Пьер Леметр - Темные кадры

Мсье Гено хочет умереть, это очевидно.

Мсье Деламбр снова склоняется к микрофону.

– Пора переходить к действию, – шепчет он Кадеру. – Его смартфон!

Кадер по-арабски обращается к Ясмин, та идет за коробкой, куда сложили все телефоны, часы и другие вещи, принадлежащие заложникам, и ставит ее перед носом мсье Гено.

– Ваш ход, господин Гено, – говорит Кадер, – что вы выбираете?

Это мгновение тянется бесконечно. Мсье Гено словно оцепенел, он действует очень медленно. Он совершенно потерян, но в конце концов ему удается повернуться и встать; конечно, его покачивает, и все-таки он стоит на ногах. Он делает движение, пытаясь расстегнуть лифчик, но мсье Деламбр кидается к микрофону:

– Нет!

Запрещено.

Мсье Гено бросает на Кадера исполненный ненависти взгляд. Но и его ненависть ничего не значит, вот он стоит в женском белье, промокший до костей, боясь лишиться жизни, хотя она ему больше не нужна, и совершенно раздавлен. Он медленно роется в коробке и достает свой смартфон, который включает одной рукой. Рукой профессионала. Сцена производит тем более жалкое впечатление, что она крайне растянута во времени; мсье Гено перечитывает органайзер своего ноутбука, подключенного к интернет-сети группы «Эксиаль-Европа». Кадер стоит теперь вплотную за ним, чтобы следить с максимально близкого расстояния. Мсье Гено вводит свои пароли и начинает, очевидно, рыться в отчетности некоторых операций; на наших экранах мы не можем разглядеть подробности того, что там происходит в реальности.

Начиная с этого момента мнения, как я полагаю, расходятся.

Со своей стороны, я уверен, что слышал, как мсье Деламбр сказал: «Сволочь». Нет, я не могу с точностью утверждать, было это в единственном числе или во множественном – «сволочь» или «сволочи». И произнес он это негромко, как бы разговаривая сам с собой. Мадемуазель Риве, кстати, говорит, что она ничего не услышала. Я же уверен в обратном. Допрос закончился, мсье Гено был повержен, мы не очень хорошо понимали, как нам это удалось, мсье Деламбр повернул голову, сказал «Сволочь», я в этом уверен, и встал. Дело, которое он начал, было далеко от завершения. При этом, однако, можно было подумать, что оно его больше не интересовало. Кадер повернул голову в сторону камеры, ожидая инструкций. Мсье Гено, скорчившись над клавиатурой ноутбука, продолжал всхлипывать, как ребенок, в своих красных кружавчиках. Ясмин в свою очередь тоже повернулась к камере. И вот, среди всеобщей неуверенности, мсье Деламбр встал. Я его видел со спины и не могу судить о выражении его лица. По ощущению, была в нем какая-то… как бы сказать… расслабленность. Вроде облегчения. Разумеется, задним числом легко говорить, но вы можете проверить, я это сказал еще в первых моих показаниях. Короче.

Итак, мсье Деламбр стоит в этой странной тишине. Мадемуазель Риве удивлена. Потом он берет свой атташе-кейс, поворачивается и выходит.

Эффект довольно странный. Можно поклясться, что он просто решил пойти домой. Как если бы закончил работу.

Но едва он вышел, я понял, что надо действовать. Немедленно. В комнате для допросов Кадер смотрел, как мсье Гено рыдает над клавиатурой, и ждал инструкций. Я протянул руку к микрофону и торопливо велел ему: «Останови его и одень!» – потом переключил микрофон на наушник Мурада, который с крайне сосредоточенным видом наклонил голову. Я сказал: «Не спускай с них глаз». Я уже повернулся, чтобы бежать за мсье Деламбром, пока он не натворил глупостей, но едва успел сделать шаг, как в нашу комнату вошли мсье Дорфман и мсье Лакост.

Они держались очень прямо и смотрели перед собой. Рядом с ними шел мсье Деламбр, с кейсом в левой руке. В правой он держал пистолет «беретту-кугуар», который был направлен в висок мсье Дорфмана. Я сразу увидел, что он не шутит, потому что взгляд у него был дикий, а вид очень решительный. А когда какой-то тип приставляет пистолет к виску другого, вам лучше предположить, что он действительно готов выстрелить.

