Луиз Пенни - Каменный убийца

Гамаш быстро вышел из дома и представился полицейским, которые очень удивились, увидев знаменитого сыщика здесь, в лесной чаще. Он дал им указания и, пригласив с собой одного из них – молодую женщину, – вернулся в дом, чтобы известить Морроу.

– Случилось несчастье. У меня для вас плохие новости.

Арман Гамаш знал, что долгие вступления в таких случаях не идут на пользу родственникам.

Но он знал и кое-что еще.

Если это было убийство, то кто-то из присутствующих в комнате почти наверняка его и совершил. Гамаш никогда не позволял этому факту заглушать его сострадание, но и не позволял состраданию ослеплять его. Он говорил и внимательно изучал лица.

– Мадам, – обратился он к миссис Финни, сидевшей в мягком кресле со свежим номером «Монреаль газетт» на коленях.

Она напряглась. Ее глаза заметались по комнате, перебегая с одного лица на другое. Он знал, какие мысли проносятся у нее в голове. Кто присутствует и кого здесь нет.

– Произошел несчастный случай со смертельным исходом.

Он произнес это тихим, отчетливым голосом. У него не было иллюзий насчет того, какой эффект произведут его слова на эту женщину. Слова тяжелые, как камень, и сокрушительные.

– Джулия, – выдохнула она имя.

Ее отсутствующая дочь. Единственная из ее детей, кого не было в комнате.

– Да.

Миссис Финни открыла рот и впилась взглядом в его глаза в поисках выхода, какой-нибудь задней двери, намека на то, что это неправда. Но Гамаш не дрогнул. Его карие глаза смотрели прямо на нее, спокойно и уверенно.

– Что?

Томас Морроу вскочил на ноги. Он не прокричал это слово, а скорее швырнул его через комнату в Гамаша.

«Что». Вскоре кое-кто будет спрашивать «как», и «когда», и «где». И наконец, главный вопрос: «за что».

– Джулия? – спросил Питер Морроу, вставая; Клара взяла его за руку. – Джулия мертва?

– Я должна пойти к ней.

Миссис Финни встала, газета упала на пол и осталась там. Это был эквивалент крика. Мистер Финни с трудом поднялся в полный рост. Он протянул было руку к жене, но передумал.

– Айрин, – сказал он и снова протянул к ней руку, и Гамаш послал ему мысленный сигнал дотянуться, непременно дотянуться.

Но старая иссохшая рука опять не дотянулась – безвольно упала вниз.

– Откуда вы знаете? – спросила Мариана, которая тоже поднялась. – Вы ведь не доктор. Может быть, она жива.

Она двинулась к Гамашу, сжав кулаки, с покрасневшим лицом.

– Мариана! – Голос звучал властно, как и прежде, и женщина остановилась на полпути.

– Но, мама…

– Он говорит правду. – Миссис Финни снова взглянула на этого крупного, уверенного человека. – Что случилось?

– Отчего она умерла? – спросил Питер.

Гамаш видел, что ужас нарастает. Они начинали понимать, что женщина, которой не исполнилось и шестидесяти, явно здоровая, не может умереть просто так, ни с того ни с сего.

– Аневризма? – выпалила Мариана.

– Несчастный случай? – спросил Томас. – Она упала с лестницы?

– Упала статуя, – ответил Гамаш, внимательно глядя на них. – Упала на нее.

Морроу сделали то, что получалось у них лучше всего. Они замолчали.

– Статуя отца? – наконец спросил Томас.

– Мне очень жаль. – Гамаш посмотрел на миссис Финни: вид у нее был неважный, она напоминала чучело. – Полиция сейчас занимается ею. Она не одна.

– Я должна ее увидеть.

– Полиция никого к ней не подпускает. Пока, – сказал он.

– Мне плевать. Меня они пропустят.

Гамаш встал перед ней, поймал ее взгляд.

– Нет, мадам. Боюсь, что сейчас не пустят даже вас.

Она с ненавистью посмотрела на него. Он часто ловил на себе такие взгляды и понимал их. И знал, что дальше будет еще хуже.

Гамаш оставил Морроу наедине с их скорбью и увел с собой Рейн-Мари, но при этом сделал незаметный жест женщине-полицейскому, велев занять место в углу.

Инспектор Жан Ги Бовуар вышел из машины и взглянул на небо. Оно все было затянуто серыми тучами. Дождь будет идти еще некоторое время. Он посмотрел на свои кожаные туфли. На дизайнерские брюки. На льняную рубашку. Идеально. Чертово убийство на краю света. Под дождем. В грязи. Он шлепнул себя по щеке. Тут еще и насекомые. Он посмотрел на ладонь – капелька крови и раздавленный комар.

Идеально до хрени.

Агент Изабель Лакост раскрыла зонтик, предложила другой Бовуару. Он отказался. Достаточно уже того, что он здесь, не хватает еще и выглядеть как Мэри Поппинс.

Из гостиницы вышел старший инспектор Гамаш и помахал ему. Бовуар помахал в ответ и хлопнул себя по затылку. Гамаш предпочел думать, что Бовуар просто прогонял насекомое. Рядом с Бовуаром под зонтиком шла агент Лакост. Ей еще не исполнилось тридцати, она была замужем и уже успела родить двоих детей. Как и большинство квебекцев, она была темноволосая и невысокая, не обделена хорошим вкусом и уверенностью в себе. На ней были блузка и брюки, одновременно строгие и модные даже при резиновых сапогах.

– Salut, Patron, – сказала она. – Как вы умудрились найти тело?

– Я остановился в этой гостинице. – Гамаш зашагал между ними. – Жертва тоже остановилась в «Усадьбе».

– Надеюсь, она получает скидку, – сказал Бовуар.

Они завернули за угол дома, и Гамаш представил им местных полицейских.

– Кто-нибудь выходил? – спросил он.

Бовуар оглядывал место, где лежала жертва, сгорая от желания принять участие в следственных действиях.

– Какая-то пожилая женщина, – сказала молодая женщина-полицейский.

– Англичанка? – спросил Гамаш.

– Нет, сэр. Франкоязычная. Предложила нам чай.

– Высокая, с низким голосом?

– Да, это она. Вообще-то, она показалась мне знакомой, – сказал один из полицейских. – Кажется, я видел ее в Шербруке.

Гамаш кивнул. Шербрук был ближайшим городком, где располагалось полицейское отделение.

– Это шеф-повар гостиницы. Вероника Ланглуа. Она интересовалась этим местом? – Гамаш оглядел участок, огороженный желтой полицейской лентой.

– А кто бы не полюбопытствовал? – рассмеялась молодая женщина.

– Вы правы, – тихо сказал он, посмотрев на нее печальными добрыми глазами. – Женщина еще несколько часов назад была жива. Может, это несчастный случай, может – убийство, но в любом случае здесь сейчас не место и не время для смеха. Пока.

– Извините.

– Вы слишком молоды, чтобы сделаться бесчувственной или циничной. И я тоже. – Он улыбнулся. – Нет ничего зазорного в том, чтобы проявлять чувствительность. Что говорить, это наше самое большое преимущество.

– Да, сэр.

Женщина-полицейский готова была лягнуть себя. На самом деле она была человеком чувствительным, но решила, что должна скрывать это, а некоторая грубость произведет впечатление на знаменитого главу отдела по расследованию убийств. Она ошиблась.