Олег Борисов - Henker - Палач

Уже распахнув тяжелые двери, палач развернулся и широко оскалился, гася надежду на возможность как-либо договориться:

— Готов пожертвовать десять золотых талеров! Де-ся-ть!.. Хоть в казну города, хоть загонщикам, как вам больше понравится. И, повторю еще раз, сроки поджимают, поджима-а-а-ают… Два дня у вас есть, не считая сегодняшнего вечера. А потом — мне домой, с добычей, а вам праздновать… Надеюсь, не подведете. А то ведь действительно, вместо ярмарки получите полицейскую проверку и второе имперское пришествие…

Осторожно прочистив звенящее от дверного грохота ухо, худой джентльмен в дорогом сюртуке желчно поинтересовался у бургомистра:

— Может дать ему что просит? Он же больной на всю голову, вполне может устроить показательную проверку с обысками и прочей дрянью.

— Подождем пару часов, не будем торопиться. Человек из Города утром приехал, привез новости. Надо все аккуратно взвесить и лишь потом принимать решение. Не удивлюсь, если получив своего монстра господин палач вцепится нам в глотку с криками о засилии нечисти в Барди-тауне. Возможно, ему нужен именно такой повод… Поэтому — предлагаю подождать.

— Я не против ждать. Просто часы — тикают… Думаете, он ведет какую-то хитрую игру? По виду — полный идиот.

— Идиоты на его должности долго не живут, смею вам заметить, — раздраженно дернул кадыком господин Храпп. — Меня больше беспокоит, что он действительно примчался один. И это означает, что мы кого-то в гостиницах прошляпили из новых постояльцев, или слухи об его ближайшей отставке вполне правдивы. Тогда господину палачу действительно нужно красиво достать магического кролика из шапки, подарить руководству клыки пострашнее и с почетом убраться на пенсию. Свой дом на Солнечной Стороне куда как лучше обвинения в превышении полномочий и каторги на местных болотах.

Постояв рядом с окном, бургомистр вздрогнул, прогоняя видение рядов виселиц и повернулся к единомышленникам:

— Но ошибаться нельзя. Время до ночи пока есть, как раз закончим поиски возможных подельников нашего любимого гостя. Выясним все детали, тогда и будем принимать решение…

До полуночи Клаккер успел намозолить глаза большей части жителей города. Его высокая фигура отметилась в каждом переулке, а громкий голос разносился от одного края крохотного городишки до другого. Возница успел не тысячу раз проклясть собственную жадность, но сопровождал неугомонного туриста до позднего вечера. Здесь Клаккер скупил все жаренные орехи и роздал местным мальчишкам. Там успел с торговками обсудить цены на молоко и сыры, согласившись, что в Городе привозную сметану безбожно разбавляют. В каком-то кривом переулке закопался в сугробе, пытаясь понять, что за скрюченные пальцы цепляются за шубы прохожих. Оказалось — просто занесенные снегом ветки. И так — без перерыва на обед или ужин.

Под конец гость остановился у памятника, торчавшего посреди центральной площади. Придирчиво проинспектировав облупившуюся краску, поинтересовался:

— А что же вы так имперских гренадеров не любите? Скульптор старался, в деталях униформу изображал. А вы даже покрасить не хотите лишний раз.

— Чего его красить, — сипло ответил извозчик, добывая откуда-то из глубин полушубка крохотную фляжку. — Может, быстрее проржавеет, да уберут с глаз долой.

— Это что же, в честь последнего похода поставили, на память? Тогда понятно… Чтобы не забывали, как власти могут железной рукой порядок наводить… Хотя, черт с ним, гренадером. Может — и заслужил, чтобы сгнил тут на холоде и ветрах. Но лошадь-то жалко. Она чем провинилась?

— Так ведь — имперская, — рассудительно заметил задубевший до деревянного состояния мужичок. Выцедив последние капли из фляжки, с грустью спрятал тару и с робкой надеждой поинтересовался: — Может, в гостиницу? Ночь ведь на дворе уже.

Клаккер перестал мусолить толстый карандаш, дорисовал точку в хвосте фразы"… был тут…" и согласился:

— Да, пора. Бадья с горячей водой, плотный ужин и можно отдыхать… Вот тебе за день, а если домчишь до места, не петляя по закоулкам, как обычно — то еще талер сверху. Пошли!

Часы на городской ратуше звонко отсчитали час ночи, когда трое мужчин в черных плащах подошли к гостинице. Щуря глаза от света яркого фонаря, старший боевой тройки отряхнул нанесенный на плечи снег и еще раз переспросил:

— Точно, без сопровождающих? От мерзавца что угодно можно ждать.

— Точно, на несколько раз перепроверили. В этот раз господин палач сам себя перехитрил. А может, возгордился без меры, привык у себя по улицам бешенной собакой метаться, думал и здесь каждый на брюхо упадет и поползет подошвы лизать.

— Значит, за приключениями приехал. И дурочку тут уже второй день валяет.

— У него настолько плохо с головой, что даже с лечения удрал. Власти и его начальство считают, что подраненный душегуб на серных водах сейчас, в госпитале. Поэтому можно ублюдка на куски порвать, никто даже не сообразит, где остатки искать.

Скрипнув дверью, демонологи вошли внутрь. Кивнув дремавшему за стойкой портье, старший уточнил:

— Где он?

— Только что купаться залез. Я сам полотенца ему в номер отнес. Перед этим две бутылки крепленого вина высосал.

— Оружие?

— У окна, на стуле свалено. Ни пистолета, ни обреза рядом нет. Дверь — открыта. Лестницу наверх еще с утра проверил, ничего не скрипит.

— Хорошо. Подожди пока здесь, я позову.

Клаккер дремал, окутанный клубами пара от горячей воды. Почувствовав слабое дуновение воздуха, приоткрыл один глаз и посмотрел на бесшумно вошедших в комнату. Одна из черных фигур встала рядом с окном, демонстративно поигрывая короткоствольным револьвером. Две другие застыли прямо перед безразмерной дубовой бочкой, в которой отмокал постоялец.

— Здравствуй, палач. Рад тебя видеть.

— Мы разве знакомы? — приоткрыл второй глаз охотник. Зачерпнул ладонью воду и плеснул себе на распаренное лицо. — Что-то не помню твою рожу.

— Вряд ли, я с погонниками дружбу не вожу. А вот отец-настоятель с тобой пообщаться не прочь. Узнать, какими ветрами к нам занесло столь выдающегося героя. Можно сказать — опору правопорядка самой большой клоаки на Изнанке.

Фыркнув, любитель водных процедур погрузился так, чтобы из парящего жидкого "зеркала" торчала лишь часть головы и проговорил-пробулькал, сонно растягивая слова:

— Похоже, из образованных. Так складно болтаешь, аж завидно… Хотя, если ножиком поколупать, нутро у тебя все равно — гнилое. Как у всех, кто с Тьмой по доброй воле спутался… А папеньке своему можешь передать, что у меня приемные часы завтра с десяти утра. Если так хочет пообщаться, пусть приходит, пока не занято… Придумали же имечко: «отец-настоятель»… И будете выметаться, дверь прикройте, а то сквозит в этом клоповнике немилосердно.