Луиз Пенни - Хороните своих мертвецов

Гамаш оглядел своих слушателей. Теперь слушали все, включая Эмиля. Они, как и Гамаш, представляли себе эту сцену. Измученная трудами ирландка, пережившая опасный переезд в Новый Свет, обнаружила, что, убежав от унижения и голода в Старом Свете, она попала из огня да в полымя. А теперь, словно ей было мало всего, что выпало на ее долю, муж еще и гроб притащил в дом.

– Мужчины стали открывать его, осторожно сняли освинцованную крышку, – продолжал свой рассказ Гамаш. – Они думали, что гроб набит золотом, серебром, драгоценностями, оттого он такой тяжелый. Вероятно, это гроб очень богатого человека, думали они. Но их ждало горькое разочарование. Внутри не было ничего, кроме потрепанной старой книги, Библии, и останков. Кости, клочки одежды. А тяжесть объяснялась свинцом.

По комнате общества прошло движение. Неужели они знали, чем это закончится?

– Патрик и О’Мара в баре обсуждали, как лучше отделить свинец и продать его, а потом выкинуть останки в реку вместе с Библией. Читать они не умели, так что Библия была им ни к чему. Шиники попросил показать ему Библию. В этот момент ирландцы насторожились. Тогда священник попытался подойти с другой стороны. Если они завтра принесут гроб и Библию в Литературно-историческое общество, то получат небольшое вознаграждение. «Это вам зачем?» – спросили ирландцы. «Потому что они собирают всякие старые вещи, в особенности книги. А этот гроб явно старый», – резонно заметил Шиники. Патрик и О’Мара были уже пьяны, и их мало все это волновало. Если им обещали деньги – хорошо. На следующий вечер они пришли, и их встретил отец Шиники и еще один человек. Джеймс Дуглас.

– Вы к чему все это рассказываете? В чем суть? – спросил один из членов Общества Шамплейна.

– Прошу вас, Бенуа, – поморщился Рене Далер. – Ведите себя цивилизованно.

– Я буду вести себя цивилизованно, когда он перестанет попусту тратить мое время.

– Суть есть, месье, и я уже почти закончил, – сказал Гамаш. Он чувствовал, как вибрирует его телефон, но сейчас не мог на него посмотреть. – Вы наверняка слышали о докторе Дугласе?

Кивки.

– Он открыл гроб и осмотрел его содержимое, а отец Шиники тем временем рассматривал Библию. И тут Джеймс Дуглас совершил ошибку. Он предложил Патрику и О’Маре по пятьсот долларов каждому. Шиники впал в ярость, но ничего не сказал. Рабочие тут же поняли, что дело здесь нечисто. Это было целое состояние, слишком много за останки, которые не одну сотню лет гнили в земле, и потрепанную Библию. Они отказались. Потребовали по тысяче долларов каждому, и они получили эти деньги, но только после того, как поклялись хранить все в тайне и сообщили, где живут. Ирландцы, которые ненавидели англичан, еще и побаивались их. Они знали, что может обнаружиться под цивилизованной оболочкой. Они знали, на что способны англичане, если их рассердить. Патрик и О’Мара согласились, потом перенесли гроб в подвал и ушли.

Телефон завибрировал снова, но Гамаш проигнорировал его.

– Откуда вы все это знаете? – спросил кто-то.

– Я нашел вот это.

Гамаш нагнулся и вытащил из сумки книгу в кожаном переплете. Поднял ее и посмотрел на Эмиля, который явно был удивлен, и не только. Что это было – улыбка? Ухмылка? Или гримаса?

– Это дневник отца Шиники за тысяча восемьсот шестьдесят девятый год. Огюстен Рено нашел его и, поняв, насколько он важен, спрятал.

– И где он был?

– В библиотеке Литературно-исторического общества, – сказал Гамаш, в упор глядя на своего наставника.

– Огюстен Рено спрятал дневник в библиотеке? – спросил Рене Далер.

– Нет, – сказал Гамаш. – Это сделал его убийца.

– Почему вы нам рассказываете все это? – спросил Жан Амель, стройный и сдержанный старик, сидевший, как всегда, рядом с Рене Далером.

– Я думаю, вы знаете почему, – сказал Гамаш, глядя ему прямо в глаза, и Амель не выдержал – опустил взгляд.

– А где, вы сказали, копали ирландские рабочие? – спросил один из членов.

– Я пока этого не говорил, но могу вам сказать. Под «Старой фермой».

– Ты и второй дневник нашел, верно? – спросил Эмиль в тишине.

– Нашел.

Гамаш залез в сумку, которая теперь лежала у него на коленях. Сумку, которую он так оберегал в последние несколько часов.

– В прошлом году Литературно-историческое общество продало несколько коробок книг, даже не потрудившись осмотреть их содержимое. Некоторые из них приобрел Огюстен Рено. Когда он начал с ними знакомиться, обнаружилось, что они из коллекции отца Шарля Шиники. Не очень обещающе для ученого, посвятившего себя Шамплейну…

Слово «ученый» вызвало презрительные фырканье.

– …а потому он не спешил их прочесть. Но вот, случайно просматривая их, он натолкнулся на нечто экстраординарное. Он упомянул об этом в своем дневнике, но по давней привычке он… – Гамаш задумался, подыскивая подходящие слова, – был осторожен.

– Вы хотели сказать, испытал приступ слабоумия? – спросил Жан Амель. – Ничему из того, что он говорил или писал, верить нельзя.

– Нет, я хотел сказать «осторожен». И он был прав. Его находка была поразительна.

Гамаш вытащил еще одну книгу в кожаном переплете, бóльшую по размерам, чем первая. Хоть и потрепанная и ветхая, она еще вполне сохранилась. Она не видела солнца сотни лет, была извлечена из земли и стояла неприметная на полке в доме отца Шиники до его смерти.

– Вот это, – Гамаш поднял книгу, – и было тайной отца Шиники, а потом тайна умерла вместе с ним, и, когда его экономка более века назад собрала его книги и отправила в Лит-Ист, никто не знал, какие там хранятся сокровища. Читая дневники Шиники, Огюстен Рено наткнулся на запись о судьбоносной встрече в июльский вечер тысяча восемьсот шестьдесят девятого года. И среди множества религиозных книг, псалтырей, проповедей, семейных Библий и коробок со старыми книгами он нашел вот это.

Гамаш накрыл своей крупной ладонью простой кожаный переплет, за которым трудно было распознать истинное содержимое книги.

Снова завибрировал его телефон. Его частная линия. Знали ее немногие, но вот именно по ней в течение десяти минут не переставали звонить.

– Позволь? – Эмиль протянул руку.

– Oui.

Гамаш встал, подал книгу своему наставнику и стал наблюдать, как тот делает то же самое, что часом ранее сделал он. И именно то, что, по его представлению, сделал месяц назад Огюстен Рено. Что сделал век назад отец Шиники.

Эмиль открыл книгу в простом кожаном переплете на странице с выходными данными.

Было слышно, как он охнул, потом выдохнул со словами:

– Bon Dieu.

– Да, – сказал старший инспектор. – Боже милостивый.

– Что это? – спросил Жан Амель, выходя из удобной тени своего друга Рене.

Теперь стало ясно, кто настоящий лидер в Обществе Шамплейна.