Джеффри Линдсей - Добрый друг Декстер [Литрес]

Он молча посмотрел на меня, а я на него. Если бы не парамедики, то мы пялились бы друг на друга до тех пор, пока голуби не начали бы вить гнезда на наших головах.

— Ладно, парни, — произнес старший, и мы отступили в сторону, чтобы открыть им доступ к Фрэнку.

Старший парамедик, похоже, оклемался и держался так, словно приехал наложить лангетку на вывихнутую лодыжку какого-нибудь мальчишки. Его напарник по-прежнему имел несчастный вид, и, даже находясь в шести футах от него, я слышал его прерывистое дыхание.

Я стоял рядом с Доаксом, наблюдая, как парамедики положили на каталку то, что осталось от Фрэнка, и повезли ее к «скорой». Я поднял глаза на Доакса и увидел, что тот снова в упор смотрит на меня. Неприятно улыбнувшись, он сказал:

— Значит, один на один. А я ведь тебя совсем не знаю.

Опершись спиной на изрядно побитый микроавтобус, он скрестил руки на груди. Я услышал, как захлопнулась дверь «скорой» и взвыла сирена.

— Один на один, — повторил Доакс, — и никаких рефери.

— Это что, новое проявление твоей деревенской мудрости? — усмехнулся я.

Я был страшно зол, потому что ради общего дела принес в жертву ботинок, прекрасную рубашку для игры в боулинг, ключицу Деборы и новый казенный автомобиль. Не говоря уже о своем хобби. И вот сержант стоит передо мной в рубашке без единой морщинки и выступает с пока неясными, но враждебными замечаниями. Нет, этот человек явно выходит за рамки.

— Я тебе не доверяю, — закончил он.

Очень хорошо, что сержант Доакс распахивает передо мной душу и обнажает чувства, однако я не должен позволить ему расслабиться.

— Не имеет значения, — сказал я. — После того как Фрэнка упаковали и доставили потребителям, наступает черед Кайла.

Он медленно покачал головой и произнес:

— Кайл не имеет значения. Он знал, на что идет. Нам важно лишь поймать доктора.

— Кайл имеет значение для моей сестры, — возразил я. — И это единственная причина, по которой я здесь нахожусь.

— Хорошо сказано. Я почти готов тебе поверить.

В этот момент у меня родилась идея. Должен признаться, Доакс вызывал у меня сильное раздражение, и не только потому, что лишил возможности заниматься важным собственным расследованием, хотя одно это было скверно. Но сейчас он критиковал мои действия, выходя за границы цивилизованного поведения. Поэтому нельзя исключать того, что раздражение является матерью всех открытий. Вероятно, все это не столь поэтично, но подобная максима имеет смысл. В общем, в запыленном черепе Декстера приоткрылась маленькая дверца, и из щели забрезжил неяркий свет. Декстер начал проявлять какую-то мыслительную деятельность. Доакс, конечно, может встретить мою идею без энтузиазма, если я не сумею доказать ему, насколько она гениальна. Я сделал пробный выстрел. В некотором роде я чувствовал себя как Багз Банни, пытающийся уговорить Элмера Фадда на смертельно опасное действие, а Элмер при этом понимает, что здесь что-то не так.

— Сержант Доакс, — начал я, — Дебора — моя единственная родственница, член моей семьи, и поэтому вы не имеете права ставить под сомнения мои обязательства. И в частности, потому, — продолжил я, борясь с искушением приступить к полировке ногтей в стиле Багза Банни, — что вы до сей поры занимались тем, что били баклуши.

Кем бы он ни был — хладнокровным киллером или кем-либо еще, — но парень не утратил способности испытывать эмоции. Наверное, в этом и заключалось основное различие между нами. Доакс хотел выглядеть таким незапятнанным в своем белом фраке, что был готов сражаться против тех, кто выступал на его стороне. На его лице я увидел тень гнева, а рычание его внутренней темной сущности стало почти слышимым.

— Бил баклуши, — повторил он мои слова. — Хорошо сказано.

— Именно так, — жестко произнес я. — Дебора и я с риском для жизни протирали подошвы, носясь по городу. И вам это известно.

Его желваки напряглись так, словно были готовы выпрыгнуть со своих мест, чтобы задушить меня. А внутренняя сущность Доакса взревела так мощно, что мой Темный Пассажир этот рев услышал и ответил ему тем же. Две гигантские невидимые тени поигрывали мускулами и пожирали друг друга взглядами.

Не исключено, что на мостовой появились бы куски разорванной плоти и лужи крови, если бы полицейская машина не выбрала этот момент для того, чтобы затормозить рядом с нами и тем самым прервать опасное противостояние. Из автомобиля выскочил юный коп, и Доакс, не сводя с меня взгляда, рефлекторно показал ему свой значок и жестом велел сваливать. Коп сунул голову в машину, чтобы проконсультироваться с напарником, а Доакс как ни в чем не бывало сказал:

— Ну ладно. У тебя есть какие-нибудь соображения?

Багз Банни, конечно, сделал бы так, чтобы Доакс сам до этого допер, но и то, чего я сумел достичь, было уже неплохо.

— Вообще-то, у меня есть идея. Но боюсь, она связана с легким риском.

— Угу, — буркнул Доакс, — я почему-то так и думал.

— Если это окажется не по тебе, предложи что-нибудь иное. Однако, похоже, других вариантов у нас просто нет.

Я буквально видел, как работает его мозг. Он понимал, что я забрасываю крючок, но в моих словах звучала изрядная доля истины, а в сержанте говорили злость и гордость, поэтому ему было на все наплевать.

— Выкладывай, — наконец проговорил он.

— Оскар скрылся.

— Похоже на то.

— В результате остался лишь один человек, который интересует доктора Данко, — сказал я и, ткнув пальцем ему в грудь, закончил: — И этот человек — ты.

Доакс не отпрянул, но на несколько мгновений задержал дыхание. Затем медленно кивнул и процедил сквозь зубы:

— Скользкий говнюк.

— Да, я такой. Тем не менее я прав.

Доакс отодвинул в сторону сканер, уселся в проеме открытой задней дверцы микроавтобуса и добавил:

— Продолжай.

— Во-первых, готов держать пари, что он добудет себе другой сканер, — произнес я, указав на лежащий рядом с ним прибор.

— Да.

— Поэтому, зная, что он нас слушает, мы можем дать ему услышать то, что мы хотим. То есть… — я изобразил свою самую лучшую улыбку, — кто ты такой и место, где находишься.

— Ну и кто же я такой?

— Человек, который устроил так, что его захватили кубинцы.

— Значит, ты хочешь использовать меня?

— Абсолютно точно. Тебя это не очень тревожит?

— Но он без напряга захватил Кайла.

— Ты будешь знать о его появлении. Кайл этого не знал. Кроме того, ты в подобного рода делах гораздо лучше, нежели Кайл.

Бессовестная, откровенная лесть, но сержант все-таки на нее купился.

— Да, я гораздо лучше его, а ты, кроме всего прочего, еще и жополиз.

— Никакого лизания, — усмехнулся я. — Это чистейшая правда.

Доакс посмотрел на лежащий рядом с ним сканер, затем на скоростную дорогу. Оранжевый свет уличных фонарей отражался в катящихся по его лбу и попадающих в глаза каплях пота. Доакс машинально смахнул капли, все еще глядя на I-95. Раньше он так часто и долго не моргая пялился на меня, что я ощущал неловкость, когда он в моем присутствии смотрел куда-либо еще. Создавалось впечатление, будто я невидимка.