Татьяна Степанова - Падший ангел за левым плечом

– Странно, что Вавилов и Аглая оказались из одного города, из Рождественска. Это простое совпадение. Чего только не бывает на просторах Интернета. – Гущин вздохнул тяжело. – Я снимки Полины, его жены, смотрел. В общем, чего теперь удивляться, что он в свои годы женился на такой юной девушке. Его всю жизнь к таким юным влекло. Животный инстинкт.

– Ее смерть на совести Артема Ладейникова. И смерть Виктории Одинцовой тоже на его совести. И нет ему за это прощения. – Катя вспомнила его… этого парня в разные моменты, ощутив в сердце тупую боль. – Они безвинные жертвы. Полина всего лишь была женой своего мужа. А Виктория… она ведь узнала тогда Артема, когда мы зашли в кафе. Она не могла его не узнать, потому что она принимала его на работу в «Железо и софт». Она вспомнила его сразу, а он узнал ее. И понял, насколько она по собственному неведенью может оказаться для него опасной. Он вернулся в кафе на следующий день и зарезал ее в подсобке. Что он сам об этом говорит?

– То же самое, что и ты. Я же сказал – он ничего не скрывает. Сила в нем, в этом парне. Воля, целеустремленность. И ярость. И все это на месть было направлено все эти годы. На одну цель – добраться во что бы то ни стало до Вавилова, отомстить ему по полной. С одной этой целью он устроился к нам на работу в органы. В отдел «К» сначала – там ведь компьютерных гениев с руками рвут, потому что особо-то никто не идет. Так что это было нетрудно. Пока Вавилов сидел в академии, метя на очередное повышение, Ладейников работал в отделе «К», он хотел перейти в такой же отдел в министерстве, если бы узнал, что Вавилов после академии уйдет туда. Но Вавилов ушел на повышение снова к нам в Главк. Считай, что с этим Ладейникову повезло. И больше того, как заместитель начальника Главка, курирующий информационное обеспечение и аналитику, Вавилов постоянно контактировал с отделом «К», и Ладейников сделал все, чтобы он его заметил, – работал над созданием для Главка программы поиска, представлял свои наработки Вавилову. Он познакомился с секретаршей Юлей и понял, что если это место секретаря-помощника достанется ему, то Вавилов окажется на расстоянии удара и в полной его власти. И он – сам же в этом признался – угнал машину и сбил Юлю, когда та каталась на велосипеде. Юле он помогал, заботился о ней… А Вавилов моментально взял его к себе на ее место – умный парень, дока во всех этих IT. Документация-то вся сейчас в основном в электронке. Так вот они и пришли к тандему: шеф – подчиненный… Ладейников все время повторяет, что мог убить Вавилова в любой момент. Но он хотел, чтобы все всё про него узнали, чтобы убийство Аглаи было раскрыто, чтобы его судили. И чтобы он мучился до конца дней, потеряв то, что ценил больше всего, – свою юную жену Полину.

Знаешь, Катя… Эта история… Все это можно было остановить тогда, пять лет назад. Если бы мы, уголовный розыск, отработали убийство девочки как следует, если бы подключились. А не надеялись лишь на начальника Рождественского розыска, который…

Полковник Гущин умолк. Но потом продолжил:

– Когда свой оказывается подонком – это урок на будущее всем нам. Он ведь, Вавилов, метил в министерство, на самый верх. Тесть бы со временем его и в министры протащил. Такие сейчас востребованы. Такие, кто ни перед чем не остановится. А мы так долго плутали в потемках. Мы запутались в трех делах.

– Мы сняли обвинение с Павла Мазурова в деле об изнасиловании и окончательно сняли все подозрения с учительницы Грачковской, – тихо сказала Катя. – Я часто думаю о них. Как они там? А вы?

– И я, – ответил Гущин, – но эта история кончается не так, как мы думаем.

Та, которую они вспомнили, даже и не подозревала об их существовании. Наталья Грачковская завершила свой труд в полдень. Теперь она трудилась неполный рабочий день – в торговом центре из-за кризиса начали увольнять персонал и жестко экономить на оставшихся. Зарплату ей урезали на половину, но она все равно держалась за место уборщицы в туалете зубами и ногтями, потому что других альтернатив не было никаких.

За свой неполный рабочий день она была вынуждена выполнять всю прежнюю работу в полном объеме – драила унитазы, мыла полы, скребла кафель, моталась по магазинам торгового центра, собирая мусор на тележку, ворочая тяжелые контейнеры. У нее сильно болела спина. И почти каждый день поднималось давление. Но она терпела. Рабочие лошади вынуждены терпеть все. Она радовалась, что ее не уволили. Что хоть как-то дают возможность дышать и существовать.

Перед тем как сесть на автобус и поехать домой, она зашла в супермаркет в торговом центре.

Наталья Грачковская купила пакет молока, бутылку кефира, маргарин – она уже полностью перешла на него, потому что сливочное масло было ей уже не по карману. Еще она купила пачку твердых, как камни, пряников, чтобы было с чем вечером пить чай.

Подошла к прилавку. Посмотрела на сырокопченую колбасу. Сглотнула слюну.

В это же самое время далеко-далеко от торгового центра Мимоза – Марина Приходько рыдала и сморкалась в бумажный носовой платок на допросе у следователя Следственного комитета. Дело об изнасиловании в отеле «Сказка» – точнее, об инсценировке – по материалам розыска возобновили производством. И следователь СК допрашивал всех по новой. Гражданина Витошкина искали с собаками за границей. И пока это происходило, следователь бросил все свои профессиональные силы на обработку Мимозы. Он порой так орал в кабинете, что дрожали стекла. Он чрезвычайно гордился своим «умением работать с обвиняемыми», грозя тем, что «вы, сукины дети, у меня домашним арестом и электронным браслетом не отделаетесь, сядете на парашу!».

Но не все было так мрачно. Для кого-то в этом деле даже сверкал, как праздничный фейерверк, хеппи-энд. Как же – нельзя же по нынешним пафосным временам без хеппи-энда, без счастливого конца.

Например, в жизни Алексея Грибова – сына прокурора – наступил самый настоящий период удач. И каких!

Леокадию Пыжову хватил инсульт. Случилось это на концерте – сборной солянке в Сочи, где скакала по сцене, приплясывая и подвывая на разные голоса, старая, давно всем опостылевшая попса. Леокадии стало плохо в гримерке. Ее доставили в госпиталь, и там у нее отнялась вся левая сторона.

Алексей Грибов перевез ее в Москву в квартиру на Арбате и нанял постоянную сиделку. Леокадия лежала в кровати, гулко, раскатисто пукала под одеялом. Сиделка, добрая простая баба, умилялась – «вот опять нежданчик!» – и кормила Леокадию тертым яблочком с ложки, как малое дитя.

Алексей Грибов зажил полной насыщенной жизнью – он катался на «Ягуаре» Леокадии по доверенности, тратил деньги с ее кредитных карточек, не считая, вел консультации со знакомыми по прошлой жизни нотариусами с тем, чтобы организовать опеку над Пыжовой и гарантировать в будущем получение ее наследства. Он подумывал о приобретении маленькой яхты для отдыха в Сочи и мимоходом приглядывал себе среди старух на эстраде новую «чистую и бескорыстную любовь» возрастом глубоко за шестьдесят. Он носил дорогие костюмы, обедал в лучших ресторанах, у него были деньги. Чего же еще желать? Это ли не хеппи-энд?