Алексей Макеев - Список приговоренных

Второе задание было посложнее – нанести старику на руку царапину, схватив ее специальной перчаткой. Рефодин заверил Виталия в том, что препарат, содержащийся на шипе, вовсе не смертелен. Он вызывает лишь временный паралич, который длится всего сутки, а потом бесследно проходит. Дескать, утром под видом участкового врача придешь к Зубильскому и, пользуясь тем, что старик обездвижен, обыщешь квартиру и найдешь документы. За выполнение этого задания, заверил он, мало того, что к Анне ни у кого не возникнет претензий, так еще и сам Мостюха получит хороший «гонорар».

– Все прошло как по нотам, – досадливо вздыхая, рассказывал Виталий, – если не считать того, что дедок оказался еще тем шустряком и «зарядил» мне в «шайбу» как хороший боксер. После выполнения задания я приехал домой, и вдруг звонок заказчика: тебе срочно надо быть там-то, там-то. Типа, все уже уладилось, документы уже нашлись, приезжай и забирай свой миллион. Аня тут же сказала: тебя хотят убить. Да это я и сам сразу же понял. Мы с ней договорились, что я немедленно уезжаю в Кротово, поживу в ее загородном доме, а она спрячется у кого-то из подруг. Уже там из новостей я узнал, что старик умер. Мне аж дурно стало. Да, я гопничал, но я не «мокрушник» по своей натуре. А тут вы приехали… Мне подумалось, что это заказчик организовал облаву. Я, когда дал деру, думал только об одном: добрались они до Ани или нет?

– А вы откуда узнали, что Виталий здесь? – взглянув на Узинцеву, поинтересовался Гуров.

– Он мне позвонил, сказал, где находится и что с ним сейчас. – Анна грустно усмехнулась. – Правда, сказал, чтобы я сидела, носа не высовывая. А я подумала так: что будет – то будет… Раз уж он задержан полицией, то какой смысл прятаться мне? Что ж теперь поделаешь? Посадят так посадят… Надеюсь, суд учтет, что через семь месяцев я стану мамой.

При этих словах Мостюха ошалело замер, широко раскрыв глаза.

– Аня, ты… беременна?!! – осипшим голосом спросил он, не веря услышанному.

– Надеюсь, тебя это не огорчило? – с лукавым кокетством повела головой Узинцева.

– Какое огорчило?! – Виталий замахал руками. – Да я… Я все боялся, что у нас с тобой вообще никого не будет. Ну-у… Как сказать? Были сомнения, потому что…

Анна понимающе рассмеялась:

– Потому что у нас с Поплеукиным не было детей? Так это он всегда был против, как идейный «чайлдхейт». Скажите, господа полицейские, на ваш взгляд, что нас может ждать с Виталием? – Посерьезнев, Узинцева вопросительно взглянула на оперов.

Лев чуть развел руками и задумчиво обронил:

– Так вот сразу, с кондачка, и не скажешь…

Тем не менее, рассудил он, о реальном сроке для Анны говорить было бы преждевременно. То, что наговорил Виталию шантажист, выглядело откровенным враньем. Как они с Крячко уже успели убедиться, заказчики устранения Зубильского очень эффективно пользовались наглой дезинформацией.

Вот у Мостюхи положение было гораздо серьезнее. Но и здесь суд мог принять во внимание то, что он был введен в заблуждение шантажистом и совершил преступление не по собственному умыслу, а, скорее, по неосторожности. Да и три года, проведенные за решеткой без вины, суд наверняка примет во внимание. Правда, теперь придется проводить повторное расследование истории с наркотиками, с выяснением истинной роли экс-депутата Поплеукина…

– Кроме того, надо иметь в виду, что ему придется отвечать еще и за свой сумочный «промысел»… – вступил в разговор Крячко, который, как по его лицу сразу же определил Гуров, уже успел проникнуться к этой паре симпатией и сочувствием. – Вот с учетом этого – да, накрутить могут гораздо больше.

– Опять-таки! Решение суда может смягчить возмещение потерпевшим нанесенного им материального и морального ущерба, – добавил Лев, взглянув в его сторону.

– Да, вы правы! – обрадовалась этой мысли Узинцева, присаживаясь на койку рядом с Виталием. – Потерпевшим мы все выплатим. Я все продам – и дом, и квартиру… Найму самых лучших адвокатов!

Когда опера, закончив разговор, собрались уходить, Анна снова спросила:

– Лев Иванович, а Виталия, когда он подлечится, отправят в тюрьму?

– Ну, не в тюрьму, а в следственный изолятор, – поправил Гуров. – Вас, я так понял, интересует, можно ли до суда оставить его под подпиской о невыезде?

– Да! – решительно кивнула Узинцева. – Бог знает сколько ему отмерит суд и как долго мы потом с ним не увидимся.

– Хорошо, мы обговорим этот вопрос со своим руководством, – пообещал Лев, выходя из палаты.

Шагая по больничному коридору, Стас вполголоса поинтересовался:

– Но ты же поможешь пробить подписку о невыезде?

– А ты, я гляжу, будучи сраженным глазами Ани, готов отпустить Виталия и без подписки… – иронично подначил Гуров.

Недовольно фыркнув, Крячко сокрушенно помотал головой:

– Твою дивизию! Ты сейчас так Петруху напоминаешь, когда он нудить и законничать начинает… Лева, я никогда не корчу из себя святого. Да, я – грешник! Но я хоть немного был и остаюсь романтиком, умеющим ценить то незаплеванное, что в нашей жизни хоть изредка еще встречается. А ты… Сухарюга зачерствелый!

– Охолонь! – слегка толкнул его в плечо Лев. – Будет тебе и белка, будет и свисток. Ты только со своими гуманистическими соображениями не лезь поперек батьки в пекло. Петрухе я все скажу, но не в лоб, а так, чтобы о подписке он сам подумал. Тогда все и решится так, как надо. Пора бы уже знать наизусть нашего «хэнэраля» и не совать ему вожжу под хвост… Вернее, под китель.

Некоторое время они шли молча.

– Мы сейчас в «контору»? – неопределенно хмыкнув, спросил Станислав.

– Нет, Стас… Мы сейчас на Пармскую семнадцать, – снисходительно улыбнулся в ответ Гуров.

– А там чего? – насторожился Крячко.

– А там… – Лев азартно тряхнул поднятым кулаком. – Там надо будет еще раз как следует осмотреть квартиру Зубильского. Мне не дает покоя фраза, сказанная Платоном своему приятелю о том, что за случившееся с ним обязательно воздаст Будда. Я вот и думаю: а что, если статуя Будды – подсказка того места, где может быть скрыта папка с документами? Как считаешь?

Изобразив на лице многозначительную мину, Стас озабоченно почесал за ухом:

– А что? Мысль интересная! Без этих бумаг мы в тупике. Поехали!

Достав свой сотовый, Гуров пояснил, что одни они в квартиру не пойдут – причин тому предостаточно. Тем более что ключи с вещдоками лежат в сейфе райотдела, и, хочешь не хочешь, придется вызывать майора Боярова.

– А ты давай-ка пригласи Эмилию, – добавил он. – Вдруг с того вечера, когда мы там проводили первичный сбор информации, что-то переменилось? Да и свою память пусть поднапряжет – может, припомнит о каких-нибудь тайниках в самой квартире – в стенах, в полу…