Андрей Константинов - Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Зашибись рецептура! – хохотнул Тарас.

– Более того, оказалось, что столь поразительным эффектом обладает только его анализ. Пробовали мочиться другие – ни фига, не выходит каменный цветок. В общем, пришлось старику возвращаться на свой трудовой пост.

– Хороша история. Как говорится: «Есть многое на свете, друг Гораций…»

– Гораций? Это какой Гораций? Часом, не из Кутаиси? – встрепенулся водила. – Я с ним, короче, в одной школе учился.

– Нет, Дживанчик. Не хочу тебя огорчать, но, боюсь, Гришкин – он из другой школы.

– Да-а, не повезло бедолаге. В такую погоду никто не остановится, – вдруг поцокал языком Дживан, заприметив впереди по правому борту «шестерку» с включенными аварийными огнями.

Холин вытянул шею, всмотрелся.

– Есть такое дело. А ну-ка давай, браток, притормози.

– Зачем?

– Что ж теперь, если кругом сплошь животные равнодушные, и нам уподобляться? Давай-давай, останавливайся. Может, человеку помощь нужна?

– А может, водила просто поссать остановился?

– И так бывает. Я, кстати, в таком разе охотно к нему присоединюсь. Тормози, Дживан.

Водитель послушно остановился, и Холин, нахлобучив каску (зонтиков от дождя они, естественно, не захватили), вылез из джипа. Ощущение: словно бы с мостков в речку сиганул…

…В расстегнутой летней куртке, из-под которой явственно просматривался бронежилет, Григорий не спеша пересек шоссе и направился к «шестерке». В этот момент водительское окошко в ней приопустилось и из салона (в качестве приветствия, видимо?) прогремел выстрел.

«Броня» словила пулю. Получивший ощутимый удар под дых Холин машинально рухнул на асфальт и, еще не осознавая «что за хрень происходит?», стал перекатываться по лужам в сторону джипа. Вдогонку раздались еще два выстрела: первый, срикошетив от дорожного покрытия буквально в нескольких сантиметрах от Григория, ушел в сторону леса, а вот второй угодил аккурат в переднее левое колесо. Раздался громкий хлопок, и из продырявленного протектора с посвистом стало мощно травить. Вот и верь теперь поговорке про «два раза, снаряд и воронку»! В понедельник – стрела, в пятницу – пуля.

После того как «взорвалось» колесо, обезумевший Дживан упал на сиденье и, боднув головой правую дверь, трясясь от страха, выполз из машины. Схожим образом поступил и Тарас, который несколькими мощными толчками буквально выдавил из салона Лоскуткова с Гурцелая и только после того, как оба приземлились на обочину, выпрыгнул за ними. Через несколько секунд к этой четверке присоединился, а точнее будет сказать – прикатился, Холин. Теперь, когда все были более-менее укрыты за гигантской тушей автомобиля, стрельба прекратилась.

– Что это было?!

– Чего полегче спроси, – огрызнулся Холин, тяжело дыша.

– Тебя не зацепили?

– Похоже, обошлось, – только сейчас Григорий скосил глаза в область живота и охнул удивленно: – Бля, жилет порвали, суки!

Тарас осторожно выглянул из-за укрытия. Тут же раздался выстрел, и Шевченко поспешно нырнул обратно.

– Твою мать!

– Не суйся, ты, идиот!

– Автомат! У нас же есть автомат! – в панике заверещал вусмерть напуганный Гурцелая.

– А что толку? – скривился Холин, доставая из подмышечной кобуры свой ПМ. – Патронов-то нет.

– Почему? Как нет? Совсем нет, да?!!

– По качану, да? Мобилу дайте кто-нибудь! Я свою, по ходу, на шоссе выронил.

Лоскутков судорожно протянул ему трубку, и Григорий набрал номер:

– Виталя?! Нас только что обстреляли! Приозерское шоссе, примерно в районе 69-го километра. Точнее сказать не могу. Требуется помощь! Срочно!

– Ку-ку, Гриня! – донеслось в ответ из трубки насмешливое. – Если бы я понимал все шутки, то давно бы помер от смеха, – донеслось в ответ насмешливое.

– Какие шутки! Идиот! Я тебе русским языком говорю – нас обстреливают!

Чертыхаясь, Холин положил мобильник на землю, снял с предохранителя ПМ и подтянул ремешок каски. Совершив эти телодвижения, он грязно выругался, резко выбросил тело вверх и, не особо целясь, выпустил две пули в сторону «шестерки». Ответный выстрел не замедлил себя ждать, и пассажиров джипа окатило стеклянной щепой высаженного окна.

Анзори Паатович втянул голову в плечи и жалобно заскулил.

– Теперь слышно? – подобрал мобильник Холин.

– Понял тебя! – на пределе заголосила труба. – На вас совершено нападение! 69-й Приозерского! Парни, держитесь там!!!

– Спасибо за дельный совет, – Григорий разорвал соединение и вернул телефон Лоскуткову. – Ну, братцы мои, у кого какие будут предложения?

– Уходить! В лес уходить надо, да! – заблажил Гурцелая и в самом деле предпринял подобие попытки сигануть в близлежащие кусты.

– Да сиди ты уже! – ухватил его за ворот Шевченко и встряхнул как котенка. – Здесь пока самое безопасное место.

– Если не начнут стрелять зажигательными, – мрачнея, заметил Холин.

– Гриш, ты не разглядел, сколько их там?

– Дождь, не видно ни хрена. – Холин тихонечко привстал, уповая на дождь и на каску. Вгляделся. – А вот это мне совсем не нравится!

– Что там? – испуганно спросил Николай.

Гришка не ответил, продолжая наблюдать за тем, как из лесочка, «профессионально пригибаясь», появились двое мужиков. И отнюдь не с пустыми руками: у одного была тяжелая сумка, а у другого…

«Твою дивизию!»

Холин взял на мушку автоматчика и, выцелив, выстрелил. Видимо, не попал. Либо попал, да не совсем, так как в ответ по джипу была выпущена короткая автоматная очередь.

– Мать моя женщина! – ахнул Шевченко. – Похоже, всё. Приплыли тапочки к обрыву.

– А-а-а! Нас всех убьют! Они нас всех убьют! – заколотился в истерике Гурцелая…

…Предсказание Анзори Паатовича не сбылось – их не убили. Более того – стрельба вообще прекратилась. А через несколько секунд до пяти пар обреченно-настороженных ушей (одно из них в данный момент обильно кровоточило) донесся звук захлопывающихся дверей, и «шестерка», взревев простуженным движком, стартанула в сторону города.

Григорий резво выскочил из укрытия, намереваясь срисовать удаляющиеся номера, но по такому дождю, конечно же, не смог различить ни цифр, ни букв. Скорее от досады, чем необходимости ради, он пальнул в вихляющий по скользкой дороге зад «шестерины» и разразился площадной бранью.

– И все-таки, Гриш, что это было? – потрясенно спросил подошедший Шевченко.

– У знатоков нет ответа. – Холин судорожно сглотнул подступивший к горлу комок. Только сейчас, начиная потихонечку осознавать произошедшее, ему сделалось по-настоящему, по-животному страшно. Запоздало и мучительно подумалось: и «о детишках малых», и «о домике в Жаворонках, с коровой и кабанчиком», которых он каким-то чудом в одночасье не лишился. Страх навалился на Григория липким кошмаром, руки и ноги предательски дрожали, что для оперативника с бог знает каким стажем было, наверное, несолидно. (Таки да? А в вас когда-нибудь стреляли с пяти метров из ТТ? То-то же!)