Андрей Константинов - Ребус. Расшифровка

Ровно в шестнадцать нуль-нуль Лямин позвонился в квартиру заместителя по оперативной работе начальника ОПУ ГУВД полковника Константина Евгеньевича Фадеева. Пока полковник выбивал для своей племянницы комнату в милицейском общежитии (а дело это весьма хлопотное), Гончарова продолжала пользоваться гостеприимством своих родственников. Дверь открыла Ирина. Сказать, что она была удивлена, – ничего не сказать:

– Ваня?! Привет!.. Ой, это мне?

– А кому же еще, – горделиво ответил Лямка, вручая девушке букетище белых роз. (Кажется, именно так должны вести себя все настоящие джентльмены?)

Гончарова растаяла и смущенно показала рукой: мол, проходи. Иван вошел в прихожую, разулся, надел полковничьи тапочки и вопросительно посмотрел на Ирину. Та, недоумевая, провела Лямина в выделенную ей на время отдельную комнату. Здесь Лямка по-хозяйски осмотрелся и, оставшись вполне удовлетворенным увиденным, протянул Гончаровой увесистый пакет:

– «Ягуаров» и «Дэвилов» не было, поэтому я взял зеленый «Гринольдс». Ничего?

– Наверное…

– Ты отнеси их в морозилку, а то слишком теплые.

– Хорошо, – покорно ответила явно прибалдевшая Ирина и ушла на кухню.

Тем временем Иван уселся на застеленную тигровым пледом тахту, немного попрыгал на ней, проверяя на прочность, после чего выложил на стоящий поблизости стеклянный столик коробочку с надписью Durex. Вернувшаяся в комнату Ирина мгновенно обнаружила появление в ее спаленке нового предмета и удивленно-возмущенно воззрилась на Ивана. Тот ее удивления не понял, а потому как ни в чем не бывало продолжил светскую прелюдию:

– Ты как себя чувствуешь, Ир? Я смотрю, уже получше. Оклемалась?

– При чем здесь мое самочувствие? Это что такое?

– Ты ж не сказала, какие надо брать. Я полчаса выбирал и вот купил… с этими… с пупырышками. Нормально?

– Я и не думала, что ты такой подлец! Что, решил, что я такая ?!! А ну сейчас же забирай свои… пупырышки с ромашками и проваливай!

– Ириша, ты чего? Ты же сама мне сказала…

– Никакая я тебе не Ириша! Понял? Не знаю, кто и чего тебе сказал, а вот я тебе говорю – убирайся отсюда.

И для пущей убедительности Гончарова отвесила Лямке увесистую пощечину. (Кажется, именно так должны вести себя все приличные барышни?) В этот момент из недр квартиры раздался до боли знакомый фалеевский бас: «Ирка, ты мои тапочки не видела? Всегда же здесь стояли», после чего, предварительно постучавшись, в комнату вошел сам Константин Евгеньевич, собственной персоной.

– Ба, какие люди! Лямин, экипаж машины боевой. А я-то гадаю, куда мои командирские шлепанцы подевались? По делу зашел или так, чайком побаловаться?

– Он, дядя Костя, зашел по делу, – ответила за Ивана Гончарова. – Но дело свое он уже сделал и поэтому сейчас уходит. Тем более что чай он не пьет – предпочитает джин-тоники. Там, в холодильнике, как раз четыре банки стоят, можешь взять, если хочешь. Я думаю, Иван тебе не откажет.

– Да-да, конечно, я же это вам принес, – смущенно пролепетал Лямка, продолжая тереть ладонью багровое пятно на щеке. – Извините, Константин Евгеньевич, мне действительно надо срочно бежать. Ира, до свидания.

– Не дождешься, – фыркнула Гончарова и отвернулась. Иван выскочил в коридор, торопливо запрыгнул в кроссовки и, не завязывая шнурков, щелкнул замком входной двери. Вслед за ним из комнаты вышел Фадеев.

– Лямин, подожди, пойдем-ка покурим.

