Максим Есаулов - Попытка к бегству

— Ну наконец-то!

— Пробки кругом…

Зураб шумно поднялся, выдохнул и пошел в глубь квартиры по скрипящим половицам. Стало совсем тихо. Ледогоров выпустил воздух, посидел еще, прикрыв глаза, и встал, разминая ноги. Пистолет едва не выскользнул из руки на каменный пол. Пришлось вытирать ладонь о футболку. Он привел дыхание в порядок, присел, и, положив ПМ возле себя, снова достал нож. Собачку удалось отжать с третьего раза. Сквозняк едва не стукнул открывшейся створкой о стену. Ледогоров снял пистолет с предохранителя и тихо пошел по коридору.

Большинство комнат были полностью пустыми. В некоторых покрывались пылью брошенные хозяевами предметы мебели, чем-то напоминающие оставленную при отступлении боевую технику. Квартира сделала поворот. Ледогоров напрягся. За ближайшей дверью гундел телевизор. Судя по переводу, шел какой-то латинский сериал. Из комнаты тянуло лекарствами и больницей. Он прошел дальше. Капля пота пробежала по переносице и зависла на кончике носа. Пол предательски скрипнул. Здесь было темновато из-за закрытых комнатных дверей. Справа характерно журчала вода в унитазном бачке. Ледогоров аккуратно заглянул. Никого. Кухня, грязная, темная, наполненная запахами горелого масла и помойного ведра, также была пуста. Он подошел к последней двери. Она была не заперта. Внутри тихо. Только солнечный лучик просачивался сквозь щель. Вдруг стало спокойно. Даже сердце улеглось. Он еще раз вытер руку о футболку, смахнул с носа надоевшую каплю и, зачем-то сосчитав до трех, распахнул дверь.

— Стоять! Милиция!

От бьющего в глаза белого июльского солнца захотелось зажмуриться. Ствол пистолета рыскнул вправо, затем влево и опустился вниз. Комната была небольшой и крайне просто обставленной. Старая широкая кровать, тумбочка с телевизором и «видаком», двухкассетник на полу, пара стульев. Посреди кровати сидела голая коротко стриженная девица и, даже не пытаясь прикрыться простыней, смотрела на него без всякого выражения. Больше никого не было.

— Где он?!

Она молчала. Ледогоров машинально оглянулся в полумрак коридора и бросился к окну. Маленький балкончик притулился почти под самым краем крыши. Встав на перила, можно было легко дотянуться до ее железной оградки. Он автоматически отметил, что слой пыли на перилах справа стерт словно подошвой ботинка и, взявшись за край балконной двери, поставил туда же свою ногу.

Высоты Ледогоров боялся с детства. Он никогда не гулял со сверстниками по крышам, не катался на «Колесе обозрения», не прыгал в бассейне с вышек. От одной мысли, что его могут призвать в воздушно-десантные войска, ему становилось худо. Он никогда не сделал бы ничего подобного, если бы успел подумать. Но времени не было. Рванувшись вверх, он ухватился за чугунную спицу оградки. Шестью этажами вниз, в глубине двора истошно залаяла собака.

— Ва-а-ля! Домой! — заорал визгливый женский голос.

В голове шумело. В животе стало холодно. Ледогоров вдруг подумал, что Зураб мог прятаться под кроватью и сейчас появится на балконе. Мысль эта подхлестнула. Он вдохнул и, подтянувшись, закинул на край сначала ногу, а потом все тело. В нос ударил запах горячего железа. Хряснули, зацепившиеся за жестяной заусениц, джинсы. Осторожно он поднялся на ноги.

Кругом было небо. И солнце. Насколько хватало глаз. Казалось, что крыши парят в безоблачной синеве отдельно от города. Города несуществующего. Города оторвавшегося от крыш и камнем рухнувшего далеко вниз. Солнце сверкало сквозь выжженные им вентиляционные трубы. Лучи его играли на натянутых тросах телевизионных антенн. Словно уклоняясь от их слепящих уколов, балансируя из стороны в сторону, по самому коньку крыши шел Кобалия. Он был не так далеко — метрах в ста. Ледогоров зажмурился на секунду, спасая глаза от блестящих солнечных игл и на четвереньках, по-обезьяньи полез вверх по пологому, шелушащемуся облезлой краской скату.

Идти по «коньку» оказалось не сложно. Главное было держать равновесие и не смотреть вниз. Часто попадались трубы, антенны и другие выступы, за которые можно было держаться. Крыша повернула направо, потом еще раз. Ледогоров не следил за маршрутом. Когда ситуация позволяла отвлечься от пути, он искал глазами обтянутую знакомым черным пиджаком спину. Похоже, что Кобалия еще не заметил его. Он так же был поглощен проблемой равновесия. Ледогоров неожиданно вспомнил, как герои «чекистских» фильмов бегом носились по крышам, стреляя друг в друга. А ведь во все это верилось. Зураб достиг края очередного участка, посмотрел вниз и куда-то спрыгнул. Ледогоров постарался ускорить шаг. Метрах в двух ниже начиналась плоская крыша какой-то пристройки. Впереди она обрывалась четырехметровым пролетом, за которым виднелся зеленый скат следующего дома. Кобалия стоял у края и заглядывал вниз. Ледогоров сел, свесив ноги и достал пистолет.

— Зураб! — позвал он.

Горло пересохло. Крик получился хриплым. Ветер подхватил его и понес куда-то вверх.

Кобалия услышал. Он обернулся. До него было метров двадцать пять, но Ледогорову показалось, что на лице его нет удивления. Он развернулся и пошел обратно. Ледогоров спрыгнул, выпрямился и тоже пошел ему навстречу. Солнце било в глаза. Пришлось прикрыть их рукой. Кобалия казался силуэтом, вырезанным из черной бумаги. Шаг. Еще шаг. Проступили черты лица. Зураб улыбнулся, помахал рукой и вдруг, крутанувшись, стремительно побежал к краю крыши. Ледогоров замер на секунду и бросился за ним. Противно зашуршал под ногами откуда-то взявшийся гравий.

— Зура! Не дури! — крикнул он и увидел, как черная фигура взлетела вверх, на секунду зависла в прозрачном воздухе и рухнула на зеленую жесть противоположной стороны. Гулко лязгнуло. Кобалия скользнул вниз, уперся ногами в ограничительную решетку и замер на мгновение. Ледогоров подбежал к своему краю и, припав на колено, поймал его спину на мушку. Зураб покрутил головой и рванулся к чердачному окну. Палец поглаживал спусковой крючок. Солнце слепило. Зураб достиг окна. Ледогоров выдохнул, поставил пистолет на предохранитель и встал. В проеме Кобалия обернулся. Ледогоров показал ему поднятый вверх большой палец, повернулся и пошел назад. Накатилась усталость. Было жарко. Саднило ушибленный где-то локоть.

Ближайший спуск на чердак оказался недалеко от злополучного балкона. Ледогоров добрался туда относительно спокойно. Его вдруг начисто перестала волновать высота. Пришлось спуститься по другой лестнице во двор, выйти на Литейный и снова подняться наверх. С тротуара крыши казались обыденно невысокими. Дверь квартиры так и не закрыли. Ледогоров отряхнул, насколько можно было, джинсы и прошел в последнюю комнату. Маша Жерехова лежала поверх простыни, щелкая телевизионным пультом. У нее была острая, невкусная фигура и все такое же безразличное лицо. Чем-то неуловимо она напоминала Муратову. На стуле валялся пустой шприц. Ледогоров сел на край кровати и закурил. На экране кривлялись диск-жокеи MTV.