Хеннинг Манкелль - Убийца без лица

Курт Валландер раздал всем краткий пресс-релиз и сел в кресло на небольшом подиуме. Строго говоря, пресс-конференцию должен был проводить начальник управления полиции, но тот отдыхал в Испании. Обещал прийти Рюдберг, если успеет разобраться с телевидением. Но пока Валландер был один.

— Вы получили релиз, — сказал он. — Собственно говоря, на данный момент мне нечего больше сказать.

— Можно вопрос? — спросил местный корреспондент газеты «Арбетет».

— Для того я и здесь, — ответил Валландер.

— Должен сказать, что ваш релиз на редкость бессодержателен. Хотелось бы поговорить поподробнее.

— У нас нет никаких зацепок, — пожал плечами Курт Валландер, — мы не знаем, кто убийцы.

— Значит, убийца не один?

— По-видимому, нет.

— Почему вы так считаете?

— Мы так считаем. Но точно не знаем.

Журналист разочарованно скривился. Курт Валландер кивнул в сторону другого журналиста. Этого он хорошо знал.

— Как он был убит?

— Тяжкие телесные повреждения.

— Это может означать все, что угодно!

— Мы пока не знаем. Судебно-медицинское заключение еще не готово, я получил лишь предварительный протокол. Придется подождать пару дней.

Журналист хотел спросить что-то еще, но тут вмешалась в разговор прыщавая девица с диктофоном. Он успел прочитать наклейку. Местное радио.

— Что взяли грабители?

— Не знаем, — сказал он. — Мы даже не знаем, ограбление ли это.

— Что же еще, если не ограбление?

— Неизвестно.

— Есть какие-то признаки, указывающие, что это не ограбление?

— Нет.

Валландер почувствовал, что вспотел в тесном помещении. И вдруг вспомнил, что когда только начинал работать в полиции, то мечтал проводить пресс-конференции. Но в мечтах никогда не было так душно и никто не потел.

— Я задал вопрос, — сказал журналист, стоявший сзади у стены.

— Простите, я не слышал.

— Считает ли полиция это преступление важным?

Странный вопрос.

— Конечно. Для нас очень важно раскрыть это преступление. Как может быть иначе?

— Собираетесь ли вы привлечь дополнительные ресурсы?

— Сейчас еще рано об этом говорить. Мы, конечно, надеемся на быстрое раскрытие. Но я все равно не совсем понимаю ваш вопрос.

Журналист, совсем еще молодой парень в толстых очках, протиснулся вперед. Курт Валландер никогда не видел его раньше.

— Я просто хочу сказать, что в Швеции сейчас до стариков никому нет дела.

— Нам есть дело, — сказал Курт. — И мы сделаем все возможное, чтобы поймать преступников. В Сконе много пожилых одиноких людей живут вдали от населенных пунктов, на хуторах. Они должны быть уверены, что мы делаем все, что в наших силах. — Он поднялся. — Когда будем знать больше, сообщим. Спасибо, что пришли.

Девушка с местного радио загородила ему дорогу.

— Мне правда нечего больше сказать, — улыбнулся он.

— Я знаю вашу дочь Линду.

Он остановился.

— Вот как? Откуда?

— Встречались иногда. То тут, то там.

Он попытался сообразить: может, он все-таки где-то ее видел? Может быть, они вместе с Линдой учились в школе?

Словно прочитав его мысли, она покачала головой.

— Мы с вами никогда не виделись, — сказала она, — вы меня не знаете. А с Линдой мы случайно познакомились в Мальмё.

— Вот как, — сказал Курт Валландер, — очень приятно.

— Мне она очень нравится, просто очень. Можно задать вам несколько вопросов?

Курт Валландер повторил все, что уже говорил, в микрофон. Охотнее всего он поговорил бы с ней о Линде, но не решился.

— Передайте ей привет, — сказала она, запихивая диктофон в сумку. — Передайте ей привет от Катрин. Каттис.

— Передам, — сказал Курт Валландер. — Обещаю.

