Андрей Константинов - Ребус. Расшифровка

«Изначально вставив (пропущено), возьмите черный конец (пропущено) в правую руку. Чтобы конец (пропущено) не ломался, на него следует подышать или слегка лизнуть. Подготовленный таким образом конец (пропущено) вставьте в шель (пропущено) и слегка подкрутите (пропущено), добившись натяжения (пропущено)».

Самое занятное, что как раз вчера в контору наружки приезжала проверка с центральной базы, которую сами «грузчики» любовно называют ЦУП (Центр Управления… Помётами). Так вот: проверяющие никаких изъянов в тексте не заметили и равнодушно прошли мимо. Так что творению Трушина суждено было если не пережить века, то уж до следующей проверки провисеть точно. Короче, народ лежал – и вчера, и сегодня. Один лишь Ваня Лямин в этот вечер откровенно маялся и скучал. Полчаса назад из кабака ушла Полина. Она вообще не слишком жаловала подобные мероприятия, а потому каждый раз отсиживала на них лишь протокольные полчаса-час, после чего по-английски исчезала. Естественно, Козырев вызвался ее проводить, и вот теперь Иван остался в полном одиночестве. Молодых «грузчиков» из экипажа Пасечника он знал плохо, а переместиться поближе к начальству стеснялся. Самое поганое, что на этот вечер у Лямина изначально имелись более многообещающие планы. Но в конце рабочего дня Ивану позвонила Ира и виноватым голосом сообщила, что родня по случаю достала билеты в Мариинку и неожиданно для нее сегодняшний вечер оказался занятым. Такая вот печальная история.

Лямин тяжело вздохнул, по-взрослому плеснул в пластмассовый стаканчик «Гжелки», и в этот момент к нему подошла Светка Лебедева, ведающая секретным делопроизводством отдела:

– Ну и почему мы такие грустные?

– Да нет, просто задумался.

– На нашей работе думать вредно. Позволишь присесть?

– Конечно, садитесь.

– Я что – так старо выгляжу? – спросила Лебедева и кокетливо поджала губки, сделав вид, что обиделась.

– Ой, извини, садись, пожалуйста. Тебе налить чего-нибудь?

– С удовольствием. Вот только… здесь же одна водка осталась. А так хочется чего-нибудь вкусненького, мартини например.

– Давай я в баре спрошу, может, у них есть. Подождешь?

– Конечно.

Ваня подорвался в бар. Наметившаяся перспектива все-таки провести остаток вечера в обществе женщины его не просто обрадовала – окрылила. Тем более что Светлана была барышней видной, и Иван ни за что бы не решился заговорить с ней первым. А тут на ловца и зверь бежит.

Мартини в баре не оказалось, однако Лебедева благосклонно согласилась на коньяк. Протискиваясь к своему столику с двумя пузатыми бокалами в руках, Лямин миновал компанию вышедших покурить «грузчиков» и услышал за своей спиной: «Грузчик, будь бдителен, не все то, что в воде плавает, – лебедь». В ответ на эту ремарку кто-то возразил: «Да ладно тебе, Серега, сам знаешь: хрен ровесников не ищет». Компания заржала, однако Иван решил не связываться и проигнорировал циничные мужланские намеки.

– Ну что, на брудершафт? – весело спросила Светлана.

– В каком смысле?

– Да в таком, что уже почти полгода в отделе работаешь, а зайти познакомиться поближе так и не удосужился.

– Просто повода не было, – замялся Иван.

– Если б хотел зайти, то и повод бы нашел.

Они со звоном чокнулись и отхлебнули по чуть-чуть. После этого Лебедева перегнулась через стол, на долю секунды продемонстрировав Лямину потрясающее по своему внутреннему содержанию декольте, и крепко поцеловала его в губы. От нее пахло алкоголем, вкусными сигаретами и терпким парфюмом. От сочетания этих запахов и затяжного поцелуя у Ивана закружилась голова. Впрочем, возможно, такую реакцию на молодой организм выдал упавший на прежде выпитую водку армянский коньяк апрашкинского розлива.