– Так ведь я же, Константин Евгеньевич, не курю.

– Тогда просто за компанию постоишь.

Они вышли на лестничную площадку и встали у батареи, к которой чья-то заботливая рука привинтила консервную банку, служившую местом сбора окурков. Сама лестница была чистой и ухоженной, что по нынешним временам для питерских парадных большая редкость.

– Ты, Лямин, смотри, девку мне не порть. Я за нее перед братом, отцом Иркиным, отвечаю.

– Константин Евгеньевич, да ведь я же правда просто по делу…

– Видел я твое дело. На столике в коробочке лежит. Или вы с ней собирались презики водой наполнять, а потом из окна на головы прохожим сбрасывать? Так сейчас вроде сентябрь на дворе, а не первое апреля.

Иван виновато опустил голову и промолчал. Да и что в подобной ситуации скажешь?

– Как мужик я тебя понимаю, – продолжил Фадеев. – Чего там говорить, в твои годы сам таким был. Как говорится, дружба дружбой, а куда либидо девать? Но для этих дел ты себе девочку в другом месте поищи. Ясно? Хотите встречаться – встречайтесь. Тем более что девка она неплохая, да и ты вроде не совсем дурак. Но если после этих ваших встреч с ней какой-нибудь блудняк случится, то я тебе лично своими руками… нет, не голову – женилку оторву. Без головы в наружке работать сложно, а вот без хрена – запросто. Это, наоборот, для работы как раз самое то – меньше будешь отвлекаться на мимо проходящих баб. Понял мысль?

– Понял.

– Ну, а раз понял, можешь идти. Да, а за джин спасибо…

Лямин вышел на улицу, ощущая себя полностью униженным и раздавленным. Конечно, бывали в его жизни моменты, когда ему делалось стыдно, но чтобы ТАК стыдно – такое с ним случилось впервые. Самое печальное, что в его башке не было решительно ни одной идеи насчет того, как теперь восстановить прежние отношения с Ириной: не простит ему Гончарова, ни за что не простит. Да и с Фадеевым получилось – хуже некуда. Вроде бы и неплохой мужик оказался, но кто знает, что у него на самом деле на уме. Может быть, как раз сейчас, в эту самую минуту он там наверху Ирку по комнате хворостиной гоняет? А она-то здесь вообще ни при чем.

От горьких раздумий Ивана отвлек писк мобильного, и второй раз за сегодняшний день номер звонившего не высветился.

– Слушаю.

– Ну, и где ты бродишь? Между прочим, времени уже почти половина пятого.

– Света, это ты?

– О, господи, конечно я. Ты, Ванька, какой-то странный сегодня, честное слово. Ну так где ты есть?

– Свет, я… понимаешь, я не смогу к тебе сегодня приехать. Я… очень плохо себя чувствую. И вообще…

– Так, понятно. А раньше позвонить и сказать ты не мог?

– Я твой номер куда-то записал и не нашел. А на трубке он не высвечивается.

– Какие же вы все-таки, мужики, сволочи. Я, блин, перед ним унижаюсь, сама… понимаешь, САМА пригласила! Сама себя предложила, а он теперь нос воротит. Заболел он, как же. Небось, подумал, что я вся из себя такая развратная, да?

– Да нет же, Света, ничего я не подумал, просто…

– Ладно, проехали. Я два раза навязываться не стану. Да и сама, дура, виновата – связалась с малолеткой. Может, у тебя там, в штанах, еще и не выросло ничего. Все. Пока, кавалер…

Словом, такая вот черная выдалась в этот день у Вани Лямина суббота. Да и то сказать, сколько их в календаре, красных-то? Раз-два и обчелся. Ну да, как говорил наш президент, зачистить можно любые проблемы. Главное с этими проблемами, опять же по совету президента, ночь переспать. «И все же, как с ними, с бабами, сложно», – подумал Лямка. А подумав, вернулся домой и весь остаток дня провозился за компьютером. Кесарю – Кесарево, а Ване – Ванино.