Он вдруг почувствовал грызущую боль в желудке. Что это — голод или тревога?

Довольно, сказал он себе. Пора понять: жена ушла. Пора понять: в его отношениях с Линдой вряд ли что-то можно изменить. Остается терпеливо ждать, пока Линда сама не захочет повидаться. Жизнь такая, какая есть, и другой не станет.

Около шести полицейские собрались снова. Из больницы никаких новостей не было. Курт Валландер поспешно прикинул график ночного дежурства в палате.

— А зачем это? — удивился Ханссон. — Поставь там магнитофон. Любая санитарка может ткнуть кнопку, если старушка вдруг очухается.

— Это необходимо, — заверил Валландер. — Я могу взять на себя смену с полуночи до шести утра. Есть добровольцы подежурить до этого?

Рюдберг кивнул:

— Мне все равно, где сидеть, в больнице или где-нибудь еще.

Курт Валландер обвел всех взглядом. В свете неоновой лампы парни выглядели бледно.

— Ну и куда мы пришли? — спросил он.

— С Ленарпом закончили, — сказал Петерс. Несколько человек под его руководством за день обошли все ленарпские дома. — Никто ничего не видел. Но, может, через пару дней они припомнят что-нибудь? Сейчас они запуганы. Там одни старики да еще какая-то молодая польская семья. Живет там, похоже, нелегально, но я не стал их трогать. Продолжим завтра.

Курт кивнул и поглядел на Рюдберга.

— Полно отпечатков пальцев, — сказал тот. — Может, это что и даст, хотя сомневаюсь. А так — меня больше всего заинтересовал узел.

Курт посмотрел на него вопросительно:

— Узел?

— Узел на удавке.

— И что с этим узлом?

— Странный узелок. Я таких еще не видел.

— А ты удавки-то раньше видел? — поддел его Ханссон, нетерпеливо переминаясь в дверях.

— Видел, — ответил Рюдберг. — Видел, видел. Поглядим, что даст этот узелок.

Курт знал, что больше из Рюдберга ничего не вытянешь. Но если тот заинтересовался узлом, то неспроста.

— Я съезжу завтра еще разок к соседям. Кстати, детей Лёвгрена нашли?

— Этим Мартинссон занимается, — сообщил Ханссон.

— Мартинссон? Он же дежурит в больнице? — удивился Валландер.

— Он со Сведлундом поменялся.

— И где его теперь черти носят?

Этого никто не знал. Курт позвонил на коммутатор, где ему сказали, что Мартинссон ушел час назад.

— Позвоните ему домой. — Курт Валландер поглядел на часы. — Сбор завтра в десять. Всем спасибо и до завтра.

Не успел он остаться один, как зазвонил телефон. Мартинссон.

— Извини, — сказал Мартинссон. — Я забыл, что мы должны были встретиться.

— Как с детьми?

— Черт его знает! Похоже, у Рикарда ветрянка.

— Да не с твоими! Я имею в виду детей Лёвгрена. Двух дочерей.

— А ты что, не получил рапорт? — удивился Мартинссон.

— Я ничего не получил.

— Я оставил его девочке на коммутаторе.

— Проверю. Но сначала расскажи.

— Одной из дочерей пятьдесят, она живет в Канаде. В Виннипеге, что ли… где он там у них. Я совершенно забыл, когда звонил, что там давно уже ночь. Она сначала никак не могла понять, о чем я говорю. Только когда муж подошел к телефону, они сообразили, что у нас здесь произошло. Он, кстати, тоже полицейский. Настоящий канадский конный полицейский. Завтра мы свяжемся опять. Но она летит сюда, это точно. Со второй дочкой было потруднее, хоть она и в Швеции. Ей сорок пять, она готовит холодные закуски в ресторане «Рубин» в Гётеборге. А в свободное от закусок время тренирует команду гандболисток и сейчас с ними в Норвегии. Мне обещали, что ей дадут знать. Список остальных родственников Лёвгренов я передал на коммутатор. Их полно, но большинство живет тут, в Сконе. Кто-то наверняка проявится, когда прочитает газеты.