Алексей Макеев - Сейф олигарха

Хохлову было решительно все равно, забудут его или нет. Ему хотелось, чтобы все закончилось как можно скорее и чтобы он перестал испытывать этот изнуряющий постоянный страх. Собственная жизнь сейчас напоминала ему пылающий автомобиль без тормозов, мчащийся с горы на огромной скорости. Тюрьма будет, по крайней мере, остановкой в этой бешеной гонке.

Но успокоиться ему так и не удалось. В ночь перед совершением преступления Дмитрий Викторович не спал вообще, хотя выпил тройную дозу транквилизатора. В результате к утру он был совершенно разбитым, с дергающимся веком, с черными кругами под глазами. В качестве компенсации Дмитрий Викторович особенно тщательно выбрился, выпил несколько чашек кофе и, кое-как придя в себя, отправился на свою голгофу.

Эдуард подсел к нему в машину у первого же светофора. Он был безукоризненно одет, тщательно выбрит, и от него пахло дорогим парфюмом. В руках он держал саквояж из дорогой кожи, объемистый, но по виду пустой. В поведении Эдуарда не чувствовалось абсолютно никакой нервозности – он словно на работу ехал.

Хохлов, в противоположность ему, едва держал себя в руках. Он был бледен и управлял машиной так плохо, как будто впервые сел за руль. Эдуард неодобрительно покосился на него и сказал:

– Хреново выглядите!

– А как я, по-вашему, должен выглядеть? – пробурчал в ответ Дмитрий Викторович.

– Как огурец, – спокойно ответил Эдуард. – Потому что если из-за вас дело сорвется, вы вообще не будете никак выглядеть, это я вам обещаю.

После такого заверения Хохлову оставалось только молчать. Он с мрачным видом молча вел машину, довольный хотя бы тем, что движение на улицах еще не набрало полную силу – иначе бы он уже давно в кого-нибудь врезался.

– Вы не обижайтесь, – неожиданно сказал Эдуард. – Ничего личного. Просто дело есть дело. Вы должны четко представлять свои границы. Когда человек видит свои границы, у него открываются глаза, понимаете? К сожалению, люди привыкли полагаться в основном на свои фантазии, и поэтому у них ничего не получается.

Что имел в виду Эдуард, Дмитрий Викторович не очень понял, но его неожиданно дружелюбный тон слегка успокоил Хохлова. Ему вдруг показалось, что с этим человеком можно договориться. Просто обстоятельства сложились так, что оба оказались как бы по разные стороны баррикад, хотя и делали одно дело.

– Вас никогда не мучила совесть из-за того, что вы делали? – спросил Хохлов. – Тоже ничего личного. Мне просто интересно, как вы относитесь к моральным границам? Вы их просто игнорируете? У меня так не получается.

– Мораль существует для того, чтобы помочь человеческому роду выжить, – назидательно сказал Эдуард. – Она как раз и придумана для тех, кто не в состоянии сам определить свою территорию и проложить верный путь по ней. Что касается меня… Я побывал в таких переделках, где о морали просто некогда было задумываться. Я этим нисколько не горжусь, просто жизнь так сложилась. Но честно скажу, после такой школы совесть не имеет для тебя основополагающего значения. Ведь жизнь в первую очередь опасна. Среднестатистический человек об этом не то что не думает, он даже не подозревает об этом, пока не припечет его самого. Понимаете меня?

– Кажется, вы меня имеете в виду? – хмыкнул Дмитрий Викторович. – Действительно, я и не подозревал, в какой кошмар могу окунуться. Это невероятно!

– Это еще пустяки, – успокоил его Эдуард. – Дам вам совет. После того, как мы уйдем от банкира, без промедления садитесь в машину, в поезд, в самолет и уезжайте куда-нибудь подальше. Лучше будет, если вас арестуют где-нибудь в Воронежской области, скажем. Пока вас допросят, пока свяжутся с Москвой, пока этапируют – пройдет некоторое время, страсти улягутся, и будет не так опасно. В Москве люди Прокопова могут с вами рассчитаться раньше, чем вы попадете в руки милиции. Впрочем, это только совет. Поступайте как знаете.

На этот раз Дмитрий Викторович опять промолчал, потому что давно решил, что никуда не побежит, а сразу же, с ходу, явится с повинной. Пойдет к тому симпатичному полковнику с больным позвоночником и попросит прощения за невольную ложь. Это будет психологически легче, чем делать признание совершенно незнакомому человеку. Гуров, кажется, из тех, кто умеет слушать.

Больше они с Эдуардом не разговаривали, но Дмитрий Викторович с удивлением заметил, что чувствует себя гораздо увереннее. Похоже, его спутник знает, как поднять дух человеку даже в самую трудную минуту. Наверное, и разговор он затеял именно с такой целью.

Когда доехали до места, беспокойство снова охватило Дмитрия Викторовича. Но теперь он мог гораздо лучше себя контролировать. Он постарался сосредоточиться на самой ближайшей проблеме – пройти без помех контроль на входе. Кажется, это имел в виду Эдуард, когда говорил о том, что нужно видеть границы?

Сам Эдуард по-прежнему был спокоен, как айсберг. Входя в вестибюль, он почтительно придержал дверь и пропустил Хохлова вперед. Опасаясь растерять решимость, Дмитрий Викторович быстро пошел в направлении охраны, поздоровался и, кивнув на своего спутника, сказал:

– Мы сегодня вдвоем. Дело в том…

– Мы в курсе, – ответил старший охранник. – Александр Александрович предупреждал.

У Хохлова отлегло от сердца. Он деловито кивнул Эдуарду, и они вместе сели в кабину лифта. Прежде чем закрылась дверь, Дмитрий Викторович успел увидеть, что охранники продолжили прерванный разговор. Кажется, один из них рассказывал анекдот, и, судя по выражению лиц слушателей, довольно смешной.

Прокопов уже ждал их. Бледный референт встретил их у порога и предложил сразу пройти в комнату для процедур.

– Александр Александрович сейчас подойдет, – известил он. – У него важный телефонный разговор. Вы можете пока переодеться.

Оставшись наедине с Эдуардом, Дмитрий Викторович попытался установить с ним контакт взглядами, но его спутник намеренно не обращал на него никакого внимания. Он с профессиональной уверенностью принялся облачаться в белый халат, благожелательно рассматривая интерьер большой светлой комнаты. В белом он смахивал на удачливого молодого ученого. Невозможно было поверить, что этот человек может вынашивать преступные замыслы.

Хохлов подумал о том, насколько обманчива бывает внешность, и в этот момент в комнату вошел Прокопов. За его спиной, как всегда, маячил референт.

– Здравствуйте, господа! – окидывая обоих быстрым веселым взглядом, сказал банкир. – Прошу прощения, что задержал, дела! А вы, значит, подвергнете меня сегодня особо изощренным пыткам?

От этих слов Хохлова едва не передернуло. Прокопов будто угадал его мысли. Впрочем, Хохлову удалось взять себя в руки. Однако шутливого тона он не поддержал.