Олег Борисов - Henker - Палач

— А кто знает… Унтер местный говорит, что через этот лесок постоянно рабочие на пристань ходят. Даже когда мы жмуриков вывезли, все равно бегать продолжили. Страшно, но куда денешься. Вокруг зарослей топать — лишний час, а то и больше. Вот и поматерятся, на тебя понадеются, что все углы проверил, и бегом… Поэтому бумажка может быть убитого, а может быть и в самом деле ветром притащило… Ни пометок на ней, ни запахов или грязи какой приметной.

— Значит, завтра по тебе будут топтаться за все хорошее, а у меня лишь головная боль и огромный знак вопроса… Я ведь даже на деревья слазил, каждую ветку разве что не обнюхал. Но и там — пусто. Будто убитый гадину с собой в мешке нес. Раз — и приголубили. А потом еще раз — хлоп, и никого. Будто и не было здесь гостя из Тьмы. Только следы когтей и лап на теле. А вокруг — как корова языком…

Медленно поднявшись, сыщик вздохнул и скомандовал:

— Пошли, душегубец. Скоро совсем стемнеет, кроме нашего клиента еще какую дрянь принесет.

— Пусть, хоть зло будет на ком сорвать… Одно могу сказать — действительно, тварью кто-то управляет. Осталось понять, как… Если бы зверюга на каждого кидалась, мы бы убитых из кустов телегами вывозили. Вон, каждый день сотни по тропе проходят. А у нас — разовая атака на заранее выбранную жертву и сбор трофеев.

— Похоже на это. В любом случае, фотокарточку покойника завтра по всем отделам разошлют, к обеду что-нибудь да нароем. Привяжем убитого к ростовщикам, еще на шаг приблизимся к хозяину нечисти. Плохо, что по крови идем, но хотя бы так… Пошли. А то ведь пока ты с каким монстром будешь отношения выяснять меня запросто сожрут. Некому будет тебе плешь проедать…

Клаккер не пошел домой на Солнечную Сторону. Он прослонялся по Городу до полуночи, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку. И в одном из узких переулков чуть не сшиб с ног здорового мужика, попытавшегося перегородить дорогу.

— Ночи доброй, — прогудел незнакомец, старательно демонстрируя пустые ладони.

— И вам не кашлять, — задумчиво протянул охотник, разглядывая собеседника и краем глаза наблюдая, как чуть дальше в темноте переминаются с ноги на ногу еще несколько теней. — Чем обязан?

— Хозяин зовет в гости, чаю попить… Со всем уважением зовет. Говорит, разговор есть.

— А хозяин кто, не Штрауф? То-то мне твоя рожа знакомой показалась. Вроде как месяца два тому назад ты провизию на рыбных рядах закупал.

Лицо вышибалы расплылось в широкой улыбке. То, что известный на весь Город истребитель нечисти помнит одного из тысяч обитателей криминального мира, льстило и грело сердце.

— Троби, — протянул здоровяк широченную ладонь и доверительно прошептал: — Мы про убитого сегодня в лесу хотим поговорить. Я его на встречу отвозил, потом полицию вызвал. Но — это лучше с хозяином, он все складно расскажет.

— А к чаю что погорячее будет? — ответил на рукопожатие Клаккер, сбрасывая накопленную за день усталость. Неожиданная встреча и возможная ниточка к убийце — это уже что-то. — Я ведь не присел с утра, все с голодным брюхом мотаюсь.

— Будет, как не быть, — прогудел Троби, показывая дорогу в хитросплетении переулков. — Я не только провизию закупаю, все в лучшем виде устроим…

— Значит, письмо подбросили, а кто отправитель — неизвестно, — Клаккер еще раз начал повторять факты, чтобы убедиться, что не пропустил ничего из рассказа.

Гостеприимный хозяин накрыл стол в комнате, уставленной до потолка разномастными лампами. Несколько карбидных фонарей даже путались под ногами, не давая возможности Тени проявиться под столом или в другом любом темном углу. И хотя герр Штрауф хорохорился, но бегающие глаза и излишне резкие дерганые движения выдавали скрытое в глубине напряжение. Лишь под конец повествования старик чуть расслабился. Видимо, присутствие великого и ужасного истребителя нечисти подействовало благоприятно, подарив хотя бы иллюзию безопасности.

— Да. Парни открыли дверь практически сразу, как постучали. Письмо — на крыльце, а в проулке — никого. И сам видел, до улицы очень далеко. Прошли, проверили каждый куст, каждый угол — пусто.

— Забавно… Ладно, а дальше вы направили своего самого головастого на встречу. И в сумку на продажу положили нарезанную газетную бумагу. На всякий случай.

— Именно. Я человек битый жизнью, не верю в сделки без имени… За деньгами или товаром всегда кто-то стоит. Человек или организация. Имя должно быть у продавца. Имя, а не каракули на бумаге… Поэтому я условия встречи выполнил, послал человека с оружием, но без сопровождения. Чтобы не вспугнуть — сумку ему дал. А вот если бы посредник убедился, что меня не кидают, тогда бы обсудили уже реальную покупку. И не в лесу, а где-нибудь в Городе, к людям поближе… Ну а теперь вместо нормальной сделки мне приходится от каждого шороха вздрагивать. Ведь письмо-то мне подбросили, на меня нацелились, не на кого-то еще…

— И вместо сделки у нас очередной покойник. И человек-невидимка, оставивший письмо с предложением купить диковинку… Герр Штрауф, мне этого мало. То есть я мерзавца все равно найду. Но пока мы лишь тычемся как слепые котята. Даже слухов никаких нет. Я не говорю про полицию, им в последнюю очередь докладывают. Я про себя…

Старик шевельнул мизинцем и стоявший позади вышибала тут же наполнил высокие рюмки. Выпив, хозяин дома набил рот мясом и долго молча жевал, раздумывая о своем. Потом аккуратно отер рот расшитой салфеткой и подался вперед, внимательно разглядывая умотавшегося за день палача:

— Ты правильно сказал, люди из моего окружения твоему боссу ничего не скажут. Слишком многих из нас он на каторгу спровадил. Но с тобой — вопрос другой. Ты сам под ножами и пулями мотался, посредничал, у беспредельщиков заложников выкупал. Потом голову в петлю сунул, начал Город чистить. У общества к тебе претензий нет… Поэтому я расскажу все, что знаю. И помогу, чем возможно. Но хочу, чтобы ты гада не просто нашел. Я хочу, чтобы ты ему все кости переломал, когда на свет белый вытащишь. Потому что за своих людей я никогда спуску не даю. И такое прощать не намерен.

— Оно тебе надо? — Клаккер отодвинул опустевшую тарелку и грустно усмехнулся. — Сам говоришь — беспредельщиков никто не любит. Ни уголовники, ни законопослушные горожане. Становиться с ними на одну доску — себя не уважать.

— Значит — прощать?

— С чего? Найдем умника. Если вздумает сопротивляться — тогда разговор короткий. У Службы приказ простой — при сопротивлении оружие применять не задумываясь. Но обычно эти гады трусливы. Сразу кричать начинают, что по глупости вляпались, что жизнь запутала. Тогда — суд и каторга. Пожизненная. За дружбу с Тьмой скидок не бывает. Сгниет в кандалах на болотах. Или еще где, куда лишь каторжан сгоняют.