Николай Леонов - Почерк палача

И нанять нескольких отморозков на двух машинах тоже может. В подъезде и на лестнице вы со Станиславом никому не дадитесь, а расстрелять вас в машинной толчее большого ума не надо.

— Так, — согласился Нестеренко и кивнул, а сам подумал, что преступники хоть и стали другими, а дури в голове у них не убавилось. Допустим, убьют они Гурова, так ведь Орлов и Крячко их руками передавят.

— Ты верно думаешь, Валентин, — сказал Гуров. — Напрасно они в меня уперлись. В таком деле один человек — это всего лишь один человек. Хотя, признаюсь, Лев Иванович мне дорог, мы еще поборемся.

Пришел Станислав, занял свое место, его ввели в курс разговора, и он неожиданно жестко заявил:

— Вы все оперативники опытные, обсуждать ситуацию вам никто не мешает, но операцией в целом руковожу я. Ваш план мне не нравится, слишком много допусков; воевать с бандитами по наитию, рискуя нашими жизнями, я не позволю.

Гуров хотел было вмешаться, Крячко жестом остановил начальника и друга.

— Лев Иванович, я еще не закончил. Согласен, Нестеренко и Котов работают в Митине. Так что можете сейчас и отправляться.

— Поняли и поехали, — сказал Нестеренко, и оперативники ушли.

— А мы с тобой, Лев Иванович, будем действовать иначе. Свои машины мы паркуем у министерства, я беру в нашем гараже “Волгу” и вожу тебя на работу и обратно. Жить ты будешь на конспиративной квартире. Подождем, что эксперты выжмут из “Москвича”. Если в салоне найдут пальцы постороннего человека, то, вполне возможно, мы выйдем на убийцу в течение суток-двух.

— Я не согласен, — возразил Гуров.

— Пойдем к Петру, понадобится, обратимся к Бодрашову, убежден, меня поддержат, — Станислав говорил уверенно и нравился Гурову, который, глядя на друга, думал, что в создании такого самонадеянного и нахального начальника есть и его, Гурова, небольшая заслуга.

— Пока мы никуда не пойдем, попробуем договориться между собой, без генералов, — сказал Гуров.

— Пробуй, — согласился Станислав, но его тон и выражение лица не обнадеживали.

— Обнаружить пальцевой отпечаток в машине крайне проблематично, — начал Гуров. — Работа, которую сейчас выполняют эксперты, понадобится Игорю Гойде, когда перед ним будет находиться подозреваемый, для закрепления доказательств. Обождать сутки — просто их потерять. Не рассчитывай ты так наивно на науку, розыскнику она не помощник.

Вот Нестеренко и Котов — другое дело, они могут выйти напрямую. Время покажет. Хочешь поселить меня на другой квартире? Дело твое, мне безразлично. Хочешь возить меня в “Волге” да еще пледом прикрыть? Пожалуйста. А ты прокачал результат? Убийцу в Митине, предположим, мы не засекли. Гуров пропал, и, если убийца нанял молодчиков, они пару дней потыркались, сказали заказчику: мол, катись ты, старик, не морочь занятым людям голову. Далеко ты продвинешься в результате?

Станислав несколько растерялся; подражая Гурову, начал черкать чистый лист бумаги, затем сказал:

— Ты прав, но лишь в случае, если мы везде промажем. А если где-то проклюнется результат?

— Насчет экспертов я тебе свое мнение сказал, значит, надежда лишь на ребят. Это максимум два дня; за такое время никто не способен собрать команду и зацепить тебя. Так что ставим мою машину у министерства, и два дня я с удовольствием с тобой катаюсь.

— Хорошо, — неохотно согласился Станислав. — А если выставить “наружку” за Борисом Вагиным?

— И на что рассчитывать? — Гуров взглянул недоуменно. — Я уж не говорю, что вести наблюдение за оперативником сложно и дорого. Сколько нужно людей и техники? Ладно, пускай никто людские деньги не считает, и мы такие же. Но что ты ждешь? С кем может встретиться твой Вагин? С убийцей, которому сделан заказ? Да никогда в жизни.

— Хорошо, гений, беру свои слова взад. — Станислав махнул рукой. — Надоел ты мне со своей правдой, сил никаких не хватает.

Оперативники приехали в Митино, разыскали районную контору жилья, нашли кабинет начальника. Котов подтолкнул напарника, шепнул:

— Иди.

— Отчего я? Тогда уж пошли вдвоем.

— Сказал, иди! — рассердился Котов и ушел в другой конец коридора.

Нестеренко вышел лишь минут через двадцать чуть ли не в обнимку с усатым русым толстячком.

— Всегда рад, — гудел усатый. — Я приказал, значит, “ша”! Если какая заминка, звони, я им, бездельникам, головы поотрываю! — Он покосился на Котова, дыхнул перегаром и выкатился на улицу.

— Мировой мужик, чего ты уперся, не пойму, — от Нестеренко тоже попахивало. — Пойдем, взглянем на жэк, они скоро закрывают.

— Как ты верно когда-то заметил, Валентин, я — еврей. А твой “мировой мужик” — антисемит. Мне бы пришлось его уговаривать, а ты с ним не разлей вода, — сказал Котов, усмехаясь.

— Да откуда ты взял? — возмутился опер. — Заранее ты знать не мог, да и сейчас лишь предполагаешь.

— Я перестраховывался, а теперь знаю. Ты не заметил, как он на выходе на Меня посмотрел, а я к таким взглядам давно привык.

— Все ты врешь, — ответил Нестеренко. В коридоре жэка толкался недобрый народ, все на что-то сердились, но оперативники вошли в комнату, где их ждали.

— Мы, конечно, не знаем, кто у нас в какой квартире без прописки живет, — быстро говорила немолодая женщина в больших очках. — Наши документы в полном порядке, принимаем людей лишь из паспортного стола, все по закону.

— Лидия Степановна, не надо нервничать, — сказал Котов, слышавший, как к женщине обратилась знакомая.

— Я совершенно спокойна! — заявила несколько воинственно чиновница, и оперативники невольно переглянулись. Им стало ясно, что с законностью здесь не все в порядке.

— Вы работаете сегодня до шести? — спросил Котов.

— Я могу задержаться, — с готовностью ответила женщина.

— Сейчас половина шестого, — вмешался Нестеренко. — Не стоит и книги доставать, мы придем завтра к десяти. Вам это удобно?

— Конечно, конечно, — женщина понизила голос, хотя рядом никого не было. — Вы слышали, двух парней из десятого дома вчера убили?

— Ужас, — ответил Котов. — Слава богу, мы не по таким делам.

— Замечу, черных сильно прибавилось. Безобразие! А ведь у нас и депутаты живут.

Отделавшись от назойливой чиновницы, оперативники пошли по аллейке чахлого скверика, миновали пенсионера с детской коляской, не обратив на него никакого внимания.

Зато Робер внимание даже очень обратил на двух мужчин, вышедших из дверей жэка.

Он не торопясь поднялся, покатил коляску и вскоре узнал, что поступила команда проверить всех “черных”, проживающих в микрорайоне, особо тех, что без прописки.

Узнав цель визита неизвестных, Робер замурлыкал песню и решил, что, вернувшись в хату, махнет призовой стакан.

Вскоре на столе Гурова лежал список мужчин, каждый из которых теоретически мог оказаться разыскиваемым. Таких людей набралось всего двенадцать человек.