Мсье Деламбр прокричал:

– Все в конференц-зал!

Он кричал, потому что испытывал страх, и глаза у него были широко распахнуты, что делало его похожим на одержимого.

Мадемуазель Риве закричала.

Я начал говорить: «Что происходит?» – но мсье Деламбр меня опередил. Он отвел пистолет от головы мсье Дорфмана, прицелился прямо перед собой, закрыл глаза и выстрелил. Ни секунды не колеблясь. Детонация была ужасная, два экрана взорвались (мсье Деламбр стрелял наугад), повсюду стекло, дым, запах горелого пластика, мадемуазель Риве, крича, упала на колени, оба мужчины, которых он держал на мушке, пригнулись при вспышке, заткнув уши.

Я сам поднял руки как можно выше, чтобы показать, что не окажу никакого сопротивления, потому что взорвавшийся экран и этот запах кордита… никаких сомнений… он мог всех нас убить.

Мсье Деламбр стрелял настоящими пулями.

«Руки вверх!» «Вперед!» «Шевелитесь!»

Мсье Деламбр орет не переставая. Чтобы заполнить звуковое пространство, помешать нам думать и воспользоваться эффектом неожиданности.

За несколько секунд он заставил нас пройти весь коридор, прихватив по дороге Кадера, мсье Гено и Ясмин; не прекращая орать, он жестко пихал нас в спину, пока мы не оказались в конференц-зале, где шестеро лжезаложников, сами того не подозревая, только что стали заложниками настоящими.

Потом, чтобы никому мало не показалось, он повернулся к камере справа, поднял руку и выстрелил: камера исчезла в облаке дыма. После чего он повернулся в другую сторону и снова выстрелил, но на этот раз ему повезло меньше: пуля прошла далеко от камеры и проделала в стене дыру величиной с футбольный мяч. Но мсье Деламбр, похоже, так просто сдаваться не собирался, он возопил: «Твою мать!» – выстрелил снова, и камера разлетелась вдребезги.

Вы и представить себе не можете, что могут сделать три выстрела из девятимиллиметровой беретты типа парабеллум в комнате величиной сорок квадратных метров. У всех возникло ощущение, что их головы взорвались вместе с настенными камерами. Эта беретта тринадцатизарядная, значит у него еще осталось девять выстрелов, и даже если он не прихватил запасную обойму, момент был неподходящий для непродуманных выходок.

Что меня поразило с самого начала, так это «профессионализм» мсье Деламбра. Я хочу сказать, он был крайне возбужден, орал и, конечно, утратил всякое хладнокровие – это было заметно по его торопливым, порывистым движениям (что и делало его опасным), он постоянно оглядывался вокруг с очень тревожным видом и явно должен был обдумывать каждый свой жест, каждое перемещение, но Кадер очень скоро бросил на меня взгляд, проверяя, заметил ли я то же, что и он: в последовательности его действий была определенная система, все подчинялось логике безопасности, и это означало, что он воспользовался советами профессионала. Например, он держал оружие двумя руками. Любители часто изо всех сил напрягают руки, как они видели в телевизоре, а не просто сжимают (и даже иногда кладут более слабую руку позади оружия). А вот мсье Деламбр держал оружие идеально, с учетом отдачи, если придется стрелять. Это было, конечно же, весьма удивительно, но, в конце концов, если я сам выступал в качестве советника мсье Лакоста и мсье Дорфмана, то почему бы и мсье Деламбру не иметь своего или своих советников? И если так оно и случилось, то это была мудрая предосторожность, потому что то, что собирался сделать мсье Деламбр, было очень и очень непросто. Понимаете ли, целиться из беретты в одного-двух человек – одно дело, а захватить в заложники дюжину – совсем другое. И следует признать, мсье Деламбр действовал довольно неплохо. Потому все так и обернулось. Иначе, если б у него не было системы и порядка, то, не хвастаясь, скажу, что с людьми вроде меня или Кадера среди прочих подопечных у него не было бы ни малейшего шанса.