Луиз Пенни - Каменный убийца

В его словах прозвучал некоторый сарказм. Было ясно, что этот человек не будет возражать, если его босс получит по полной программе. Если бы в подтверждение своей мысли он еще мог бы выставить средний палец, то непременно так и сделал бы.

– Вы можете сообщить мне его имя и координаты?

Крановщик радостно протянул Гамашу визитку, на которой было подчеркнуто имя владельца.

– Прошу вас, скажите ему, что приблизительно через час я буду ждать его в отделении полиции в Шербруке.

Как только крановщик сел в машину и уехал, к Гамашу подошла доктор Харрис.

– Это могло быть следствием грозы? – спросил он ее, вспоминая разряды молний и игры рассвирепевших ангелов, кричащих над перевернутыми статуями.

– Попадание молнии в статую? Такое возможно. Только этого не было.

Гамаш посмотрел на коронера удивленными карими глазами:

– Почему вы так уверены?

Она показала ему палец. Агент Лакост скорчила гримасу. Это был не какой-нибудь палец, а средний. Гамаш поднял брови и ухмыльнулся. Потом брови его опустились, и он придвинулся ближе, разглядывая коричневатую субстанцию.

– Это было под ее телом. Вы увидите еще больше, когда тело будет перемещено.

– Это похоже на землю, – сказал Гамаш.

– Так оно и есть, – подтвердила доктор Харрис. – Сухая земля.

Но Гамаш по-прежнему недоумевал:

– И что это значит?

– Это значит, что жертву убила не гроза. Она лежала на земле до начала грозы. Под ней сухо.

Гамаш переварил эту информацию:

– Вы хотите сказать, что статуя упала и убила ее до начала грозы?

– Это факт, старший инспектор. Земля сухая. Я понятия не имею, как эта статуя свалилась, но свалила ее не гроза.

Мимо них медленно, осторожно проехал грузовик со статуей: за рулем крановщик, на пассажирском месте – полицейский. Они исчезли за поворотом грунтовой дороги, в густом лесу.

– Когда началась гроза? – Гамаш адресовал этот вопрос не столько доктору Харрис, сколько себе.

Она молчала, делала вид, что вспоминает. В девять часов она уже лежала в постели, грызла печенье, попивала диетическую колу и читала «Космо», хотя предпочла бы не сообщать эту информацию. Посреди ночи она проснулась и обнаружила, что ее коттедж сотрясается, а электричество вырубилось.

– Мы позвоним в метеоцентр. Если они не знают, то метрдотель точно скажет, – сказал Гамаш, возвращаясь к яме.

Заглянув туда, он увидел то, что должен был заметить с первого раза. На Джулии Мартин была одежда, которую он помнил с предыдущего вечера.

Ни дождевика, ни шляпы. И никакого зонта.

Значит, в это время не было и дождя.

Она умерла до начала грозы.

– Еще какие-нибудь раны на теле есть?

– Вроде нет. Я сегодня сделаю вскрытие и сообщу вам. Что-нибудь еще, прежде чем мы ее увезем?

– Инспектор? – окликнул Гамаш Бовуара, и тот подошел к ним, вытирая ладони о мокрые брюки.

– Нет, мы закончили. Земля.

Он произнес это слово так, как хирург мог бы сказать «бактерии», и при этом посмотрел на свои руки. Земля, трава, грязь, насекомые – все это было абсолютно чуждо Бовуару, который не представлял себе жизнь без одеколона и шелкового белья.

– Да, кстати, – сказал Гамаш, – тут поблизости есть пчелиное или осиное гнездо. Будь поосторожнее.

– Лакост, слышала? – Бовуар дернул головой.

Но Лакост продолжала смотреть на мертвую женщину. Она представляла себя на месте жертвы. Вот Джулия поворачивается. Видит, что статуя делает невозможное, невероятное. Видит, как статуя падает на нее. И тут агент Лакост выставила перед собой руки ладонями вперед, прижав локти к телу, готовая отразить атаку. Отбросить ее в сторону.

Это были инстинктивные движения.

Но Джулия Мартин распахнула руки.

Шеф прошел мимо Лакост и остановился перед пьедесталом. Прикоснулся к влажному мрамору. Поверхность была идеально ровной. Но это было невозможно. Статуя весом в несколько тонн должна была при падении оставить сколы, царапины, выбоины. Однако поверхность осталась идеально ровной.

Статуи там словно никогда и не было. Это будоражило его воображение. И он знал, что воображение понадобится ему, если он хочет поймать убийцу. А убийца был. Сомнений у Гамаша на этот счет не оставалось. Хотя он и не был чужд магического мышления, но знал, что статуи сами по себе не сходят с пьедесталов. Если магия была здесь ни при чем, если ни при чем была гроза, то нужно было искать что-то другое. Кто-то здесь определенно был при чем.

Каким-то образом кто-то сумел столкнуть с места многотонную статую. И уронить ее на Джулию Мартин.

Она была убита. Гамаш не знал, кто это сделал. И уж совершенно точно не знал, как это было сделано.

Но он узнает.

Арман Гамаш никогда не бывал в кухне «Усадьбы», но не удивился, увидев, что она большая, что столы и полы здесь из полированного темного дерева, а бытовые приборы изготовлены из нержавеющей стали. Как и остальная часть старого дома, кухня представляла собой смесь очень старого и очень нового. Здесь пахло базиликом, кориандром, свежим хлебом и терпким молотым кофе.

Когда он вошел, ягодицы соскользнули со столов, шинковка прекратилась, гул разговоров смолк.

Гамаш сразу же подошел к Коллин, которая сидела рядом с хозяйкой, мадам Дюбуа.

– Вам лучше? – спросил он.

Она кивнула. Лицо у нее все еще было опухшее, заплаканное, но она взяла себя в руки.

– Это хорошо. Такое зрелище не для слабонервных. Меня оно тоже потрясло.

Коллин улыбнулась, благодарная за то, что он произнес это достаточно громко, чтобы слышали все.

Гамаш повернулся к остальным:

– Я старший инспектор Арман Гамаш, глава отдела по расследованию убийств Квебекской полиции.

– Voyons, [48]– услышал он громкий шепот. – Я же тебе говорил, что это он.

Раздалось и несколько изумленных восклицаний.

– Как вам известно, одна из гостей, мадам Мартин, была убита в саду упавшей статуей.

На него смотрели молодые лица, внимательные и возбужденные.

Он произнес с естественной властностью, стараясь приободрить их, хотя новость была пугающей:

– Мы считаем, что мадам Мартин была убита.

Наступило ошеломленное молчание. Почти каждый день своей рабочей жизни Гамаш наблюдал такие перемены. Он часто чувствовал себя кем-то вроде паромщика, который перевозит людей с одного берега на другой. Из суровой, хотя и знакомой земли скорби и потрясения в потусторонний мир, населенный лишь немногими. На берег, где люди преднамеренно убивают друг друга.

Они все видели этот берег с безопасного расстояния по телевизору или в газетах. Они все знали, что этот иной мир существует. И вот теперь они сами оказались в нем.

Гамаш смотрел на эти молодые, свежие лица, ставшие чуть менее открытыми, чем прежде, потому что страх и подозрение вошли в эту комнату, где всего несколько мгновений назад они чувствовали себя в безопасности. Эти молодые мужчины и женщины узнали что-то такое, что в полной мере не могли оценить даже их родители.