Евгений Сухов - Воровской дозор

Полотно было из коллекции Феоктистова и принадлежало кисти Боттичелли, под незамысловатым названием «Портрет старика».

Вынырнув из салона, Гельмут снова поставил машину на сигнализацию и неторопливо, стараясь не привлекать к себе внимания, зашагал к своему автомобилю.

– Что там? – нетерпеливо спросил Цайнер, когда напарник разместился на водительском кресле.

– Все так, как мы и предполагали. В салоне две картины, одна из них принадлежит Боттичелли. Та самая, что была украдена у Феоктистова. Сегодня же получу ордер, и проведем тщательный обыск в квартирах этой парочки. – Покачав головой, Гельмут добавил: – А вообще, с их стороны крайне легкомысленно держать в автомобиле картины стоимостью десять миллионов долларов. Поехали! – завел он двигатель. – У нас еще масса дел.

Прокурор, немолодой человек с благородной сединой, оказался невероятно любезным. Выслушав короткий рассказ о подозрительной паре, немедленно выписал ордер, предупредив:

– Только вы там как-нибудь поаккуратнее, чтобы не возникло жалоб. Не хотелось бы мне разбираться еще и с этим.

Через сорок минут в сопровождении группы из трех человек Гельмут Пельц позвонил в квартиру Шрайбера. Дверь открылась практически сразу, как будто хозяин дожидался визита полиции. Он был одет в нарядный синий костюм, из нагрудного кармашка пиджака кокетливо выглядывал белый платок. Увидев на пороге мужчин с мрачноватыми лицами, удивленно спросил:

– Господа, вы к кому?

– К вам, господин Шрайбер. Мы из криминальной полиции, – показал Пельц заготовленный значок. – А вот это постановление на обыск в вашей квартире, – развернул он лист бумаги. – Ознакомьтесь.

– Господа, это просто какое-то недоразумение, – опешил Шрайбер.

– Позвольте пройти, – настойчиво проговорил Гельмут.

– К чему все это? – невольно отступил в глубину коридора Алекс под строгим взглядом инспектора. – Тут определенно какая-то ошибка. Я законопослушный гражданин, это вам подтвердит кто угодно!

– Вот мы и разберемся. Если вы ни в чем не виноваты, то вам нечего беспокоиться.

– Знаете, у меня сейчас очень важная встреча, мне бы не хотелось опаздывать…

Полицейские, стуча каблуками, уже прошли в комнату и принялись по-хозяйски осматривать полотна, развешанные на стенах. Процедура для них вполне обычная. У каждого за плечами были десятки проведенных обысков, а потому сегодняшний день воспринимался как рутина. Они мысленно разбивали комнаты на квадраты и определяли объем возможной работы. Получалось немало. Отто Цайнер, позвонив в соседнюю дверь, уговорил молодого мужчину и пожилую женщину быть понятыми, проводил их в квартиру и любезно рассадил на стулья.

Гельмут Пельц зашагал в зал, следом покорно двигался хозяин квартиры. Неожиданно остановившись, инспектор повернулся к изрядно перепуганному Шрайберу:

– Значит, говорите, торопитесь?

– Конечно, даже очень! – с воодушевлением ответил хозяин дома, цепляясь за последнюю надежду.

– Что ж, могу вам посодействовать, если для вас эта встреча очень важна. – На лице Пельца отразилось неподдельное участие.

– Разумеется, важна, вы даже не представляете насколько! – воскликнул Алекс. – Я буду вам очень благодарен. – И уже тише, с некоторым значением, добавил: – У меня весьма влиятельные клиенты.

Полицейские разбрелись по комнатам. В зале громко стукнула дверца застекленного шкафа, кто-то осматривал его содержание. Из спальни донесся какой-то скрежет – это Отто Цайнер отодвигал тяжелую кровать из орехового дерева. Хозяин квартиры лишь неприязненно морщился при всяком издаваемом звуке, словно каждый из них доставлял ему физическое страдание.

– Среди них имеются весьма высокопоставленные особы, – заговорщицким тоном продолжал Шрайбер. – Даже из министерства внутренних дел.

– Весьма любопытно… Пожалуйста, покажите мне все антикварные вещи и произведения искусства, попавшие к вам преступным путем.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – побелел Алекс.

– Я говорю о картине Боттичелли «Портрет старика».

– Я не знаю такой картины.

– Она была украдена у русского коллекционера Феоктистова. Ответьте мне сразу: у вас много криминальных картин?

– Я – бизнесмен! У меня солидная репутация, я работаю с серьезными клиентами. Вряд ли они стали бы обращаться ко мне, если бы я имел дело с уголовными элементами.

– Тогда ответьте мне: кто ваши поставщики?

– Эти люди не имеют к криминалу никакого отношения. Я не могу их назвать.

– Вижу, наша беседа не получается… Придется поговорить с вами в другом месте. Продолжайте обыск! – обратился Гельмут к полицейским.

Подошел Отто Цайбер, в руках он держал картину Боттичелли «Портрет старика».

– Где вы ее нашли?

– В спальной комнате, под кроватью. Под полом был тайник, вот она в нем и лежала. Там есть еще несколько картин.

– Что вы на это скажете?

– Мне нечего добавить, я уже все сказал. Уверяю, у вас будут серьезные неприятности.

– Вы даже не представляете, сколько раз мне приходилось это слышать, – усмехнулся Пельц.

– Делайте что хотите! – в сердцах воскликнул Шрайбер и, устроившись за столом, принялся наблюдать за тем, как полицейские открывают шкафы, снимают с полок предметы, сверяют антикварные вещи с альбомами, простукивают стены и полы…

– Осторожнее! – в отчаянии крикнул он полицейскому, небрежно ухватившему фарфоровую вазу. – Этой посуде четыреста лет! Вашей зарплаты за пять лет жизни не хватит, чтобы купить даже осколок от нее!

Усмехнувшись, молодой полицейский поставил вазу на место.

– Постарайтесь ничего не разбить. Мы ищет только то, что пропало из коллекции, – еще раз напомнил Пельц.

Открыв шкаф со стеклянными дверцами, он сразу наткнулся на медную голландскую миниатюру восемнадцатого века, на которой был нарисован полуразрушенный замок. Весьма тонкая и запоминающаяся работа. Эту гравюру невозможно было спутать ни с какой другой работой, потому что похожих миниатюр просто не существовало. В коллекции Феоктистова она значилась под двадцать пятым номером.

– Прошу вас засвидетельствовать, – повернулся Гельмут к двум понятым, немолодой женщине лет пятидесяти, тихонько сидевшей на стуле, и тридцатилетнему мужчине, без конца порывавшемуся закурить и всякий раз прячущему распечатанную пачку в карман. Выглядел он взволнованным, словно обыск проходил в его собственной квартире. – Гравюра, предположительно восемнадцатого века, была обнаружена в квартире господина Шрайбера, вот в этом деревянном шкафу… Именно такая гравюра была украдена из коллекции господина Феоктистова.

– Бред какой-то! – вскочил со своего места Шрайбер. – Эту гравюру я вообще получил не из России. Она не имеет никакого отношения к коллекционерам.