корзину. Бумаг накопилось много – в основном ненужных. Обрывки телетайпных сводок, листочки с кучей телефонов, изъятые у шпаны и братвы записные книжки, фотки… Колода замусоленных карт, схема «Как проехать по Новоблудску». Плахов просматривал записи, рвал ненужное, бросал в корзину.

«В связи с активизацией чеченских бандформирований прошу проверить находящиеся на обслуживаемой территории общежития согласно плану и адресной программе. Отчет к такому-то…»

Вспомнился Безручко. Им тоже предлагали проверять. Согласно плану. Кажется, лиц, занимающихся коммерцией. Преемственность поколений. Проверять всегда найдется кого. Интересно, как он погиб?

«22.03.98 года в своей квартире №20 дома

№ 8 по ул. С. Буденного заявитель Рыжиков отдал своему знакомому Штусеру Владимиру Богуславовичу, проживающему в Англии, сто восемьдесят тысяч рублей для совместной коммерческой деятельности. Отданные деньги гр. Штусер поменял на 30 тысяч американских долларов и уехал в Англию…»

– Денег обратно не возвращает, вызов не присылает, а шлет Рыжикову одни лишь приветы и открытки на Новый год, – дополнил Плахов телетайпную сводку, скомкал ее и метнул в корзину.

«О, список какой-то… А, Баранов-Пилюлькин в больнице рожал, – вспомнил Игорь. – Посредники. Надо. Витьку Монахова навестить, обрадовать, что не зря милиция доппаек получает. Хотя ему-то какое дело? Как и мне, в общем-то…

А все равно клево, стукнули не стукнули, сидит Прелый и не кукарекает. Надо будет мужикам позвонить, может, колонулся оформитель? Так, из спортивного интереса узнать, где ж этот фантом-стрелок спрятался, когда я чуть Телегина не уложил…»

Плахов автоматически просмотрел список и отправил следом за телетайпом про Штусера… На мгновение замер, будто вспомнил что-то до боли знакомое. Нет, показалось. Надо прерваться, покурить. В гонки с Мумий Троллем погонять. Это все от нервных перегрузок. Игорь задвинул ящик, с полминуты поглазел на свою любимую трещину в стене… Нет, нет, не почудилось, не показалось.

Он быстрым движением пододвинул корзину, нашел только что выброшенный список, разгладил на столе. Все, вспомнил! Третьей сверху корявым почерком Пилюлькина было выведено имя – Чекулаев Андрей…

Игорь выдохнул. Спокойно, все это чепуха… Марь Санна сказала, что он учится в лицее, а летом подрабатывает. Ну и что? Даже если посредником? Очень может быть. Это вовсе не значит, что электрики пасли его.

…Не лезь, Плахов, не лезь никуда! Ты уже влез разок. И ты уже никто, это не твое дело… Угомонись! Электрики… Не было заявок, дом после ремонта… Убийца, хорошо зная место, знал распорядок дня посредников-продавцов. Ну да, это подтвердилось – у Прелого нашли записную… И главное – патроны. Не ломай башку, успокойся. Не более чем совпадение, Новоблудск – город маленький.

Плахов почувствовал, как застучало, забарабанило в висках. Да, нашли у Прелого патроны.

Где нашли и почему? Потому что кто-то позвонил и стукнул. Нашли в рабочем кабинете, в столе. Будет ли держать в столе, почти на виду, такие игрушки человек, за которым шесть трупов? Если только не совсем отмороженный? А Прелый совсем не отмороженный. Отмороженных смотреть за рынком не ставят.

Плахов попытался унять волнение, сунул в рот огрызок карандаша, потом сбегал в дежурку, стрельнул закурить. Затянувшись, взял интеллектуальную паузу, попытался переключиться на что-то другое. Надо бы объясниться с Настей, но она бегает, как маленькая… Ладно, о Насте потом.

