Андрей Кивинов - Псевдоним для героя

– Какая жаба?

– Не какая, а какой. Главврач. Суслик наш озабоченный. А Машка живет в каком-то выдуманном мире. Давно бы уж… Ну и будет еще целый год говно за паралитиками убирать. Ты сигареткой не угостишь?

Шурик протянул пачку.

– Спасибо… Меня Леной звать. Ты правда Машку знаешь?

– Правда… Послушай, Лен, ты передай ей… Хотя нет, не надо…

Шурик, тупо посмотрев на портрет прокаженного, резко развернулся и пошел к выходу.

Если она не получит рекомендации, то не поедет поступать, не поедет поступать – еще на год останется здесь… И он сможет видеть ее… А в Питере ее быстро кто-нибудь охмурит. В Питере она про какого-то Шурика из общежития и не вспомнит…

На улице его окликнули:

– Шурыч! Здорово, брателла!

Рядом притормозила легковушка, «хонда» красного цвета. Генкина «хонда». Шурик сразу узнал ее по вмятине на бампере. Неделю назад, когда они ехали искупнуться, Генку подвел глазомер, и он зацепил стоящий у обочины черный джип. Из джипа тут же выскочил разъяренный неврастеник, похожий на лысеющего орангутанга, и, раскорячив пальцы, с воем бросился к обидчику. Генка благородно остановился, собираясь извиниться, хотя мог и свалить. Орангутанг, изрыгая с детства знакомые каждому слова, рывком распахнул двери «хонды», играючи выволок водителя, замахнулся для справедливого акта возмездия и вдруг застыл в позе мальчика, прячущегося от молнии. Чуть погодя, выйдя из позы и приложив ладони к сердцу, он бубнил, проглатывая слова, какой-то нечленораздельный монолог. «Бетон, блин, я нечаянно тут тачку бросил… Бетон, с меня кабак, в натуре, извини, выпил, я все починю, у меня в сервисе схвачено… Вот, держи… Мало? Базара – ноль!..». Генка, пряча три сотенные в карман, великодушно простил и похлопал неаккуратного товарища по плечу. «Учись ездить, братишка, а то на ремонте разоришься».

Сейчас Шурик решил было, что Генке вернули машину, но, увы, за рулем сидел не авторитет, а однополчанин журналиста – Егорка. Лицо его озаряла акулья улыбка, от которой всем становилось светлей. И слону, и даже маленькой улитке.

– Садись, Шурыч, подкину! Тебе куда?

– В поликлинику, на Таракановскую, – растерянно ответил журналист.

– Нормалек, по пути. Залазь!

Егорка с места взял в галоп, оставив на асфальте черный след от колес и облако сизого дыма в атмосфере.

– Мировая тачила! (НЕ РЕКЛАМА!) – он ласково погладил торпеду. – С места рвет, как ужаленная. Всех делаю!

В подтверждение он газанул и легко обошел по обочине ползущий самосвал.

– Повезло, по дешевке взял. Джипарек мой помнишь? Расколошматил всмятку. Как чувствовал, что не надо водку с пивом мешать. Ну, и влетел в овражек. Краном вытаскивали. На мне-то ни царапины, а на джипарь смотреть больно.

– А эту где взял?

– Прикинь, мент знакомый позвонил. Говорит, тесть тачку нулевую пригнал из Европы для себя. Но придется продать, дескать, бабки срочно нужны. Отдает по номиналу, за двадцатку. Я сгонял, посмотрел. Точно, нулевая тачила, бампер только помят. В гараж тесть ментовский не вписался. Но червончик за это скинул. Такая штучка в салоне трешницу стоит. Двести лошадей, сечешь? Сплошная электроника. Мой джипарь отдыхает на трассе. Люка, жалко, нет, но я договорился, вырежут.

– Да, без люка плохо, – – согласился Шурик, с грустью глядя на дорогу.

