Андрей Константинов - Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Извините, самый последний вопрос, – заторопилась Ольга.

– Слушаю.

– Как вы считаете: кому в таком случае выгодно перевести стрелки на… на вашу… организацию?

– Наука криминология учит, что во все времена умышленные поджоги совершали, в первую очередь, для того, чтобы сокрыть некое другое преступление.

– Еще и криминологию приплел, – проворчала Анечка. – Много вы в этом понимаете!

Брат Петр неожиданно улыбнулся:

– Представьте, кое-что понимаю. Я ведь в свое время семь лет прослужил в нашем, в питерском ГУВД. В чине капитана на вольные хлеба ушел.

– Где? – изумленно уставились на него подруги.

– В УБЭПе, – захохотал тот, в очередной раз наслаждаясь произведенным эффектом. – Вот где, доложу я вам, истинное сатанинское гнездо! – Брат Петр посмотрел на Ольгу и заговорщицки подмигнул. – Обожаю метаморфозы бытия!..

– …Да, котик. Ты уже вернулся?.. Времени? Не знаю… Что? Второй час? Надо же!.. Я? Я была на кладбище… Ну какая разница на каком? Сейчас приеду. Нет, я с Ольгой Николаевной… По делу. По очень важному делу… Ну, котик, ну не сердись… Как там Санечка? Вот видишь, и ты ложись. Всё, целую…

Анечка отключила трубку и, сконфуженно посмотрев на Ольгу, виновато пояснила:

– Как ребенок маленький, честное слово!..

Санкт-Петербург,

12 августа 2009 года,

среда, 13:14 мск

После двух мрачновато-сырых дней в Питере снова распогодилось. Так что Ольга, собираясь на рандеву с Мешком, дерзко плюнула на условности, да и облачилась в легкомысленную полупрозрачную кофточку. Декольтированную в соответствии с фасоном «Знай наших!». С трудом натянув узкие голубые джинсы-«сигареты», полностью облегающие ноги от бедра до щиколотки («Э-э, мать! Да ты никак раздалась в корме!»), она подумала, что в довершение образа следует надеть «шпильки». Но решила приберечь этот законченный секс-бомб-вариант для более подходящего, нежели визит в Следственный комитет, случая…

…Ровно в час дня Андрей подобрал ее возле Исаакия, и менее чем за десять минут они долетели до роскошного особняка на Мойке, архитектором которого, по стечению обстоятельств, также был знаменитый Огюст Монферран. В отличие от распустившей перышки Ольги, Мешок сегодня предпочел в одежде сверхофициальный стиль. «Для солидности и понту», – немного смущаясь, объяснил он. За первое отвечала новенькая, по причине редкой востребованности, форма майора милиции. За второе – медали «За доблесть в службе» и «За отличие в службе II степени». По нынешним временам такими цацками редко кого удивишь. Но в отличие от штабных, тыловых, кадровых и прочих деятелей милицейских искусств, с необычайной легкостью подмахивающих наградные листы себе подобным, свои медальки Андрей получил за конкретные раскрытия. Вот только не будешь же пояснять каждому встречному-поперечному насмешнику, что «это нога – у кого надо нога»?

Прилепина впервые получила возможность лицезреть начальство во всей его начальственной красе. Поначалу сдерживаясь, в какой-то момент она все-таки не смогла скрыть своего восхищения:

– Андрей, вам следует чаще приходить на службу в форме. Идет вам чрезвычайно!

– Перестаньте! Вот у вас сегодня форма – это действительно… гм… – Мешечко прикусил язык и торопливо отвел намагниченный взгляд от прилепинского декольте. – И вообще: всем мужчинам форма к лицу.

– Не скажите! – кокетливо прищурилась Ольга, у которой с самого утра, непонятно с чего, было легкомысленно-игривое настроение. – Козьма Прутков говорил: «Не всякому человеку даже гусарский мундир к лицу».

– А вот кто-то другой, не знаю кто именно, утверждал, что даже в картошке ценят не мундир, а внутреннее содержание.

– Так с этим у вас опять же всё хорошо!

– Вы меня окончательно засмущали, – буркнул Андрей, толкая тяжелую дверь центрального подъезда и пропуская Прилепину вперед.

Бдительный вертухай долго вчитывался в их удостоверения, что-то переписывал, куда-то звонил, уточняя и согласовывая. Наконец, словно бы нехотя, запустил их через вертушку и на словах снабдил подробнейшим маршрутом.

– А что за фамилию вы назвали постовому? – спросила Прилепина, когда они поднимались на третий этаж.

– Это фамилия непосредственного начальника Артемия Жановича.

– А зачем нам его начальник?

– В этом заведении исторически сложились весьма своеобразные порядки. Для того чтобы пообщаться, пускай даже и по рабочим моментам, с кем-то из сотрудников СКП, сначала необходимо поставить в известность и получить благословение его руководителя.

– Благословение, надеюсь, устное?

– Пока – да. Ну да лиха беда начало. Так, Ольга, похоже, нам сюда…

…Пока за закрытыми дверями кабинета начальника отдела с грозным названием «по расследованию преступлений экономической и коррупционной направленности» Мешечко впаривал сочиненную им легенду о жизненно важной необходимости встречи с Тимати, Ольга поджидала его в приемной.

Блондинистая секретарша, чем-то неуловимо напоминающая белокурую Жази из тех же «Неуловимых», методично и сосредоточенно, как на конвейере, штемпелевала пустые конверты и вкладывала в них «письма счастья». Они же повестки. Облаченная, согласно внутреннему дресс-коду, в ведомственный синий мундир, секретарша искоса бросала завистливые взгляды в сторону Ольги, которая, в отличие от нее, могла себе позволить более соответствующий погоде, а главное – обстановке, предполагающей превалирование особей мужского пола, наряд. Подготовленные конверты секретарша складывала в отдельную стопку высотой уже сантиметров в двадцать. Из чего можно было заключить, что следственно-прокурорская контора работает с размахом.

Неожиданно Ольгу, качнув, резко повело в сторону. Едва удержавшись в кресле, она обхватила голову руками и, согнувшись, тихонечко застонала. Белокурая Жази выронила фиолетовый штемпель и с испугом поинтересовалась:

– Девушка, вам плохо?

– Да, как-то резко поплохело. Душно у вас здесь! – простонала Ольга и для пущего эффекта закатила глаза.

Секретарша подбежала к окну, распахнула на полную массивный стеклопакет и тревожно-вопросительно посмотрела на посетительницу.

– Спа-си-бо, – прошептала та. – Если не затруднит, мне бы стаканчик воды.

– Да-да, конечно.

Секретарша метнулась в ведущую из приемной маленькую дверь, за которой, судя по всему, находилась комната для отдыха и чаепитий. Ольга тем временем резво, слишком резво для больной, подскочила к секретарском столу, вытащила из середины стопки один из пустых конвертов и, кляня себя за неудачный выбор одежды, с немалым усилием запихала его в задний карман плотно обхватывающих попу джинсов. Затем быстренько возвратилась на место и вернула лицу страдальческое выражение.