…Электрики. Сосредоточился. Может, и раньше перед убийствами в подъездах якобы чинили проводку? Можно было бы спросить у Пилюлькина, не встречал ли случайно? Да кто ж знал?

Плахов вспомнил подъезд, где жил Баранов. «Как, ну как стрелок попал к квартире? Не на потолке же висел, как паук. Да и увидел бы я его. Негде ему было висеть… Лестница, площадка, дверь квартиры, коридор Пилюлькина, комната, европейский стандарт… Стоп, мотай назад… Евростандарт, коридор…»

Наверное, удар по темени веслом оказал бы на Плахова меньшее воздействие. Цепочка маленьких, никак не связанных друг с другом фактиков на какое-то мгновение образовала четкую и ровную линию, но всего лишь на мгновение, тут же распавшись на кусочки. Слишком смелой была картинка, почти нереальной. Словно облако, в очертаниях которого можно случайно заметить Венеру, но секундой позже не заметишь ничего, как ни всматривайся…

Плахов увидел. Не Венеру, конечно, но шедевр не менее впечатляющий. Убийца отталкивался не от момента продажи машины, он сначала выслеживал жертву и ждал, когда та продаст «тачку», чтобы спокойно, не суетясь, встретить ее в подъезде. С Пилюлькиным же вышло наоборот – Монахов позвонил и сказал, что ушла «тачка» и на девяносто девять будет налет. «Они не упустят такого шанса…» Он убеждал меня в этом! Но ведь я сам его попросил! Могло совпасть? Могло. Как и с электриками…

Мотив… Деньги? По двести-триста баксов с трупа? Может, и мотив. Для песенки про зайцев. Не нужны ему деньги. Азарт хищника, адреналин… Ломка без постоянного ощущения опасности. Он уже не может без этого, как наркоман без свежей дозы. Игра на краю пропасти, в кратере действующего вулкана.

Линия восстановилась, теперь Плахов цепко держал ее в голове; не давая ей развалиться. Электрики, патроны у Прелого, раненный в плечо Пилюлькин, евростандарт, стремянка… Он схватил трубку, поискал в блокноте номер. – Марь Санна! Это Плахов Игорь. Я насчет электриков. Не было больше? Понял. Я, главное-то, забыл спросить, как они выглядели? Так. Так… Здорово! Это не вам… Схожу за самоваром, схожу. До свиданья.

Плахов хлопнул в ладоши, выплюнул на пол окурок, зарычал – то ли от счастья, то ли от ярости.

Инстинкт охотника… Никто не понимает состояния человека, готового битых шесть часов стоять с ружьем наперевес в холодном болоте и Хдать утиную стаю. Никто, кроме стоящего рядом такого же человека. Когда забывается озноб, боль в ногах и спине, дальняя дорога, мировые проблемы и бытовые мелочи, когда ты готов застрелить любого, кто помешает тебе, пусть даже нечаянно спугнув добычу…

Никто не поймет охотничьего инстинкта сыщика, кроме другого сыщика… Все уходит в какой-то параллельный мир, остаются прицел, мушка и добыча…

Тот, кто не понимает этого, будет в случае твоего промаха барабанить ногами по полу, раздавать выговоры и увольнять, брызгать слюной, обвиняя в раздолбайстве и непрофессионализме. Кто-то просто покрутит пальцем у виска и скажет: «Да ты дурак, парниша, лечиться надо. Не понимаю я тебя. Чего ради? Какой мотив? Деньги? Так нет их. Престиж, слава? Так хоть разбейся, никто про тебя не вспомнит, наоборот, не дай Бог, не за тем погонишься – растопчут, размажут, заклюют. Чего ради, дурик? Чего ради ты ворочаешь трупы, гниешь в сырых подвалах, ловишь туберкулез в прокуренных камерах, рвешь нервы? Чтобы к сорока пяти, дотянув до пенсии, загнуться от инфаркта или спиться? Успокойся, милый, уймись, пора умнеть. Жизнь – не киношка».