Джеффри Линдсей - Декстер во мраке

— Вы постоянно повторяете «мы», — заметил я.

Он кивнул, и это движение мне не понравилось.

— Есть и другие, — сказал он. — Но конкретнее «мы», как, вероятно, ты догадываешься, — это и есть Молох. Он живет во мне.

— Так, значит, это вы убили тех девушек и преследовали меня? — спросил я и, признаюсь, поразился мысли о том, что человек преклонных лет мог такое сотворить.

Улыбка тронула его губы, но не добродушная, и мне от этого не стало легче.

— Не я лично, нет. Наблюдатели.

— Значит, он может вас покидать?

— Конечно, — сказал незнакомец. — Молох вселяется в кого пожелает. Он вездесущ. Это божество. Он покидает меня и переходит к другому. Например, чтобы наблюдать.

— Да, разнообразие — это прекрасно. — Я не знал, куда заведет нас этот разговор и подходит ли моя бесценная жизнь к завершению, так что задал первый вопрос, который пришел в голову: — А зачем вы оставили тела в университете?

— Естественно, чтобы добраться до тебя.

Слова старика вогнали меня в ступор.

— Ты привлек наше внимание, Декстер, — продолжил он, — однако нам надо было во всем удостовериться. Мы решили понаблюдать за тобой, чтобы увидеть, опознаешь ли ты ритуал и откликнешься ли на зов Наблюдателя. Навести полицию на след Голперна было, конечно, выигрышным шагом, — заметил он.

Я не знал, о чем говорить дальше.

— Он не один из вас? — спросил я.

— О нет, — удовлетворенно произнес старик. — Выйдя из тюрьмы, он займет свое место там, с остальными, — кивнул он в сторону шкафа с керамическими головами.

— Значит, это не он убил девушек.

— Он, — ответил старик. — Когда находился во власти одного из Детей Молоха. — Он наклонил голову набок. — Уверен, ты лучше, чем кто бы то ни было, понимаешь, что это такое, не так ли?

Ну еще бы. Но я не стал отвечать на этот вопрос.

— Можно поподробнее, чем я привлек ваше внимание? — вежливо спросил я, вспоминая те усилия, которые я затратил, чтобы быть тише воды ниже травы.

Человек посмотрел на меня так, словно моя голова была монолитом.

— Ты убил Александра Маколи, — сказал он.

Я почувствовал, что в мозгу словно переключились тумблеры, и меня осенило.

— Зандер был одним из вас?

Он слегка качнул головой:

— Нет, кем-то вроде мелкого порученца. Доставлял нам материал для церемоний.

— Таскал вам забулдыг, а вы их убивали, — переиначил я.

Незнакомец красноречиво пожал плечами:

— Мы практикуем жертвоприношение, Декстер, а не убийство. После того как ты отобрал у нас Зандера, мы взяли твой след и разузнали, что ты собой представляешь.

— А что я собой представляю? — ляпнул я, самонадеянно полагая, что нахожусь лицом к лицу с тем, кто ответит мне на вопрос, над разгадкой которого я бился половину своей не обделенной обоюдоострым счастьем жизни. Но внезапно у меня пересохло во рту, и это чувство, пугающе похожее на стопроцентный реальный страх, распустилось во мне буйным цветом, пока я ждал ответа.

Взгляд старика стал острым.

— Ты отклонение от нормы, — сказал он. — То, чего не должно существовать.

Признаюсь, бывали моменты, когда я был готов согласиться с подобным утверждением, но сейчас не то время.

— Не хотел бы показаться грубым, — сказал я, — но мне нравится существовать.

— Это больше от тебя не зависит, — сказал мой собеседник в ответ. — Внутри тебя заключено нечто, что представляет для нас угрозу. Мы собираемся избавиться от него и от тебя.

— Честно говоря, — начал я, уверенный, что он говорит о моем Темном Пассажире, — эта штука от меня ушла.

