Вероника Трифонова - Последняя жертва [litres с оптимизированной обложкой]

– Вот этого пока не надо, – мягко, совсем не осуждающе, с ноткой обеспокоенности в голосе проговорил мужчина. Голос у него оказался вполне приятным тенором. Он наклонился и укрыл её одеялом до пояса, а затем усадил её, сам расположившись сзади так, что она опиралась на его грудь. Ксюша услышала неподалёку шевеление, а затем у её рта оказалась маленькая плошка. Проглотив содержимое, она быстро ощупала его во рту языком и поняла, что эти небольшие предметы – три круглых, два из которых были плоскими, один выпуклый; а четвёртый – круглый и продольный, с ребрением посередине – очевидно, были неведомыми таблетками.

– Ты что, в этот раз решила их разжевать, что ли? – ласково, словно ругая маленького ребёнка, решившего попробовать на вкус мамин кошелёк, произнёс здешний хозяин, и, осторожно обхватив крепче её левое плечо, приблизил к губам стеклянный стакан. – Ну зачем? Вот, просто запей и забудь.

Он наклонил питьевую ёмкость. Ксюша послушно прильнула к нему и проглотила всю находившуюся в нем приторно сладкую жидкость. На вкус она напоминала шипучую, растворимую в воде таблетку от кашля или витамин. Судя по концентрации сахара, газовых пузырьков и кислоты, только одной штукой драже здесь явно не обошлось.

– Молодец, – похвалил её мужчина, отставил почти пустой стакан, судя по звуку рядом, на принесённый поднос, затем взял оттуда что-то звякнувшее, и перед Ксюшей оказалась тарелка, испускающая восхитительный аромат мясного бульона.

Он принялся кормить её с ложечки, каждый раз следя за тем, чтобы Ксюша всё проглотила. Жидкость была такой вкусной и ароматной, что Ксения даже не могла вспомнить, вызывала ли у неё когда-нибудь в обычной жизни какая еда такие сильные положительные эмоции.

Ей казалось, она никогда не ела ничего лучше. Помимо самого бульона, там встречались небольшие, размягченные кусочки куриного мяса и белого хлеба. Один раз она дернулась, пытаясь быстрее заглотнуть разом всё содержимое ложки, и оно выплеснулось из той.

– Тише, тише, – успокаивал её спаситель, аккуратно вытирая ей подбородок салфеткой. – Не торопись. Ты обязательно успеешь всё съесть.

Покормив Ксюшу, он не спеша уложил её обратно на подушку и укрыл одеялом до подбородка, а сам, забрав поднос, пошёл с ним в другое помещение. Она тяжело вздохнула. Её огорчил его уход. Когда он был здесь, рядом с ней, ей было хорошо и спокойно. Этот мужчина был с ней добрым и ласковым, похоже, проявлял к ней искреннее сочувствие, а главное – он спас её и проявлял заботу: кормил и лечил от последствий перенесённого переохлаждения. Что у неё: сильнейшая простуда? Грипп? Пневмония?

Судя по часам на стене, прошло двадцать минут, когда она почувствовала, что сильно вспотела. Однако дышать ей тут же стало легче – словно вся мокрота в лёгких превратилась в пол и вышла из неё.

Ксюша перевела взгляд на дверной проём. Хотя шума воды больше не было, оттуда всё ещё доносилось позвякивание.

Ох… Как долго.

Испустив хриплый выдох, она замычала и застонала, пытаясь привлечь его внимание. Сейчас ей сильно, до невыносимости, хотелось, чтоб он пришёл к ней и не оставлял. Поддержка и забота – вот в чем она сейчас отчаянно нуждалась после всего перенесённого ею ужаса. Они были нужны ей, как глоток воздуха, как сила, способная вернуть её к жизни. Ей было так больно и страшно, что она мечтала хоть о ком, кто был бы рядом. Кому было бы не всё равно.

Только когда хозяин дома вернулся и сел рядом с ней на разложенный диван, Ксюша, повернувшись в его сторону и, схватив его за руку – тот, как ей показалось, явно растерялся от этого – спокойно заснула.

«Надо будет обязательно расспросить его, кто он такой, и как меня нашёл, – думала Ксюша утром следующего дня. – А ещё – где мы находимся, и может ли он доставить меня домой, к Гоше. Ясно, что он ничего обо мне не знает. С ним просто необходимо завести разговор. Он, должно быть, неплохой парень…»

Однако, чем дальше Ксюша думала о нем, тем больше вопросов у неё возникало. Во всем этом было что-то странное. Например – почему незнакомец не отвёз её в больницу, если ей было так плохо? И если он нашёл возле лесной реки тело едва живой девушки со следами насилия – почему не обратился в полицию? Сообщил ли он о своей находке вообще кому? А если нет – то по какой причине?

«Спокойно. Это не такой уж важный повод для волнения. Может, он лесник, проживающий один в лесной избушке, и у него нет возможности выезжать в населенный пункт, потому что… ну, допустим, его привозят сюда каждый раз строго на определённое количество дней, а потом, так же, в оговорённый срок забирают, и связи здесь нет. Или он отшельник. Старовер-одиночка».

Или какой чокнутый тип, от которого хорошего не жди. Наподобие того чудовищного убийцы, от которого она сбежала.

Её сердце забилось сильнее. Ксюша попыталась встать с постели, но сил хватило лишь на то, чтобы принять полусидящее положение, оперевшись на подушку. Собравшись с духом, она отодвинулась вместе с той к низенькой спинке дивана, и, насколько смогла, прислонила подушку к ней, чтобы сесть повыше и удобнее. Дышала она уже практически свободно, хотя в её дыхании всё равно ещё слышался хрип.

Теперь она располагалась лицом к комнате.

На правой от неё стене было небольшое окно в старой деревянной раме. Небольшие светлые шторки скромно висели по бокам от него, давая естественному свету возможность беспрепятственно проникать внутрь. Под ним был стол, накрытый тёмно-бордовой скатертью до самого низа, и на нем стояла большая картонная коробка. Рядом с ней вперемешку лежали разноцветные коробочки поменьше – они очень походили на упаковки от лекарств. На самом углу лежала книга в толстом коричневом переплете, из середины которой торчала закладка. К столу была приставлена сложенная раскладушка – Ксюша предположила, что именно на ней и спит сейчас здешний хозяин, ставя её где-нибудь поблизости. В правом углу противоположной стены располагался деревянный стул, а левее стоял ещё один книжный стеллаж.

«Должно быть, он очень любит читать. К тому же логично – в месте, где нет ни телевизора, ни интернета, ни радио, книги – единственный способ развлечься, когда отдыхаешь. А может, он букинист? Коллекционирует здесь собрания сочинений и старинные издания. И содержит их вдали от шаловливых детей и вороватых родственников, способных покуситься на его коллекцию».

Впрочем, не факт. Вполне возможно, что весь фонд принадлежал его умершим родителям, дедушке с бабушкой, а он увёз это всё куда подальше, чтоб не мешалось, и использует никому не нужные книжки для растопки.

Ксюша поморщилась. Она терпеть этого не могла.

Почти весь пол покрывал старый, красный узорчатый советский ковёр – подобные обожала её бабушка Зина. Ими она увешала весь зал, по совместительству служащий им с дедушкой спальней, а ещё один лежал в спальне у матери. Они так и остались на своих местах даже после того как Ксюша, переехав к Гоше, стала сдавать свою квартиру.