Алексей Пронин - Время жестких мер

Впрочем, так ли? Он остановился, словно вкопанный, двумя пролетами выше. Да, щеголеватую бородку и очки в оправе он точно не знал, но взгляд, которым его одарили… Он уже видел эти мрачные глаза, окруженные густыми бровями и шахматными клеточками мелких морщин. Где он их видел?.. Неважно. Опять не успел? Задержал дыхание, уставился вниз, в узкий просвет между перилами. Тишина, человек уже спустился, но дверь пока не открыл. Вернуться, схватить за грудки – где я видел ваши незабываемые глаза, уважаемый?

Он помчался дальше – оставалось освоить четыре марша.

Открыла Евгения, жена Вадика. Он вздохнул с облегчением. Не стала бы она так ехидно улыбаться, случись неприятность с мужем.

– Здравствуй, Евгения, – сказал он, тяжело дыша. – Не буду представляться, расшаркиваться, извини, верительные грамоты оставил дома. Ты отлично выглядишь.

– Спасибо, – усмехнулась Евгения, освобождая проход, куда он немедленно устремился. Маленькая лесть всегда спасает, давно подмечено.

– Дома твой ловец заблудших душ?

– Дома. – Евгения поморщилась. – В кабинете работает, – ткнула подбородком. – Сплошные посетители у него сегодня вечером. Тебя еще тут не было…

– Стоп, – Смолин застыл. – Какие еще посетители?

– Разные, – бросила Евгения и стала загибать пальцы, – сначала был сосед, ему понадобилось ведро для шампанского. Потом приехала сестра – занять денег. Потом пришел коллега из больницы – не знаю, о чем они говорили. Потом пришел еще один – незнакомый, сказал, что по важному делу. Уединились в кабинете. Вежливый, борода такая сексуальная, правда, улыбаться не умеет. Потом пришел ты. Я думала, бородатый вернулся – может, забыл что-то. Он ушел минуту назад…

Он весь похолодел.

– Вадик не выходил из кабинета?

– Нет, – растерялась Евгения. – Тот ушел, вежливо попрощался, сказал, что Вадик ему здорово помог…

Он забыл, что надо разуться, отпихнул обомлевшую Евгению, ворвался в кабинет.

Опять не успел! Подмигивал компьютер, телевизор в углу приглушенно передавал вечно неутешительный прогноз погоды. Вадик Кондратьев сидел за рабочим столом, лицом в клавиатуре, руки безвольно висели. Из горла сочилась кровь. Глаза Вадика были раскрыты, что не оставляло сомнений в его новом статусе…

– Минуточку… – нахмурилась Евгения. До нее не доходило. Потом она ахнула, зажала ладошкой рот. Потрясенно уставилась на Смолина. Горячий пар ударил в голову. Пришелец изложил какую-то просьбу, скорее всего надуманную. Вадик зарылся в компьютер. Посетитель оказался сзади – взглянуть на японские нэцкэ, коих Вадик расплодил целую коллекцию, и перерезал психиатру горло. Жене не навредил. Гуманист… Он бросился прочь из квартиры. Негодяй еще близко, не уйдет. Он вспомнил, где видел эти глаза. Угрюмый тип на «Х-5», приезжавший к Кире на улицу Бакинских комиссаров! Голосила Евгения, но он уже прыгал по ступеням. Уж в этом убийстве его никак не обвинят (разве что у Евгении свалится крыша). Он выбежал во лвор – сплошная тьма, центр называется, лабиринт аллеек – и ни одна не освещена, лишь под козырьком подъезда иллюминировала тусклая лампочка. Он отбежал от дома, завертелся на асфальтированной дорожке. Заработал мотор, зажглись фары, одна из машин, припаркованных у дома, стала выезжать задним ходом. Он бросился наперерез, но она уже выехала, развернулась. Он заметался, бежать к своей машине поздно, уйдет гад… Он припустил пешим ходом, надеясь, что водитель притормозит на повороте, и ему удастся вытащить его из машины. Идея оказалась сыроватой, машина ушла, не сбавляя скорости, он встал, тяжело дыша. Габаритные огни растаяли за кустами, он остался один в кромешной темноте.

Повернулся, чтобы бежать к своей машине. Не тут-то было. Ошибка вышла. Не за той машиной он погнался! Сноп света ударил по глазам, ослепил – водитель злонамеренно включил дальний свет. Еще одна машина катила от дома по узкой дорожке. Он заметался в свете фар. До столкновения оставалась секунда, когда он неуклюже взгромоздился на бордюр. И все же машина зацепила его крылом. Промчалась мимо. Ударило в левый бок, он покатился по жухлой траве, изобилующей пеньками и пустыми бутылками, воткнулся в кустарник, и… абонент стал временно недоступен.

Сознание он потерял не от удара машины, а от контакта затылка с твердым предметом растительного происхождения. Сколько времени он провалялся в кустах? Сгреб в кучку разбросанные клочки сознания, ужаснулся, вспомнив ВСЕ. Затылок горел, не хотелось к нему прикасаться. Левый бок превращался в саднящий нарыв. Славно он проводил осенний вечер… Он медленно вставал, ощупывал себя. Он мог ходить и худо-бедно соображать. Жадно закурил, примостившись под плакучим тополем, стал прислушиваться. Обрывки голосов прилетали с порывами ветра. Он помнил, что когда вломился к Кондратьевым, часы в прихожей показывали восемь вечера без нескольких минут. Три минуты спустя его сбила машина. Он отыскал на запястье часы, включил подсветку. Девять вечера… и несколько минут. Какая прелесть…

Он добрел до дома, где произошло преступление, встал за деревом. Полиция, судя по всему, приехала быстро. Уехала еще быстрее. Тело увезли, свидетелей опросили стахановскими темпами. Интересно, опросили даму с собачкой?

Местные жители толклись у подъезда. Большинство, как водится, пенсионеры. Охали, сетовали на разгул преступности, на то, что полиция занимается лишь констатацией факта, а на что-то большее у них зарплаты не хватает. Злорадствовал воинствующий атеист, он всегда был уверен, что предназначение жизни на земле – поставка душ для того света. Из разговора явствовало, что в одной из квартир на седьмом этаже убили ответственного квартиросъемщика, вроде бы врача, полиция уже была, опросила соседей, супруге убиенного сделалось плохо, и «Скорая», прибывшая с традиционным опозданием, увезла ее в больницу, а пустую квартиру опечатали…

Подниматься в квартиру он не стал. Бедная Женька. В одно мгновение – было все, а стало ничего. Он закрыл глаза. Почему убили Харчевского? Почему убили доктора? Они курили с Генкой на балконе, было чувство, что в него целятся. Целиться можно не только стволом, но и… микрофоном. Могли подслушать разговор с Кондратьевым насчет анализа вещества. Кому-то не понравилась фраза, что он постарается узнать, кому был продан редкий препарат…

Связно мыслить он не мог. Чувствовал себя куском говядины в мясорубке. Он дождался, пока сплетники разойдутся, забрался в машину, покатил прочь. Остановился у травмпункта. Доволокся до стойки регистрации, выпал в осадок.

– Хотите зарегистрироваться, молодой человек? – оторвалась от «Основ судмедэкспертизы» перезрелая заочная студентка.

– Мечтаю, – простонал он.