– Тесть ментовский, прикинь, свинья, бычки о сиденья тушил! – Егорка ткнул пальцем в прожженную дырку. – За это еще тонну снять можно было, да я лоханулся, не заметил сразу.

Шурик понимающе кивнул головой. Действительно, хоть Генка и стал авторитетом, но на его манерах это никак не отразилось.

– У тебя-то как?

– Ничего… Гипс сегодня сняли, снимки вот сделал.

– С запуткой-то разобрался? Крендель вроде на тебя наезжал? – Разобрался… – Крендель нынче присмирел… Ходят слухи, его вчера взорвать хотели. Якобы Гена Бетон. Слыхал про такого? – Читал в газете.

– Резкий папик. Мочит всех без разбору. С Кренделем у него дорожки пересеклись, он ему гранату и заложил. Охрана вовремя заметила, а то отскабливали бы сейчас мозги от стены. По мне, так жалко, что заметила. Кренделю туда и дорога.

– Это точно Бетон?

– Больше некому, у остальных задница сморщится Кренделя гасить. Гена и Лазаря в Блуде утопил, ясен перец. Крендель в пятницу Бетону стрелу забил, во потеха будет. Куликовская битва – два. Кто-то из них домой точно не вернется. Комсомольцы, блин, добровольцы…

– Погоди, я слышал, на стрелках только разговаривают? – взволнованно уточнил Шурик.

– Брось ты, Шурыч… Раньше – да, манерничали. Понятия всякие блюли. А теперь кто первым ствол достанет, тот и прав. Мы уже с пацанами тотализатор устроили. Кто кого из них замочит.

Егорка выскочил на тротуар, обошел пробку из трех машин и лихо, со свистом влетел в поворот.

– И на кого ты поставил?

– На Бетона, ясен перец! Две тонны! Кренделю, борову жирному, там ловить не хрен. Ко мне его бойцы подкатывали, мол, съездить с ними, подсобить. Распустили сопли – в город чужаки лезут, надо объединяться, давать отпор. Патриоты сраные. Я отказался. Не потому что боюсь, а хочу, чтоб Бетон Кренделю навалял по самые брови.

– А если Бетон не придет?

– Это Крендель скорее сдрейфит… А Бетон – мужик! Авторитет. Придет, иного и быть не может, потому что не может быть никогда…

Однополчанин резко притормозил возле поликлиники.

– Приехали! С вас червончик! Шутка! Ха-ха! – от Егоркиных голливудских зубов отскочил солнечный зайчик. – Ты чего? Да пошутил я!

Шурик вышел из стоп-кадра.

– Да, спасибо…

– Покеда, брателла! Телефон знаешь, звони. Погодка классная, на природе посидим, девчонок свозим в Блуде искупаться.

– Пока.

Егорка, выкинув хабарик в окошко, умчался, оставив шлейф выхлопных газов и мотив знакомого шлягера Марго, лившегося из мощной акустической системы «хонды». «Ты кинул меня – я осталась одна…»

«И чего теперь делать? – Шурик присел на высокий бетонный поребрик. – Ехать нельзя, Убьют. И не ехать нельзя, тоже убьют. Не сразу, но от этого не легче. Да, пикантная ситуация.

Черт, впутал я Генку, зубы бедняге уже выбили, теперь вот остальное на подходе. Свалить, может, к бесу?..»

Мимо, громыхая по дороге, словно барабан, промчался милицейский джип производства Ульяновского автомобильного завода. (НЕ РЕКЛАМА!) В боковых окнах мелькнули голые по пояс милиционеры в фуражках. Жара! Шурик поднялся и, решая на ходу идиотский ребус, пошел в общагу, забыв про врача и снимки. Рука не кривая, и ладно.

Оперуполномоченный по организованной преступности, вернее по беспощадной борьбе с ней, Иван Лакшин, уточнив у секретарши, на месте ли руководящее звено, и получив утвердительный ответ, постучал в дверь кабинета.