Евгений Сухов - Воровской дозор

Тот еще типаж!

Широкая улыбка обезоруживала и располагала одновременно, наверняка добрую часть времени Хардман простаивал перед зеркалом, доводя до совершенства каждый мускул лицевого нерва. Несмотря на зревший внутри протест, Потап Феоктистов чувствовал, что попадает под его могучее обаяние. Мистер Хардман умел не только расположить к себе клиента, но и основательно выпотрошить его карманы.

Поднявшись из-за стола, Хардман уверенным шагом направился к вошедшему Феоктистову. Костюм стального цвета и модного покроя делал его долговязую фигуру еще более стройной, отчего он казался несколько выше, чем был на самом деле. Еще один тонкий расчет его имиджмейкеров, получавших за свои советы целое состояние.

– Потап, как же я рад тебя видеть!

Обнялись по-простому, почти что в русских традициях, как бывает между добрыми друзьями. Никакой напыщенности и чопорности, в которой любят обвинять англичан, в нем не было.

– Каждая встреча с тобой мне тоже приносит немало удовольствия, хотя сегодняшний день не самый подходящий для радости, – сдержанно ответил Феоктистов, после того как официальная часть встречи, с дружеским похлопыванием по плечу, была завершена.

– Твой английский становится все лучше.

– Я работаю над собой.

– Присаживайся, друг мой. – В голосе Хардмана послышалось должное сочувствие. Ко всем прочим достоинствам, он был невероятным психологом, и если его клиенты источали веселье, он старался выглядеть столь же жизнерадостным, если же клиент не имел привычки улыбаться, на его лицо ложилась трагическая печаль. – Знаю, уже наслышан. Дурные вести, как ты знаешь, распространяются стремительно. А что именно пропало?

– Пропала лучшая часть моей коллекции – фламандская живопись, коллекция оружия, французские и голландские миниатюры. – Феоктистов в сердцах махнул рукой и добавил: – Рассказывать, так только душу теребить.

– Чем я могу помочь, Потап?

– У тебя очень большое хозяйство.

– Да, этого хватает, – легко согласился Хардман, качнув породистой холеной головой. – Мы торгуем со всем миром.

– Я не исключаю того, что украденные вещи могут быть выставлены на «Сотбис».

– На аукционе? – с недоверием посмотрел Хардман на гостя, словно тот лично его упрекнул в краже. – Я хорошо знаком с твоей коллекцией. Ничего такого у нас не видел.

– Последний раз ты ее видел год назад. С того дня прошло очень много времени. Моя коллекция без конца пополняется, всего видеть ты не мог, – мягко возразил Феоктистов, заметив, как тот нахмурился. – А потом, в коллекции у меня имелись мелочи, которые можно легко и незаметно продать. Они теряются среди крупных вещей, и мои гости редко обращают на них внимание.

– И где, по-твоему, могут лежать… такие вещи? – подобрал нужное слово Джой, слепив понимающее лицо.

– В экспозиционных залах, фондах…

– Конечно, дорогой мой, можешь осмотреть все залы, никто тебя не ограничивает во времени. Ты же знаешь, что ты – мой самый дорогой гость.

– Экспозиционные залы я непременно осмотрю… Может быть, даже подберу кое-что для себя. Сейчас самое время пополнить коллекцию. Но я веду речь о тайном фонде… Ты понимаешь, о чем я? – понизив голос, спросил Потап Викторович.

Джой Хардман понимал, как никто другой. Он вообще отличался большой сообразительностью. Аристократичные манеры, передавшиеся ему от своего тишайшего батюшки, неплохо сочетались с коммерческой жилкой, доставшейся от практичной матушки. Так что прибыль он делал даже из навоза. А уж если речь шла об антиквариате, так это сам бог велел!

Существование тайного фонда на аукционе «Сотбис» являлось служебной секретной информацией, в которую была посвящена лишь верхушка руководства аукционного дома «Сотбис». Обычно в тайный фонд отправляли вещи, если неожиданно пропадал их анонимный продавец, туда нередко попадали и ценности, оставленные на экспертизу. А порой и вовсе складывалась щекотливая ситуация: полиция всего мира, сбившись с ног, искала пропавшие раритеты, совершенно не подозревая о том, что они хранятся в секретных запасниках дома «Сотбис». Когда о таких криминальных артефактах забывали окончательно, аукцион начинал действовать как обыкновенная антикварная лавка, – просто продавал товар заинтересованному покупателю, умеющему держать язык за зубами.

Фонд был огромен, и что самое интересное, он неизменно пополнялся из года в год.

– Не ожидал… Ты знаешь и об этом?

– Я много о чем знаю, – ответил Феоктистов. – А еще я знаю о том, что за этот фонд отвечаешь ты. И тебе ничего не стоит отдать распоряжение, чтобы меня туда пропустили.

– Ты преувеличиваешь мои возможности, – отрицательно покачал головой Хардман. – Все это не так. Меня тоже курируют… Я всего лишь хранитель. Эти ценности принадлежат очень многим. И если кто-то узнает, что я пускаю в него посторонних… Самое меньшее, что меня ожидает, – это увольнение. Думать о худшем просто не хочется, – слегка поморщился он. – А у меня на жизнь имеются кое-какие планы… Хотелось бы поменять старую жену на новую, съездить, наконец, на Аляску, куда я давно мечтаю попасть, родить мальчугана… А то получаются одни девки! Да и вообще, как-то не время!

– Хм… Ты не сказал, что хочешь посадить еще дерево, – хмыкнул Потап Викторович.

– Дерево? – удивленно переспросил Хардман. – При чем тут дерево? Ты же знаешь, что мой дом стоит в лесу. У меня там полно деревьев!

– Не обижайся, Джой, это у нас, у русских, есть такая присказка – чтобы не прожить жизнь зря, нужно построить дом, посадить дерево и вырастить сына.

– Вот видишь, я не сделал даже и половины! Так что мне есть над чем работать.

– И все-таки ты мне должен показать фонд. Я хочу убедиться, что там нет вещей из моей коллекции.

– Не доверяешь старому другу, – неодобрительно покачал головой Хардман. – Будь что-нибудь из твоего, я бы тебя непременно известил.

– А еще в России говорят – доверяй, но проверяй.

– Хм… Тоже верно. Ты умеешь убеждать, Потап… Скоро внушишь мне, что русские те же самые англичане, просто говорят на другом языке, и скверно то, что я поверю этому. Хорошо, согласен… Я представлю тебя как одного из возможных покупателей. Но сам понимаешь, фонд не супермаркет, я даю тебе час. Не больше! А потом тебя выведут. Ты согласен?

– А что мне еще остается делать, Джой?

– Пока иди в экспозиционные залы, тебя позовут. И не надо меня благодарить! – протестующе поднял директор руки.

Попрощавшись, Потап Викторович направился в залы живописи, где в этот день демонстрировалось современное искусство. Он аккуратно переходил от одной картины к другой, от одной витрины к следующей, но среди выставленных экспонатов своих вещей не обнаружил. Завтра следует наведаться в аукционный дом «Кристи». Может быть, там удастся что-нибудь выяснить.