Сергей Майоров - Иллюзия смерти

Мужчины поднялись и направились к нам. Их маневр Артур воспринял как угрозу. Он двинулся со стулом назад, отчего в кафе раздался неприятный скрип, положил руки на колени. Меж его пальцев по-прежнему тлела сигарета.

Мужчины подошли и сели таким образом, что каждый из них оказался между мной и Артуром.

— Что здесь происходит?

Я покусал губу, уставился в стол и сказал:

— Один из этих людей — твой дядя, Артур.

— Что за бред? — пробормотал он. — Я спрашиваю, что здесь происходит?

— Артур! — чтобы не волновать его, я постарался придать своему лицу выражение отеческого участия. — Этот мужчина — твой дядя. Родной брат твоего отца.

— А вы кто? — тихо спросил он, вглядываясь в мое лицо, безыскусно слепленное Господом.

— Я — человек, с которым ты общаешься восемь последних лет.

Он затравленно озирался, ища помощи, но никто к нему не спешил. Те двое, что сидели с нами за столиком, были спокойны. Думается, что даже если бы сейчас прогремел взрыв, они не шелохнулись бы.

— Какого черта?.. Знаете, мне нужно идти. — Артур поднялся. — Идиотизм какой-то.

Один из мужчин вынул из кармана видеокамеру и сказал:

— Присядьте. Вам все равно некуда идти. Посмотрите это. — Он включил камеру, поставил ее на стул так, чтобы жидкокристаллический дисплей был обращен в сторону Артура, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Да садитесь же.

Раздались первые звуки, Артур присмотрелся к экрану и медленно опустился на стул. Второй мужчина забрал из его руки сигарету и размял в пепельнице.

Я не видел экрана, но знал, что на нем происходит. При съемке камера была установлена над столиком в этом же самом кафе. Я сижу напротив Артура. Точно так же, как и сегодня все это время. На мне не серый костюм и плащ, а белая рубашка и джинсы. Это было год назад.

«Скорее всего, вы здесь проездом?..»

«Верно», — сказал я.

«Я тоже. Когда ваш поезд?»

«В восемь тридцать».

«Это сколько же?.. Семь часов, не так ли?»

«Получается так». — Это я.

«А куда вы едете, если не секрет?»

«Да какой там секрет! В Новопичугово».

«Черт побери, так не бывает. Я и сам туда еду! Я же родился в этом городе!»

«Какое совпадение», — сказал я.

«Скажите, как вы намерены распорядиться этими своими семью часами?»

«Думаю выпить коньяку и отправиться на вокзал. Этот город похож на кладбище».

«Я оплачу весь коньяк, который вы здесь закажете, если согласитесь выслушать меня».

«А сами не пьете?»

«Мне запретил врач!» — Это Артур.

«А почему вы решили, что я тот, кто вам нужен?»

«Так, кроме вас, здесь никого нет!»

«А эти двое за соседним столиком?»

«Им есть о чем поговорить и без меня».

«Разумно».

Я не сводил глаз с Артура. Его лицо исказила гримаса изумления, почти боли. Он смотрел на экран, водил по нему глазами, слушал и выглядел разбитым.

«Вы бываете в парке у Дома культуры?»

«Редко. Эй, бармен, принесите бутылку лучшего коньяку!»

«Это долгая история?»

«На бутылку. Может, чуть больше».

Артур попытался подняться из-за стола, но один из мужчин мягко положил руку ему на плечо и заставил опуститься.

— Это подделка, да? Вы меня разыгрываете? Кому это нужно? Кто вы?..

— Артур, смотрите запись.

Я услышал его голос из динамика камеры:

«Вас, конечно, интересует мое имя. Я все расскажу, всему свой срок. Время нельзя торопить, под него нужно подстраивать свою жизнь. Как только начинаешь делать наоборот, все переворачивается с ног на голову.

Все началось в сентябре тысяча девятьсот семьдесят седьмого года. Тогда Москву потрясла страшная весть. В городском парке, устроенном по рекомендации Сталина, был обнаружен труп молодой девушки.

Это известие назвать исключительным было невозможно, потому как Москва не тот город, где убийства совершаются раз в квартал. Убили и убили — чего в панику впадать? Не такое видели. Но именно то, как было изуродовано тело девушки, и возмутило умы горожан.

Характер увечий позволил старому криминалисту прокуратуры Юго-Западного округа столицы Урмасу Оттовичу Левитису сделать однозначный вывод. Практически все раны были нанесены молодой женщине при жизни. А после, уже в анатомической лаборатории, судебный медик отойдет от изученного им трупа, с треском снимет резиновые перчатки и сядет к столу. В заключении, приобщаемом к уголовному делу, ему придется указать еще два факта. Каждое погружение лезвия неустановленного оружия неизвестного убийцы в молодое женское тело ставило своей задачей вызвать адскую боль — это первый. Убийца об этом знал — это второй.

Юго-западная часть столицы погудела и утихла, как это всегда бывает. Боль осталась лишь в памяти близких.

В июне семьдесят восьмого все повторилось. На городской свалке, на окраине Ясенева, в излюбленном месте обитания бродяг, скрывающихся от милиции, был найден труп. Еще одна девушка, вернее, то, что от нее осталось. Старший следователь по особо важным делам прокуратуры Юго-Западного округа Николай Ильич Рехтин возбудил уголовное дело по статье «умышленное убийство». Только в отличие от случая годовалой давности, к квалифицирующему признаку «совершенное с особой жестокостью» добавился еще один: «женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности».

Ошибки быть не могло, ибо в заключении все того же судебного медика-эксперта значилось: «Из тела удален плод. По общему состоянию тканей и внутренних органов можно сделать вывод о том, что беременность была прервана хирургическим путем».

«Чтобы тебе было понятно, — объяснял Рехтину криминалист Левитис. — Живую девчонку сначала выпотрошили как рыбу и лишь спустя некоторое время — добили. А может, и не добивали. Это наиболее вероятно. Она умерла от кровопотери. Или боли. Что не исключает первое».

Объединить оба уголовных дела в одно производство Рехтин решил в августе следующего года, когда слесарь одного из ЖЭУ все того же Юго-Западного округа обнаружил в канализационном люке еще одно тело молодой женщины. Формального судебно-медицинского заключения по этому факту он ждал лишь для вынесения официального постановления об объединении.

Если после второго случая Рехтин еще на что-то надеялся, то теперь все сомнения рассеялись как утренний туман. В городе жило, ело, пило из автоматов газировку и резало живых людей очень странное существо. Нелюдь, обладающий неплохими знаниями в области медицины и биологии.

Чтобы понять первое, Рехтину достаточно было бросить взгляд на труп. Чтобы осознать второе, ему пришлось пригласить в морг одного из ведущих хирургов Склифа. Едва откинули простыню, тот попросил у Левитиса перчатки. Потом, сверкая возбужденными глазами, он водил руками по изуродованному телу, проникал пальцами в раны и копался во внутренностях женщины, еще при жизни увидевшей смерть.