Год назад двадцатишестилетняя Светлана Лебедева перевелась в наружку из информационного центра ГУВД. На то у нее имелись две причины, причем обе достаточно веские. Во-первых, в наружке срок выслуги засчитывался как год за полтора, а, во-вторых, поголовье мужских особей здесь было на порядок выше, нежели в ИЦ. При этом оно выгодно отличалось многообразием видов и подвидов, среди которых преобладал homo nejenatikus («мужчина холостой»). Поначалу мужчины отдела приняли Лебедеву более чем радушно – в условиях наблюдающегося дефицита женщин на оперативной службе Светлана стала настоящей находкой.

С Лебедевой было легко. Нет, конечно, ее нельзя было назвать женщиной легкого поведения, однако и шибко тяжелым оно (поведение) также не было. Светлана просто и непринужденно вписывалась в любые мужские компании, при этом пила спиртное наравне с мужиками и не краснела даже от суперскабрезных анекдотов. С ней было приятно флиртовать, с ней было комфортно выезжать на природу, а при желании и определенном стечении обстоятельств можно было даже попроситься на ночлег, не рискуя при этом получить по морде за столь недвусмысленное предложение. Более того, некоторые счастливцы такое приглашение получали. Но вот дальше начинались проблемы. Нет, Светлана не относилась к той породе женщин, которые после первой же совместной ночи пытаются затащить мужика в загс. Однако одной-двух близостей было достаточно для того, чтобы Лебедева приклеивала к несчастному ярлык «моего мужчины», после чего окружала его заботой и вниманием столь назойливо, что мужчина взвывал и шарахался от нее, как черт от ладана. У Светланы была какая-то патологическая потребность в ежечасном уходе за «любимым», в результате чего объекты ее ухаживания порой доходили до такого состояния нервного и физического истощения, что нередко писали рапорта с просьбой о переводе в другой отдел. Мужские «измены» Лебедева переживала болезненно, но недолго, и через какое-то время опять бросалась на поиски «милого, дорогого, любимого, единственного». Надо ли говорить, что со временем подобный поиск увенчивался успехом все реже и реже: умудренные чужим опытом «грузчики» отдела продолжали с ней флиртовать и совместно распивать горькую, однако, будучи наслышанными о привычках Лебедевой, сокращать дистанцию не спешили.

Всех этих тонкостей Ваня Лямин не знал, а потому знаки внимания со стороны Лебедевой отнес исключительно к признанию собственных мужских достоинств. Тем более что после эпохальной драки с Володей Дроновым Иван возомнил себя чуть ли не настоящим мачо. Что же касается Светланы, то она с куда большей охотой попыталась бы завести роман с Пашей Козыревым, но увы… В отделе только ленивый не знал о его увлечении Полиной Ольховской. Так что делать было нечего – на безрыбье и Лямин Брэд Питт.

Что ж, Брэд-то, может, он и Питт, но зачем так много пить? Иван и Светлана успели немного поболтать, обменяться телефонами, выкурить по сигаретке (притом что Лямин в повседневной жизни был человеком некурящим) и опростать еще два по пятьдесят коньяку. После этого Лямка окончательно потерял способность адекватно воспринимать окружающую действительность, а также перестал ориентироваться в пространстве. Итогом стало бесславное падение со стула, закончившееся несколькими разбитыми предметами, а именно: надеждами на романтическое продолжение вечера с Лебедевой, носом Лямина и двумя заведенческими бокалами. Пока сердобольная Светлана хлопотала вокруг Вани, собирая кровь антисептической прокладкой Allways, «грузчики» по просьбе Нестерова поймали на улице тачку, бережно загрузили в нее немного пришедшего в себя после встречи с бетонным полом Лямку и транспортировали его домой, демонстративно записав номера купившегося на щедрые чаевые частника.