Татьяна Степанова - Black & Red

– Станция «Новокузнецкая»… А у него сезонка, слушайте, Должиков, может, он тоже в области живет, как и Лукьянова? Следующая станция после «Новокузнецкой» – «Павелецкая», там и вокзал, – заметила Катя.

– А в Красногорск, где Лукьянова проживала, совсем другое направление. У него в пиджаке сотовый был, мы его изъяли в приемном покое, но там, как назло, батарея села, надо адаптер искать такой марки, как у него, чтобы зарядить и номера проверить.

– И все же, как убийца на мотоцикле узнал о встрече? Может, он знал и то, что никакого «племянника» у Вероники Лукьяновой нет?

– Я вот о другом думаю, – Должиков вздохнул. – Что такого мог сообщить этот Геннадий, что потребовалось так срочно его ликвидировать? Это дело мне все меньше и меньше нравится, Екатерина Сергеевна. Сначала убийство Лукьяновой, потом в Текстильщиках эта бойня, а теперь вот и прямо на улице, в центре Москвы, на глазах у всех. Я б его, этого мотоциклиста, если бы только догнал, то… Но он ездит как черт, как дьявол, вы представить не можете, как он там сиганул, точно каскадер.

ЧТО ТАКОГО МОГ СООБЩИТЬ СВИДЕТЕЛЬ? Старший лейтенант Должиков, кажется, задал самый важный на текущий момент вопрос, хотя пока и риторический. Катя шла по коридору розыска. Мотоциклист… Той ночью в Красногорске сосед Лукьяновой, помнится, тоже слышал рев мотоцикла…

– Екатерина, зайди, – позвал ее полковник Гущин. – Звонили из ЭКУ только что насчет пуль.

– Провели экспертизу?

– Одна из пуль не пригодна для исследований, а вторую «пробили», от пистолета «беретта» она, как и в случае с Лукьяновой, – Гущин покачал головой. – Ох, не дай бог откинет коньки наш свидетель… Такой конец, чувствую, оборвется безвозвратно…

– Будем надеяться, что он выживет, – сказала Катя. – А как допрос секретарши Деметриоса Ираиды Жураковой в прокуратуре?

– Она практически повторила то, что говорила вам с Должиковым. Но теперь снова придется вызывать, фото этого Гены предъявлять – может, видела его в обществе Лукьяновой, да и насчет квартиры, возможно, что-то знает.

– Она не говорила, что Лукьянова снимала квартиру, – сказала Катя. – Но раз Геннадий требовал деньги, то… он еще о смене замка упоминал, будто попасть в квартиру не мог. Выходит, что квартира его, он ее сдавал, а Лукьянова снимала и сменила там замки. Только зачем ей вторая кварира, раз она жила одна?

– Замок меняют, чтобы ограничить доступ, – сказал Гущин. – Значит, было что скрывать от владельца.

– А что она могла скрывать?

Гущин молчал.

– И как ЭТО ВСЕ – все, что произошло на Пятницкой, относится к тому, что произошло в Текстильщиках? В голове не укладывается. И при чем тут психолог Деметриос и его пациенты…

– Ты, когда с этим доктором будешь контактировать, ну, как мы в оперативном плане договорились, – Гущин прищурился, – будь осторожна.

– Деметриоса все МВД знает и вся прокуратура, весь институт Сербского, он один из наших ведущих консультантов.

– Консультант он, конечно, хороший, но… Два трупа, как видишь, и обе бабы молодые – Лукьянова, Вахина… А он… Нетрадиционный он.

– Какой, простите?

– Данные мне тут на него поступили. Нетрадиционной сексуальной ориентации он. Гомосексуалист. Причем всячески это скрывает, в том числе и от МВД скрыть пытался. Когда налицо два женских трупа, причем один безголовый, изуродованный, то… В общем, ты этот факт учти, когда будешь с ним находиться в оперативном контакте.

– Вы планируете его допрашивать?

– Да. После того, как мы допросили его секретаршу, это должно быть по логике вещей, хотя я бы не спешил.

А ЧЕГО НЕ СПЕШИТЬ, ДОЖИДАТЬСЯ, КОГДА ЕЩЕ КОГО-ТО УБЬЮТ?

Катя не задала вслух и этот чисто риторический вопрос. Вернулась к себе. Вот вам и выходные, последний день лета сегодня. На что она потратила, убила этот день?

Звонок. Она взяла мобильный, не глядя на номер: была уверена, что это Драгоценный. Желала, чтобы это был он – услышать родной голос, и сразу легче станет, и усталость, ночная усталость, улетучится, пропадет.

– Привет, как хорошо, что ты позвонил!

– Правда?

Катя едва не уронила телефон. Голос был не Драгоценного.

– Это кто?

– Я.

Похоронный тон. Совершенно загробный.

– Простите, но я…

– Не узнаете, конечно. Ну что ж, видно, и вторая встреча не в счет. Заново представлюсь: Ермаков Евгений.

– Женя? Это вы?

– Это я. Я хочу тебя видеть.

– А вы… ты где?

– Был на сеансе. Скажи мне свой адрес, я приеду.

– Я на работе, странно – снова мы на одной улице…

– В воскресенье на работе? А, я забыл, такая работа… Скоро освободишься?

– Практически уже.

– Тогда я сейчас подъеду.

Катя, выйдя из главка, увидела его на той стороне улицы возле машины. Отчего-то ей вообразилось, что он будет с букетом роз. Но у него не было букета.

– Привет.

– Привет.

– Прекрасная погода.

– Да, Женя.

Она не знала, что всего час назад, сидя в кабинете Деметриоса после прослушивания записи сеанса гипноза, Ермаков и его доктор не замечали «прекрасной погоды» за окном.

– Женя, что-то случилось? – спросила Катя, пристально вглядываясь в его лицо.

– Да нет.

– Ты выпил?

– Немножко. В баре после сеанса. Знаешь, какой сегодня день?

– 31 августа, последний день лета.

– Бывают дни, их хочешь забыть, а помнишь. У меня сегодня как раз такой. Почти что день рождения.

– Что-то было не так на сеансе? – спросила Катя.

– Поедем куда-нибудь, подальше отсюда, а?

Странно, но это самое «подальше» оказалось очень даже близким. Они просто обогнули Лубянку, свернули на Варварку и остановились у Москворецкого моста.

Василий Блаженный…

Вид на Кремль…

Красная площадь…

– Сто лет здесь не гуляла. – Катя, выйдя из машины, подошла к гранитному парапету.

Обернулась, Ермаков был сзади. Она не успела ничего – он обнял ее, крепко обнял и поцеловал.

– Не сходи с ума, – сказала она после паузы, которая длилась дольше, чем ей бы хотелось.

– Красивый вид… Торжественный. Почти как Невская перспектива.

– Ты жил в Питере?

– Ага, – он предложил ей руку, и они тихим шагом спустились с моста и двинулись вверх по Васильевскому спуску.

Куранты на Спасской башне пробили несколько раз.

– Так у тебя сегодня почти что день рождения? – Кате хотелось как-то развеселить, растормошить его. После этого поцелуя, горького, в общем-то, поцелуя, в котором были страсть, желание, было еще что-то – только не радость…

– Предлагаешь вместе отметить? Наши мысли сходятся. Я сразу понял, мы в чем-то похожи. А чего ты в воскресенье и вдруг на работе?

Катя смотрела на него. Ответить «в общих чертах»? То, что происходит вокруг доктора Деметриоса, касается и Ермакова. Он тоже фигурант, раз ходит в пациентах доктора-психолога, в окружении которого убивают.