Джеффри Линдсей - Декстер во мраке

— Послушайте, — вдруг произнес он, когда мы проезжали мимо аэропорта. — Я по-настоящему богат и могу дать вам все, что вы пожелаете.

— Можешь, — ответили мы, — и ты это сделаешь.

Зандер немного расслабился, и это говорило о том, что он не догадывался о наших задачах и целях.

— Хорошо, — продолжил он все еще хриплым от удавки голосом. — И сколько же вы хотите? — Мы поймали его взгляд в зеркале и очень-очень медленно затянули петлю, чтобы он наконец понял, что мы хотим получить.

Когда он уже почти не мог дышать, мы, подержав некоторое время петлю в натяжении, ответили:

— Все. Мы хотим получить все. — Затем, немного ослабив удавку, дали команду продолжать путь.

Зандер не стал спорить. Всю оставшуюся дорогу он вел себя тихо, но нам казалось, что он не так испуган, как ему следовало бы. Зандер, видимо, не верил в происходящее, полагая, что с человеком, постоянно живущим в коконе из денег, такого по определению случиться не должно. Все имеет свою цену, и он, без сомнения, сможет заплатить. Мы знали, что скоро он вступит в переговоры, чтобы от нас откупиться.

И мы не ошиблись. В конечном итоге он откупится. Но не деньгами. От нас он откупится, но от этой петли никогда не освободится.

Поездка была не очень долгой, и мы молчали всю дорогу до выезда на Хайалиа. Съезжая по пандусу, Зандер замедлил ход и взглянул на меня в зеркало заднего вида. В его глазах я увидел страх. Он напоминал угодившее в капкан чудовище, готовое ради свободы отгрызть себе лапу.

Зандер паниковал — это радовало Темного Пассажира и наполняло уверенностью и силой.

— Вы не должны… Нет ничего… Куда мы едем?

Он заикался, становясь жалким, слабым и все более похожим на человека. Это нас раздражало, и мы затянули петлю, чтобы Зандер скорее съехал на обочину. Там мы дали ему немного отдышаться, после чего он снова выехал на дорогу.

— Сверни направо, — распорядились мы.

Зандер повиновался, хрипло и злобно дыша. Но мы не сердились, поскольку он сделал то, о чем его просили. Тем более что до места назначения оставалось совсем немного. Проехав по улице, мы повернули налево и оказались в переулке, по обеим сторонам которого стояли заброшенные склады.

Он довел машину до указанного нами места у покрытой ржавчиной двери темного пустующего здания. На полусгнившей, с оторванным углом вывеске еще можно было прочитать «Джон Пласти».

— Паркуйся, — сказали мы и, после того как он поставил машину на ручник, выдернули его через открытую Дверь на землю. Поскольку петля при этом затянулась, он перестал дышать, и, чтобы поднять его на ноги, потребовалось некоторое время. Вокруг рта у него запеклась слюна, а в глазах появились признаки того, что он начинает понемногу осознавать свое положение. Он стоял, отвратительный и уродливый в свете великолепной луны, не понимая, почему я отказываюсь от его денег. С его точки зрения, это была какая-то чудовищная ошибка. Но, возможно, до него начало доходить, что он ничем не отличается от других. Это наполняло его страхом и вгоняло в дрожь. Мы позволили ему немного постоять, чтобы он мог отдышаться, а затем толкнули к дверям. Зандер уперся ладонью в бетонную стену и сказал срывающимся, почти человеческим голосом:

— Послушайте, я могу дать вам тонну денег. Все, что хотите.

Мы ничего не ответили.

— Ну хорошо, — продолжил он, облизывая губы, и на сей раз в его голосе звучало отчаяние. — Чего вы от меня хотите?

— Все то, что ты взял у других, — сказали мы, затянув для пущей убедительности петлю. — За исключением ботинка.

Зандер посмотрел на нас, уголки его рта окончательно опустились, и он написал в штаны.

— Я этого не делал… Это не я…

— Делал, — свидетельствовали мы и, сильно потянув за леску, втащили его через дверь в тщательно подготовленное помещение. Там со стен свисали остатки полихлорвиниловых труб и стояли, что было гораздо важнее для Зандера, две двухсотлитровые бочки соляной кислоты, брошенные вышедшим из дела Джоном Пласти.

Мы без каких-либо сложностей доставили Зандера на специально расчищенное для него рабочее место. Нам не терпелось приступить к делу, и через несколько мгновений оклеенный гидроизоляционной лентой Зандер лежал там, где ему было положено находиться. Мы срезали петлю, и когда нож приблизился к его горлу, он судорожно вздохнул.

— Боже! — выдавил он. — Вы совершаете непоправимую ошибку.

Мы ничего не сказали, поскольку нам предстояла ответственная работа и мы готовились к ней, медленно срезая с Зандера одежду и аккуратно отправляя ее по частям в одну из бочек с кислотой.

— Черт! — не унимался он. — Все не так, как вы думаете, и вы даже не представляете, что творите.

Мы были готовы приступить и подняли нож, демонстрируя тем самым, что наши намерения, вопреки его утверждениям, нам понятны.

— Умоляю, ребята, не надо…

Его ужас перешел все мыслимые грани, заставив забыть даже о том унижении, которое он испытал, помочившись в штаны. Ничего подобного он не мог себе вообразить даже в самых страшных кошмарах.

Но затем Зандер, к нашему великому изумлению, затих. Глядя прямо мне глаза, Зандер произнес с совершенно неуместной для подобного случая ясностью и голосом, которого я от него никогда не слышал:

— Он вас найдет.

Мы на секунду задержались, пытаясь понять, чтобы это могло означать, и пришли к выводу: он сделал последнюю попытку остановить нас. Но это бессмысленное и, я бы даже сказал, дурацкое действие, увы, понизило степень испытываемого им ужаса, что рассердило нас, и, прежде чем приступить к делу, нам пришлось залепить ему рот.

Когда все было закончено, от него не осталось ничего, кроме одного ботинка. Вначале мы хотели приобщить ботинок к коллекции Зандера, но это как-то не вязалось с нашим общим представлением о гигиене. Поэтому предмет обуви отправился в бочку с соляной кислотой вслед за останками его владельца.

«Это скверно, — подумал Наблюдатель. — Они остаются в заброшенном здании слишком долго, и нет никаких сомнений, что их занятия там не имеют никакого отношения к светской жизни».

Так же как и та встреча, о которой он договорился с Зандером. Все их свидания носили строго деловой характер, хотя Зандер наверняка определял это иными терминами. Выражение благоговения на физиономии юного глупца в ходе контактов с ним ясно говорило, о чем он думает и что чувствует. Зандер безмерно гордился своим крошечным вкладом в огромное дело и испытывал подлинное счастье оттого, что находился рядом с холодной, неукротимой мощью.

Наблюдателя вовсе не беспокоила судьба Зандера — этому типу без особого труда можно найти замену. Его интересовал иной вопрос — почему все случилось именно этим вечером и что бы это означало.