Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

– Но вообще, – Ксюша лукаво улыбнулась и наклонилась прямо к его уху, при этом пряди её волос коснулись лица Артёма, – могу рассказать тебе свою самую страшную и невероятно позорную тайну. Хочешь? Только обещай после этого не думать обо мне слишком плохо.

Обняв его за плечи, она прошептала:

– Я так и не дочитала «Войну и мир» до конца.

И тут же отпрыгнула от него, притворно смутившись и закрыв руками глаза.

– Не осилила. Не смогла. Позорище, – простонала Ксения. Подождав секунд пять, она украдкой посмотрела сквозь пальцы на Артёма, и, поняв, что он заметил этот манёвр, смешливо взвизгнула и вновь отвернулась в сторону. – Не смотри на меня! Сама себя осуждаю. Обещаю исправиться! Честно!

– Кошмар какой, – вдруг подыграл ей Артём.

Ксюша не выдержала и расхохоталась, едва не упав на диван. Взглянув на Артёма, она увидела, что он тоже смеётся, и от совпадения их реакции ей неожиданно стало совсем легко и весело на душе. Ксюша была готова поспорить, что и Артём испытывает сейчас то же самое. К тому же то, что он способен развеселиться, внезапно тронуло Ксюшу до укола внутри – а ещё больше из-за того, что причиной его веселья смогла стать она.

– Твою проблему всегда можно исправить, – всё ещё не переставая улыбаться, сказал Артём.

Ксюша увидела – даже когда он расслабился, его взгляд, направленный на неё, не поменялся – разве что в нем прибавилось больше огонька.

– Знаешь что? Кажется, нам пора готовить ужин, – Артём, встав и подняв руку, на мгновение задумался, а затем неловко дотронулся до её плеча. – Сегодня снова моя очередь придумывать меню.

– Точно? Я могу и сегодня что-нибудь сообразить, – пожала плечами Ксения. Вчера Артём остался тут на весь день, пояснив, что «хочет посвятить себя общению с ней», и неожиданно предложил ей самой выбирать то, что она хочет приготовить, используя все имеющиеся в доме продукты. Сначала она растерялась и не придумала на завтрак ничего лучше овсяной каши (правда, с ягодами клубники). Но уже в обед соорудила куриные отбивные с помидором и сыром и даже ореховый торт, воспроизведя рецепт по памяти – однажды ей уже доводилось печь его на день рождения подруги Аниты. На ужин Ксюша соорудила пасту с креветками.

Артём ел всё, что она приготовила, с нескрываемым выражением удовольствия на лице, и каждый раз Ксюшу это страшно радовало. И даже сегодня, смотря, как он нарезает помидоры для украшения томатного крем-супа с фрикадельками, она понимала, что испытывает к Артёму огромное чувство нежности. Где-то в глубине души это беспокоило её – ведь, если брать ситуацию в целом, такое казалось неправильным, и со стороны Ксюши быть никак не должно. Но, видимо, мозг её, перегруженный страданиями до критической точки, попросту отказывался возбуждать какие бы то ни было волнения, предпочитая принимать в себя только позитивные чувства – и Ксюшу сейчас это вполне устраивало. Она даже не могла в последнее время сосредоточиться на своём романе – не исключено, причина была в том, что он тоже был мрачным.

– Может, мне когда-нибудь стать сценаристом любовных сериалов? – вслух спросила Ксюша, когда они заканчивали с ужином.

– Главное, чтоб они не были с уклоном в триллер, – ответил Артём, отправляя в рот последний кусок хлеба.

Она заметила тень улыбки на его лице.

– Я постараюсь, – кивнула Ксюша, и вдруг вспомнила свои похожие разговоры с дядей Ефимом – только тогда, при них, она отрицала возможность своего перехода в другие жанры.

От мыслей о дяде ей стало грустно. Ксюша от всей души понадеялась, что с ним сейчас всё хорошо.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Артём – похоже, перемена в её настроении не прошла для него незамеченной.

«Похоже ли это на него?»

– Да так, – Ксюша заставила себя улыбнуться, но, по ощущению, вышло это у неё не очень. – Я вспомнила про дядю. Это который тоже меня воспитывал, я говорила. Он работает в библиотеке.

– Правда? – Артём растерянно и одновременно удивлённо моргнул. – Ты раньше не говорила мне о том, кем он служит – потому что такое я бы точно запомнил. Моя мама работала там же. Выдавала всем книги.

– О… ничего себе, – протянула Ксюша. – В… той же? В Питере? Или, точнее, тогда в Ленинграде?

– Конечно, нет. Она жила в деревне Мотино. Отец однажды работал неподалёку – и как-то раз решил зайти… Так они и познакомились, как он мне рассказывал. Конечно, с большой неохотой, как обычно. Он вообще не любил про неё говорить.

– А может… это просто было ему тяжело? – осторожно предположила она.

Артём ничего не ответил. Ксюше показалось, что он медленно повёл плечами, а уголок его губ дернулся, но в следующую секунду он, как ни в чем не бывало, встал и молча начал убирать со стола.

Смотря на него, Ксения явственно ощущала, что у них имеется некое объединение, которое невозможно объяснить рационально. И то, насколько совпадали их мысли и чувства, перестало казаться ей удивительным.

Она ошибалась – и была этому рада. Несмотря на всё, что натворил Артём, он всё-таки был способен испытывать добрые чувства. Как и она, как и все нормальные люди. В этом Ксюша больше не сомневалась.

Сегодня у них всё прошло быстро и как-то по-особенному нежно. Ей казалось, причиной было их крепко установившееся взаимопонимание и душевная связь, благодаря чему физическая близость стала чем-то самим собой разумеющимся. Она чувствовала, как он действительно стремится доставить ей удовольствие, и старалась платить тем же ему.

После принятия душа Ксюшу почему-то сильно потянуло в сон, и она, обессилено рухнув в объятия Артёма, готова была задремать, когда услышала:

– Эта книга принадлежала моей матери.

– Мм? – Ксюша, сонно потянувшись, подняла голову и взглянула на него.

– Давно. Она хранила её на работе. Когда она переехала сюда к отцу, то устроилась в старую городскую библиотеку, рядом с Южной рекой. Потом её перенесли в центр Сертинска. Прежнее здание уже много лет как заброшено, и частично разрушено. А скоро, видимо, его снесут окончательно – там планируется застройка. Возведут элитные высотки для людей с большими деньгами. Все, как обычно…

Ксюша не стала спрашивать, как часто он бывал там раньше, и до каких пор. Когда она осторожно дотронулась до его виска, привлекая к себе внимание, Артём посмотрел на неё. В синих от темноты омутах его глаз плескалась глубокая, истинная печаль. Но было и кое-что другое, не менее глубокое. То, чего нельзя было объяснить слова.

Так же молча, Ксюша обняла его, чувствуя свежий аромат его тёплого тела и какую-то легкую дрожь – сейчас она даже не могла с уверенностью сказать, принадлежит ли она Артёму, или ей самой. Чувства, испытываемые им, горячей жидкостью наполняли и её сердце, разливаясь по венам и обжигая глаза. Она не знала, как это работает, да и, честно говоря, не хотела знать. Главное, что она могла соединиться с ним – а больше в данный момент ей ничего было не нужно.