Сергей Майоров - Иллюзия смерти

— Ну, скорей же! — издевательски заторопил он меня. — Сюда редко заходят. Сделаешь дело и уходи спокойно.

Я покачал головой.

— Как же ты жалок. С этим резиновым шлангом, торчащим из члена. Без ног, без будущего. С одним лишь прошлым. В очках — подзорных трубах, по локоть в крови, доживая свой век здесь, в зловонии. Как же ты жалок! — Я поднес лезвие к его левому уху. — Ты настолько мерзок, что мне хочется перерезать твое горло и сидеть здесь до тех пор, пока из тебя не выйдет последняя капля грязной крови.

— Давай. — Он посмотрел вверх и приготовился.

— Жалеть умеют все. — Я говорил и не узнавал свой голос. — Но я этому не обучен, тварь, вот в чем твоя проблема.

— Хватит болтать. Делай!..

— Искупления захотел? — Я покачал головой. — Боишься, что скоро прилетят мириады маленьких ужасных существ, подхватят тебя под руки и унесут туда, где ты не хотел бы оказаться? А смерть грешника от руки его несостоявшейся жертвы резко повышает шансы на полное прощение. — Я убрал нож от его уха, а из кармана пальто вынул яблоко. — Но тебе не повезло. Твой посетитель — милосердный человек.

Одним движением я рассек яблоко и положил половинки на грязную тумбочку.

— Тебе нужны витамины. Я попрошу сестру принести тебе второе одеяло.

Я поднялся и направился к выходу.

— Вернись! Иди назад, щенок!.. — прохрипел он в изнеможении.

Даже сейчас этот тракторист видел во мне того мальчишку, которого можно было без особых хлопот вздернуть на куске колючей проволоки.

Я вышел в коридор.

— Я специально убил твою мать! И тебя хотел, да мимо вышло! — спиной слышал я голос, дребезжащий, словно исходящий из треснувшего фагота.

Я прижался плечом к стене и закрыл глаза.

— Вернись и сделай то, что должен!

Он лгал. Ему нужно было сделать меня своим убийцей, раз уж в свое время не вышло наоборот. Он желает получить очищение, обвести меня вокруг пальца. Теперь я знаю, что это такое.

Я спустился по лестнице, вышел на улицу и стал жадно хватать ртом свежий воздух.

Уже сидя за рулем, я уронил голову на руль и разрыдался.

Я был пустой как ведро, водой из которого залили костер. Мне оставалось только дождаться, когда пустота заполнится той же водой, но уже чистой. Без осадка страха, боли и сомнений.

Выехав за пределы большого города, я остановился. Мою широкую дорогу, освещенную луной и фарами, пересекала другая, точно такая же. Темная жирная полоса перечеркивала мой путь. Машина, мягко урча двигателем, ждала моего решения.

Докурив сигарету, я выбросил ее в окно, включил передачу, сдвинулся с места и помчался. В открытое окно врывался ветер, наполненный ароматом застоявшихся лугов. Я дышал осенью и никак не мог ею насладиться. Мне было хорошо.

Пусть так будет и дальше.

— Пусть так будет и дальше, — повторил он и поднес к кончику сигареты огонек зажигалки.

Мой поезд прибывал на вокзал через полчаса. Имело смысл подняться и отправиться обживать временное гнездо — купе у туалета. Если бы поезд был проходящий, мне не пришлось бы ждать столько времени. Я заранее побеспокоился бы о билете. Но я понадеялся на отсутствие пассажиров, желающих сесть в состав, который формировался на вокзале этого города, и совершил ошибку. Так что хорошо, что мне досталось хотя бы это место на верхней полке. Впрочем, я не жалею о такой ошибке. Она сполна компенсировала мне все неудобства. Мне не хотелось уходить. Бутылка была пуста на три четверти, но меня останавливало вовсе не желание допить ее. Я хотел знать, что будет дальше.

— Вы выехали из большого города, — сказал я, тоже закуривая. — Когда это случилось?

— Три часа назад. Еще сто двадцать минут езды, и я увижу папу. Я давно уже грелся бы в его объятиях, но мне вдруг понадобилось выговориться.

— А вы были на кладбище большого города?

Он посмотрел на меня с удивлением, но потом, вспомнив, качнул головой и сказал:

— Могила существует, люди не лгали. Черный барон на белом коне. Правда, конь стал портиться. Из-за постоянного ремонта из аргамака он превратился в неизвестную науке породу. Но ничего не поделаешь, гранит долговечнее мрамора. Но не это главное. Важно не то, на чем ты сидишь, а кем являешься. Верно? — Он с прищуром посмотрел на меня из-за клубов сизого дыма.

Мой усталый собеседник был прав.

— Да, — сказал я, понимающе улыбаясь. — Это так. А я сейчас думаю, каким бы вы были, если бы не поездка на том тракторе. Что-то изменилось бы в вашем поведении, не так ли? Справедливость для вас выглядела бы иначе. Ничем-то вы не отличались бы от своих сограждан, охваченных приступом народного гнева. Значит, чтобы стать лучше, нужно пообщаться с убийцей. А сколько жителей вашего города не получили такую возможность? Так вправе ли вы осуждать их?

Он привалился к спинке стула, долго смотрел на стол и наконец-то произнес:

— Как верно вы заметили. Чтобы стать лучше, нужно пообщаться с убийцей… В восьмилетнем возрасте. С убийцей, который говорил так же, как и остальные жители города. Понять его суть. Интересно, сколько жителей моего города, которые были старше и прозорливее меня, общались с ним каждый день, оказались на это способны?

— Да, — вздохнув, согласился я. — Вам нелегко, наверное, смириться с расставанием с Галкой? Ведь закончилась целая эпоха вашей внутренней связи, не так ли?

Он молчал, утомленный ночью, и продолжал смотреть в стол.

— Артур?

Он был недвижим.

— Эге-гей, Артур! — Я рассмеялся. — Прежде чем отправляться в дальнейший путь, вам нужно как следует выспаться в придорожном отеле!

Он поднял голову.

— Что вы спросили? Галка?.. Я привык к ее отсутствию. А внутренняя связь — кто сказал, что она исчезла? Важно не то, что видят окружающие. Главное, что есть на самом деле.

Он снова был прав.

В минуту, когда наша встреча исчерпала себя, меня посетила мысль о том, что если бы на его месте оказался я и был вынужден говорить столько времени без остановки, то выглядел бы, наверное, постаревшим. Или, в лучшем случае, уставшим. В Артуре таких изменений я не замечал. Он словно помолодел на эти тридцать лет, которые разделяли его с воспоминаниями.

— Ну вот, кажется, и все, — потянув время, насколько это представлялось возможным, произнес он.

Я не знал, что тут можно сказать. Любая фраза выглядела бы глупо и бессмысленно.

— Я отнял у вас столько времени, а вы человек, умеющий его ценить. Мне так показалось. Хотите еще коньяку на дорогу?

— Нет, спасибо. — Я улыбнулся и сделал решительный жест. — Я вообще не припоминаю, когда пил столько, да еще и оставался бы трезвым. Здесь, видимо, хороший коньяк.

— Мне пора, — сказал он и уложил ладони на стол. — Я пробуду в городе около недели. Ну, мне так представляется, во всяком случае. Возможно, мы встретимся.