Лина Бенгтсдоттер - Беатрис [Литрес]

— Свяжемся с датской полицией, пусть они его разыщут.

— А Бюле? — спросил Грегер. — Мы получили отчет от экспертов?

— Они скоро прибудут сюда сами, — ответила Стина.

Десять минут спустя у белой доски в зале заседаний стояли Кристоффер и Филип. Они получили заключение судмедэксперта, что с большой долей вероятности речь идет о самоубийстве. Нет, он не мог назвать точную дату, когда это произошло, но, по его оценке, прошло не менее пяти дней. Вместе с данными о том, когда перестали пользоваться мобильным телефоном, все указывало на то, что в момент исчезновения Беатрис Бюле был мертв.

— А что было на бумажке в кармане брюк? — спросила Чарли.

— Да-да, мы как раз собирались об этом сказать. Это письмо. Оно у нас в компьютере, так что можете взглянуть сами, — сказал Кристоффер и включил проектор.

Письмо было на страницу и местами промокло, но буквы все же можно было различить.

«Гурра и Давид!» — начиналось оно.

Далее следовало довольно бессвязное рассуждение о том, как они оба воспользовались его знаниями, а потом путем шантажа вынудили его уйти из предприятия, так что пусть воспринимают это письмо как средний палец с другой стороны.

Он их никогда не простит.

Она все время плачет. Иногда ненадолго засыпает, но потом снова просыпается. Машет ручками и ножками, и все начинается сначала. Я качаю, утешаю, кормлю, пою. Пою про рыбок, которые уснули в пруду, про котика-кота и про серенького волчка, который укусит за бочок.

А она все воет и воет, как этот самый волчок.

Она в тепле, сытая и сухая, и все же никак не может успокоиться.

К нам, волчок, не ходи — я не отдам тебе своего ребеночка.

Но ничего не получится. Я не могу защитить ее — ни от них, ни от себя. И я начинаю понимать то, что мне, пожалуй, было ясно с самого начала — эта история добром не кончится.

В отель они вернулись уже в двенадцатом часу. Ранее в тот вечер у Чарли состоялся долгий телефонный разговор с Чалле, которому она рассказывала о ходе следствия. Обычно его соображения и вопросы помогали ей рассортировать полученные сведения, но на этот раз она почувствовала себя еще более растерянной, когда положила трубку.

— Выпьем по бокалу на сон грядущий? — спросил Грегер, когда они вошли в фойе отеля.

Чарли кивнула. Они пошли в бар, но там оказалось закрыто.

— Поднимемся ко мне в номер? — предложил Грегер. — Достанем что-нибудь из мини-бара.

Чарли взвешивала — чего она хочет против того, что она должна.

— Я только сделаю один звонок, — сказала она. — Сейчас приду.

— Давай, — кивнул Грегер.

Он сказал ей, в каком он номере, и вошел в лифт.

«А я сейчас поднимусь к себе и все», — подумала Чарли, идя к лестнице. Но, когда она добралась до своего этажа, ноги сами понесли ее дальше.

Грегер открыл бутылочку красного вина с завинчивающейся крышкой, которую достал из мини-бара, налил по половинке в два бокала и протянул один из них Чарли.

Чарли не знала, куда сесть. На кровать — как-то слишком интимно, а диван казался таким маленьким. Грегер решил проблему, сев на ковровое покрытие и прислонившись спиной к стене. Тогда Чарли сделала то же самое.

— Тьфу черт, — сказал Грегер, — просто голова кругом идет.

— Согласна, — кивнула Чарли.

— Скажи, что мы раскроем это дело.

— Мы раскроем это дело, — сказала Чарли.

— У тебя получается как-то не очень убедительно.

— А как иначе?

— Поведай о ходе своих мыслей.

— Мои мысли никуда не идут. Они то несутся вскачь, то прыгают туда-сюда.

— У меня то же самое.

— Давай еще раз пройдем все с самого начала, — предложила Чарли. — Начинай.

Сделав большой глоток вина, она закрыла глаза, когда Грегер заговорил. Он начал со своих размышлений по поводу Густава, но она прервала его и попросила вернуться к Беатрис.

Тогда Грегер рассказал об исчезновении Беатрис, о следах, которые оборвались, толком не начавшись. Затем он продолжил, говоря о Густаве, его изменах, слухах о его бесцеремонности в делах, о том, как он обошелся с Паскалем Бюле, но также и о его тревоге по поводу ребенка. Потом заговорил о Фриде, ее детстве с родителями-алкоголиками, братом-наркоманом, ее психическом состоянии в последнее время, о котором существовали разные мнения. А также о том неизбежном факте, что она оставалась одна с Беатрис в тот момент, когда девочка исчезла.

Сделав небольшую паузу, Грегер перешел к совместной лжи супругов — вернее, сокрытию правды о том, что Густав не является биологическим отцом Беатрис.

Почему они не рассказали об этом? Считали, что это не имеет значения — или же по другим причинам? Это выглядело особенно странно с учетом того, что правда неизбежно бы всплыла — ведь у обоих взяли образцы ДНК. Ответы пока не пришли, но совершенно очевидно, что вскоре будет подтверждено — Густав не биологический отец ребенка. Впрочем, родители находились в состоянии шока, а в этом состоянии рассуждать логически довольно трудно.

Далее Грегер упомянул людей в окружении Фриды и Густава: Амина, сама потерявшая детей и солгавшая о своем алиби. Она знала привычки семьи, к тому же иногда гуляла с Беатрис, чтобы разгрузить Фриду. И еще Мадлен, отвергнутая любовница, ее выкидыш и рассказ Густава о том, что она угрожала его семье — что сама она, впрочем, отрицает.

Полчаса спустя, когда они выпили весь алкоголь и Грегер спросил, не пойти ли им опустошать ее мини-бар, Чарли подумала, что нашла среди коллег родственную душу. Пока она не понимала, отпугивает ее это или дает чувство спокойствия.

— Может быть, на лифте? — спросил Грегер, когда Чарли пошла к лестнице.

— Так всего лишь два этажа, — ответила Чарли.

— У тебя клаустрофобия? — спросил он и улыбнулся ей.

— Может быть, — ответила Чарли.

— Но тогда с ней надо бороться, — заявил Грегер. — Иди сюда.

Он протянул ей руку. Чарли вздохнула, но взяла ее. Едва они вошли в лифт, как она пожалела об этом. Казалось, закрывшиеся двери лифта сжали ей горло.

— Ты в порядке, а? — спросил Грегер.

Чарли помотала головой — ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок.

— Спокойствие, — сказал Грегер. — Мы сейчас приедем. Опасности нет.

Чарли не ответила, все в ней сжалось — мысли, губы, все тело. И только несколько секунд спустя, когда двери открылись, к ней вернулся контроль.

— Прости, — пробормотала она. — Сама не понимаю, что случилось.

— Это я должен просить прощения, — сказал Грегер. — Я не знал, что дело настолько серьезно.

— Ничего страшного.

Чарли достала карточку от номера, в глубине души надеясь, что мини-бар пополнен. К счастью, так и оказалось. Не тратя времени на то, чтобы доставать бокалы, она открыла бутылку, сделала большой глоток и протянула ее Грегеру.