— Я знаю, — сказал он несколько раздраженно. — Она появилась у тебя в результате большого потрясения. Она к тебе привязана. Но также является ублюдком, которому Молох дал жизнь, и ты некоторым образом имеешь отношение к нам. — Он качнул указательным пальцем в мою сторону. — Вот почему ты мог слышать музыку. Благодаря той связи, которую установил твой Наблюдатель. И когда мы наконец доведем тебя до состояния мучительной боли, этот ублюдок кинется к тебе, как мотылек к пламени.

Мне не очень нравилось все это выслушивать, к тому же я понял, что превосходство оказалось на его стороне, и тут я очень вовремя вспомнил, что у меня есть пистолет. Я направил его на старика и выпрямился во весь рост, дрожа как лист.

— Верни мне детей, — потребовал я.

Этот жест его нисколько не взволновал, что я расценил как напускную самоуверенность. У него на бедре был прикреплен нож, но он даже не пошевелился, чтобы извлечь его.

— Дети больше не твоя забота, — сказал он. — Теперь они принадлежат Молоху. Молоху дети по вкусу.

— Где они? — спросил я.

Он пренебрежительно махнул рукой:

— Здесь же, на Торо-Ки, но ты не успеешь остановить ритуал.

Торо-Ки располагался далеко от материка и был частным владением. Но несмотря на то что обычно чувствуешь облегчение, узнав, где находишься, на сей раз это знание не избавило от все тех же вопросов: где Коди и Эстор и что предпринять, чтобы не случилось непоправимое?

— Если вы не против, — сказал я, покачивая пистолетом, чтобы до него быстрее дошло, — я заберу детей и отправлюсь восвояси.

Он не двинулся. Только по-прежнему смотрел на меня, и я практически увидел, как из его глаз вылетают огромные черные крылья и заполняют комнату. Не успел я нажать на спусковой крючок, как опять услышал нарастающий гул барабанов, а потом рога и хор голосов, возносящих меня прямо на седьмое небо счастья, и я встал как вкопанный.

Мне казалось, что с моим зрением и остальными чувствами все нормально, но я слышал только музыку и делал только то, что приказывала мне музыка. А она говорила, что прямо за пределами этой комнаты меня ждет истинное счастье. Она велела мне идти и взять его, наполнить свое сердце вечным блаженством, радостью до конца мира, и я чувствовал, как ноги сами несут меня к моей счастливой судьбе.

Когда я подошел к двери, она открылась и вошел профессор Уилкинс. В руках он держал пистолет и даже не заметил меня. Он кивнул, и старик сказал:

— Мы готовы.

Я едва мог слышать его сквозь дикий разгул чувств и звуков и с нетерпением подался в сторону двери.

Где-то в глубинах сознания Декстер пронзительным голосом кричал, что все не так, как должно быть, и требовал идти в другом направлении. Но голос становился все слабее, а музыка заполняло все пространство этого бесконечно прекрасного мира так, что я даже перестал задаваться вопросом, что же мне все-таки делать.

Под эту музыку я подошел к двери, смутно сознавая, что старик идет за мной, но это не занимало меня в данный момент.

Пистолет по-прежнему находился у меня, но они даже не позаботились о том, чтобы забрать это оружие, а мне и в голову не приходило воспользоваться им.

Старик открыл мне дверь, и в лицо пахнул обжигающий ветер. Я вышел и увидел божество, саму статую, источник музыки, источник всего — великий и прекрасный, увенчанный рогами фонтан блаженства, он был там, передо мной. Он возвышался надо всем остальным, одна его бронзовая голова была высотой в двадцать пять футов, его мощные руки протянулись ко мне, а в животе сверкало прекрасное обжигающее пламя. Мое сердце зашлось, и я двинулся к статуе, даже не обращая внимания на толпы людей, стоявших там, хотя среди них была и Эстор. Ее глаза расширились, когда она увидела меня, а губы зашевелились, но я не расслышал, что она сказала.