Алексей Пронин - Время жестких мер

– Ну, мать его… – только и нашелся что сказать Павел. – А обстоятельства случившегося?

– Спецоперация, – пояснил офицер. – Вчера после обеда весь отдел бросили на задержание особо опасного преступника. Старый крановый завод на Кировке – злодей отсиживался в заброшенном цехе. Стукнул бомжа по доброте душевной, тот и настучал… Начал отстреливаться во время захвата, зацепил двоих наших. Послушайте, уважаемый, вы уверены, что вы адвокат, а не журналист?

Циничная мысль пришла в голову: уж лучше так, чем насмерть. Следующий звонок – в справочное «Скорой помощи». Назвал фамилию, имя, примерные обстоятельства драмы.

– Да, была такая, – певчим голоском сообщила птичка на проводе. – Кондратьева Евгения Александровна. Сердечный приступ. Доставлена в 21–30 в четвертую городскую больницу. Вы ей муж?

Смолин вздрогнул. Муж теперь только с того света может позвонить.

– Я ей родственник. Скажите, пожалуйста, девушка, а есть сведения о ее состоянии?

– Все в порядке, не волнуйтесь. Больную уже перевели из палаты реанимации в общую палату. Но лучше повременить с визитами. Женщина находится под строгим наблюдением специалистов, ей ни в коем случае нельзя волноваться.

Он вышел из машины, чтобы размять кости… скрутила боль в левом боку, и очнулся он уже под колесами от резкого гудка клаксона. Водитель притормозил, но, обнаружив, что бедолага шевелится, поехал дальше. Ехать в больницу не хотелось наотрез. Стиснув боль зубами, он добрался до поста ГИБДД, где его остановили, проверили документы, дали подышать в трубочку и сжалились. За постом он сделал передышку, чем немедленно воспользовалась Альбина.

– Ты где, дорогой? – проворковала она миролюбивым тоном.

– В городе, – прохрипел он. – Назвать широту и долготу своего местонахождения?

– Не хочу за тобой следить…

– И не надо, – нашелся он. – Настоящая женщина должна следить за собой, а не за своими мужчинами.

– Не ерничай, Павел. Хочу сообщить приятное известие: к нам возвращается моя мама.

– Да, приятно, – подумав, согласился Смолин.

– Не мог бы ты малую часть сегодняшнего дня, например, вторую, провести дома? Она прибудет в шесть…

– На Финляндский вокзал? – шутил он из последних сил. – В пломбированном вагоне?

– Нужно навести порядок, закупить продукты, помыть, наконец, пол…

– И потолок…

– Какие несмешные у тебя шутки. Короче, ты будешь дома? – Альбина исчерпала терпение.

Сказать «нет» сил уже не нашлось. Он твердо знал, что дома сегодня не появится ни при каких обстоятельствах, но зачем расстраивать супругу?

– Посмотрим, дорогая…

– В котором именно часу ты посмотришь?

С каких это пор она стала такой пунктуальной и требовательной? Он ответил, что не знает, и полностью выключил телефон. Полезных звонков все равно не дождешься. Иных уж нет, а те далече… Он проехал, заговаривая боль, через весь город, припарковал машину у недавно перестроенной гостиницы «Обь», расположенной в километре от Речного вокзала в живописном прибрежном месте. В фойе вошел, почти не сгибаясь. Улыбаясь из последних сил, заказал номер на восьмом этаже, снял из банкомата энную сумму, задумался, не снять ли девочку – а этого добра в фойе было предостаточно, и все ему улыбались, решил повременить, засел в кафе.

– У вас волчий аппетит, – заметила официантка, когда он заказал третью порцию отбивных. – Если бы все наши клиенты ели с таким удовольствием, мы бы работали уже на Багамах.

Он дополз до места, позвонил по имеющемуся в номере телефону, заказал бутылку виски и что-нибудь уместное в придачу. В «рисепшен» посчитали, что самое уместное – несколько чутких фей. Он топил в алкоголе печаль и грусть, когда в номер вторглась компания не обремененных комплексами девиц, одна другой страшнее, и заявили, что они всегда готовы. Барышни смеялись, галдели. А он не был готов к веселью. Насилу их выпроводил, последнюю пришлось выталкивать, не стесняясь в выражениях. Принял очередную дозу, а когда добрел до ванной, обнаружил там еще одну – она успела спрятаться и избежала позора выдворения. Путана сидела на краю ванны – в выразительных колготках (и, собственно, больше ни в чем), на голове шлюшки красовался рыжий парик. Дама курила, пуская к потолку колечки дыма.

– Ты клоун? – ужаснулся Смолин. Хорошо, хоть бутылку прихватил с собой – немедленно припал к ней, чтобы все увиденное обрело хоть какие-то очертания приличия.

– Привет, – улыбнулась путана. Ее верхние зубы были широко расставлены, образуя щель, похожую на пробоину от пули, благодаря чему девица напоминала рыжего зайца. – Меня зовут Варвара. В смысле, Барбара. Ты уже дошел до кондиции?

– До какой, Барби?

– До нужной, – шлюшка заразительно захохотала. Со знанием отечественных комедий у нее все было в порядке. – Прими душ и пойдем в постельку.

– Пойдем, – промямлил он, – но только в том случае, если ты мне за это заплатишь.

Грусть не тонула, всплывала, он заказал вторую бутылку, надеясь отключиться. Варвара крутилась под боком, хихикала, ласкалась. Убираться восвояси ей претило категорически. Он смирился с ее бурным соседством. Что она с ним делала, он не помнил, очнулся на рассвете, на краю постели – еще немного, и произошел бы обвал. Полюбовался на два использованных презерватива, лежащих под кроватью вместо тапок, отполз, уткнулся в потное женское тело, в ужасе подпрыгнул, побрел в ванную. Когда вернулся, призрак проститутки продолжал преследовать, уже не спал, сидел на кровати, намекая ужимками, что прелюдию расставания надо провести «по-человечески». Он застонал и рухнул в кресло. Она его поняла, собралась, как прилежный новобранец.

– Скажи, Барби, – поднял он голову, – ты когда-нибудь снимаешь свой парик?

– Так это же не шапка, – резонно откликнулась девица. – И с чего ты взял, что без парика я буду краше? Знаешь, что под ним? – Она взялась за свои «волосы».

– Не надо, – испугался он, – я верю тебе. Надеюсь, это не тиф.

– И все равно ты забавный, – подумав, изрекла Варвара. – С тебя две тысячи, мальчик. Немного, согласись. С тех, кто мне не нравится, я беру четыре.

Он безропотно отдал деньги. Проститутка оказалась «честной» – не обчистила его за ночь.

– Ладно, болей, – буркнула она, чмокнув его в щеку. Вихляющей походкой направилась к двери.

Тоска разыгралась не на шутку. Похмелье рвало. Старые раны заявляли о себе дружной болью во всех местах. Он закутался в одеяло, уснул, зарядив будильник на два часа дня.

Он проснулся в два часа дня. На следующие сутки. Встал, привел себя в порядок, спустился в фойе, оплатил проживание еще на сутки вперед, заправился в кафетерии. Вывел машину с парковки и покатил, собирая пробки, на улицу Бакинских комиссаров. Странное чувство преследовало его. Он должен был вновь оказаться в этом месте, провести там какое-то время, подумать. Не бывает безвыходных положений, бывают люди, которые в них верят. Должна появиться ниточка…