Виктор Пронин - Каждый день самоубийство

– В этой сумочке у Татулина была валюта, – сказал Кувакин.

– И много?

– Да. Он сказал, что эту валюту дали ему вы. Для продажи. Это так?

– Господи, какая чушь! – Щеки Равской побелели от возмущения. – Это ведь придумать надо! Он что, ошалел у вас там от страха? Вот только что у меня была Лариса, вы застали ее, она рассказала, что и ее он оговорил – сказал, будто валюту ему дала она... А теперь, выходит, я? Какая мерзость! – воскликнула Равская. И Демин увидел, как дрогнули и напряглись ее ноздри.

– Таким образом, – проговорил Кувакин, – вы признаете, что сумочка эта ваша, но вы дали ее Татулину год назад без какой бы то ни было цели, так?

– Совершенно верно.

– Начинай, Коля, – сказал Демин.

– Что начинать? – с опаской спросила Равская.

– Я предложил ему начинать писать протокол допроса.

– Допроса?!

– Да. Мы оформим наш разговор как допрос, вы подпишете все свои показания, и они лягут в дело по обвинению гражданина Татулина в спекуляции валютой. Вот и все. Вам не о чем беспокоиться. Правда, я должен предупредить, что за свои показания вы несете уголовную ответственность.

– Как это понимать?

– Это надо понимать так: если вы умышленно введете следствие в заблуждение или дадите ложные показания, то будете привлечены к уголовной ответственности.

– И что мне грозит в таком случае? – нервно усмехнулась Равская.

– Не так уж много, – проговорил Кувакин, заполняя исходные данные в бланке протокола допроса. – Два года самое большее.

– Условно? – уточнила Равская.

– Условно – это самое меньшее, – ответил Демин. – Простите, но вода уже должна закипеть.

– Ах да! – воскликнула Равская и убежала на кухню.

– Ну как? – спросил Демин.

– Клиент созрел, – мрачно сказал Кувакин. – Она сейчас пытается кому-то звонить... Уже набирает номер, если я не ошибаюсь...

– Знаю. Я жду, пока она его наберет.

Демин открыл дверь и вышел в коридор.

– Мне Наташу, – услышал он голос Равской. Но в этот момент она увидела его. – Хорошо, я позвоню позже, – сказала Равская неестественным голосом и, положив трубку, ушла на кухню.

– Звонила какой-то Наташе, – сказал Демин, возвращаясь в комнату. – Подозреваю, что Селивановой. Но это всегда можно уточнить... Позвонить в квартиру, где жила Селиванова, и спросить, не было ли странного безответного звонка в шестнадцать часов, – он посмотрел на часы, – сорок пять минут.

Демин медленно прошел вдоль стенки, внимательно рассматривая многочисленные картинки, безделушки, статуэтки, лакированные клочки бумажек с изображениями обнаженных рук, ног, грудей – все это было вырезано из заморских рекламных упаковок... И вдруг остановился, воровато оглянулся на дверь. Прислушался. Быстро отодвинул стекло книжной полки, взял небольшую фотографию хозяйки и, быстро сунув ее в карман, снова задвинул стекло.

– Не помешает, – одобрил Кувакин.

А Демин чуть ли не отпрыгнул от стенки и с размаху упал в кресло, чувствуя, как часто колотится сердце, будто он совершил отчаянно рисковый поступок.

Вошла Равская, держа на вытянутых руках поднос с чашками кофе. На отдельной тарелке были разложены небольшие бутербродики с темно-коричневой сухой колбасой. Размер бутербродов был выдержан очень строго – они говорили о радушии и достатке хозяйки, но в то же время давали понять, что предстоит деловой разговор, а уж никак не банкет.

– Прошу, гости дорогие, – сказала Равская почти беззаботно. – Угощайтесь.

– О, Ирина Андреевна! – радостно воскликнул Демин, понимая, что у него это получилось лучше, естественнее, хотя бы потому, что его возглас был вполне искренним. – Вы спасли мне жизнь!

– Я это сделала с удовольствием! – быстро ответила Равская. – И надеюсь на взаимность.

В ответ Демин промычал что-то невнятное, поскольку успел сунуть себе два бутерброда в рот одновременно. Потом отхлебнул кофе и застонал от наслаждения.

– Нет, это не кофе, – сказал он твердо. – Это не кофе. Это нектар. Ирина Андреевна, вы должны дать мне рецепт.

– О чем речь! С большим удовольствием. Мне нечего скрывать от вас!

– Приятно слышать. – Демин вынул из кармана большой самодельный блокнот, из тех, которые он сам любил переплетать, отыскал чистую страницу и протянул Равской. – Прошу вас! Количество воды, кофе, сахара, секрет заварки...

– Я вижу, вы не любите откладывать дело в долгий ящик... С одной стороны, это хорошо... – Равская склонилась над журнальным столиком, но, увидев, что ручки ей не предложили, пошла в переднюю и через несколько секунд вернулась. Демин увидел, что ручку она взяла в своей сумочке. – Так вот, с одной стороны, это хорошо, но с другой стороны... у нас не будет повода для следующей встречи. – Она испытующе глянула Демину в глаза.

– Будет, – благодушно заверил ее Демин. – Это я вам обещаю. А дела действительно не люблю откладывать в долгий ящик. Поэтому не вызвал вас повесткой для допроса, поскольку время дорого.

– Что вы имеете в виду? – Равская протянула блокнот. Демин взял его, внимательно прочел написанное, склонил голову набок, еще раз окинув взглядом всю страницу.

– Что я имею в виду? Все. Например...

– Простите меня, пожалуйста, – перебила его Равская. – Не могу разговаривать, когда передо мной стоит немытая посуда.

– Клюнула? – тихо спросил Кувакин, когда Равская вышла.

– Как видишь. Прекрасный образец почерка. Вот полюбуйся. – Он вынул блокнот и показал страницу, исписанную только что Равской. – Эта красная паста, шариковая ручка, эти остроголовые буквы тебе ничего не напоминают?

– Да ведь записка на газетном клочке... С перечислением курса валют... Значит, она?! – восторженно прошептал Кувакин.

– Если эксперты подтвердят, – невозмутимо ответил Демин, пряча блокнот.

Равская еще у двери внимательно окинула взглядом обоих, но, не заметив ничего подозрительного, легко прошла в комнату и уселась в кресло.

– Ну, молодые люди, – сказала она игриво, – продолжим наши игры. Я вас слушаю. С сумочкой мы все выяснили. Кофе тоже снят с повестки дня. Что вас еще интересует?

– Вы замужем? – спросил Демин невинно.

– Ого! У вас темпы, я скажу...

– У нас очень невысокие темпы. Анкетные данные положено выяснять в самом начале допроса. Но поскольку мы гости, то не решились начать с этого. Закон, надеюсь, нас простит, да и вы тоже, возможно, не будете в обиде... Итак, вы замужем?

– Была. Сейчас нет.

– Развелись?

– Да, – сказала Равская отчужденно, давая понять, что не ожидала столь бесцеремонных вопросов. – Могу заверить, что данные в моих документах полностью соответствуют реальному положению вещей.

– У вас есть дети?

– Да. Дочь. Она в интернате. Я беру ее на выходные дни.

– Выходит, она с вами не живет?