Алексей Макеев - Красная карточка

– Хорошо, я больше ни слова не скажу на эту тему. В конце концов, мы взрослые люди, каждый из нас сделал свой выбор… А дождь сегодня ужасный! Просто всемирный потоп какой-то. Вам не кажется, что это некий знак, Сергей Иванович? Апокалипсис?

– Я в этом ничего не понимаю, – буркнул Вьюшков.

– А знаете что – налейте-ка мне и в самом деле винца! – воскликнул бородач. – Может быть, оно согреет мне душу. Винцо, я вижу, отличное.

– Да, вино неплохое, – сдержанно ответил Вьюшков, с готовностью берясь за бутылку.

Перемена темы его обнадежила. «Может быть, выпьет и отвалит, – подумал он. – Не век же он здесь будет сидеть?» Он наполнил пустой бокал вином и приглашающе кивнул головой.

– Ну что же, давайте выпьем за то, чтобы поскорее закончился этот проклятый дождь! – провозгласил он. – От него действительно в голову приходят одни мрачные мысли. Но вот выглянет солнце, и все будет совсем по-другому! Даю вам честное слово!

Он пытался перевести разговор в шутливое русло, но выходило это у него не очень ловко, с натугой. Впрочем, собеседник, кажется, и не обратил внимания на его слова. Он долгим взглядом посмотрел в окно и сказал как бы про себя:

– Да ведь он практически уже и кончился, дождь-то!

Стук капель по стеклу противоречил этим словам, и Вьюшков невольно обернулся. Бородач тут же вытянул вперед руку и просто разжал пальцы над бокалом Вьюшкова. В вино упала какая-то крошечная крупинка. Все это заняло мгновение, и когда Вьюшков повернулся, гость сидел неподвижно, с бесстрастным лицом.

«Он точно чокнутый, – подумал с отвращением Вьюшков и взял бокал. – Несет ахинею, смотрит как сова… Нет, теперь надо держаться от него подальше!»

– Вы оптимист, – сказал он вслух. – По-моему, дождь идет вовсю. Ну, будем считать, что вы заглянули в близкое будущее. Давайте выпьем!

Бородач как робот взял свой бокал и посмотрел его на свет. На его лицо упал багровый блик – точно луч закатного солнца пробился на миг сквозь свинцовые тучи. Вьюшков опустил глаза и выпил вино.

Первый глоток был горячим, как обычно, но потом в груди у Вьюшкова появилось странное ощущение холода, будто он вдохнул хорошую порцию ледяного зимнего воздуха. Внутренности у него онемели. Перехватило дыхание. В кончиках пальцев появился странный зуд. А в следующую секунду Вьюшкова охватил панический страх. Он понял, что с ним происходит что-то неладное. Вцепившись пальцами в край стола, он попытался вскочить на ноги, но непреодолимая чудовищная сила будто притянула его обратно. Выпученными глазами он уставился на бородатое лицо перед собой и поразился тому, каким спокойным оно оставалось в то время, как рядом происходила катастрофа.

Сердце колотилось как бешеное, в глазах темнело. Тело становилось бесплотным, точно желе. Вьюшков все пытался втянуть в себя воздух, но у него не получалось. Внезапно он разучился дышать. И позвать на помощь он тоже не мог, а ему казалось, что крикни он сейчас – и все бросятся ему на помощь, и все пройдет, все наладится, и это наваждение рассеется как дым.

Сквозь меркнущее сознание он услышал слова, которых не понял, но интонации были столь угрожающие, что Вьюшков понял – его приговорили к смерти, и это конец.

– Итак, Сергей Иванович, вы наказаны. Вы уничтожаете футбол, я уничтожил вас. Насколько я понимаю, это справедливо. Остальные должны хотя бы задуматься.

Тело Вьюшкова грузно повалилось набок. Бородач удовлетворенно кивнул и, приподняв край скатерти, тщательно обтер им свой бокал. Затем достал из кармана красную пластиковую карточку, встал из-за стола и аккуратно засунул ее в нагрудный карман мертвого Вьюшкова так, чтобы она выглядывала оттуда на манер пижонского платочка. Покончив с этим делом, он опять кивнул и не спеша вышел из кабинета.

Он пересекал зал, наполненный людьми, как навстречу ему попался хозяин.

– Уже уходите? – спросил он с деланой любезностью. – Я полагал, что вы уйдете вместе с Сергеем Ивановичем.

– Он еще наслаждается вашей изысканной кухней, – скупо улыбнулся бородач, поклонился и зашагал дальше.

Хозяину что-то не понравилось и в этой улыбке, и в тоне, каким были сказаны эти слова. Охваченный непонятной тревогой, он спешно отправился в кабинет.

Едва открыв дверь, он все понял и метнулся назад. Расталкивая официантов, он побежал к выходу, крича на весь ресторан:

– Кто-нибудь! Вызовите милицию! Где тут был этот, с бородой? Его нужно задержать! Немедленно! Это убийца!

Поднялась суматоха. Бородач только что вышел из ресторана. Несколько добровольцев, разгоряченные вином, выскочили под дождь. Не обращая внимания на обрушивающиеся с неба потоки воды, они метались по тротуару, озираясь по сторонам. Хозяин ресторана был активнее прочих, и именно он первым заметил фигуру в нелепом дождевике, заворачивающую за угол.

– Вон он! Держи! – завопил Валентин Павлович и большими прыжками помчался по лужам вдогонку.

За ним побежали еще несколько человек, но быстро остыли и вернулись под навес у дверей ресторана. А Валентин Павлович сгоряча промчался еще метров сто и, совершенно уже промокший, вбежал в какой-то двор.

Возле домов качались и вздыхали мокрые деревья. Дождь барабанил по крышам оставленных под окнами автомобилей. Вокруг не было ни души. Валентин Павлович огляделся по сторонам раз-другой, никого не увидел, с досады сжал кулаки и выругался.

В кармане у него затрезвонил мобильник. Валентин Павлович не стал его доставать, а бросился бегом обратно в ресторан. У него вдруг мелькнула надежда, что его посетитель, возможно, еще жив и был просто в глубоком обмороке.

А человек в дождевике тем временем спокойно добрался до места, где оставил машину, никем не замеченный, сел за руль и стащил с плеч промокший дождевик. Затем, морщась от боли, оторвал накладные усы и бороду, бросил на дождевик и, свернув все в один мокрый ком, запихал под сиденье.

– Теперь можно ехать домой, – сказал он сам себе и завел мотор.

Когда он выезжал со двора, навстречу ему попалась милицейская машина с мигалкой, которая, обдав его водой, промчалась дальше по направлению к ресторану.

– Не стоит так спешить, – негромко заметил человек, покачивая головой. – Правосудие уже свершилось.

Этот человек влетел в кабинет Гурова без стука и без «здравствуйте». Он был могучего телосложения, хотя в данном случае нужно было делать небольшую скидку на запасы жира, которые накопил этот человек за годы сытой обеспеченной жизни. О том, что жизнь его действительно была обеспеченной, свидетельствовал солидный, как теперь выражаются, «прикид», штучный товар, купленный явно за границей, в фирменном бутике, но носимый с великолепной небрежностью, которую может позволить себе не всякий. Этот мог. Впрочем, ему казалось, что он может позволить себе и гораздо большее.