Вито Франкини - Хищный зверь

Нардо обратил ее внимание на то, что табачница ни разу не выполнила его рекомендации до конца, ограничиваясь призывами к великой любви как к движущей силе космоса, а потому Сабина не пустилась вместе с ней в запутанные объяснения, а попыталась поработать с ее рассудком. Потом, с тех пор как Нардо объявил войну термину «любовь» и выбросил его из всех бесед, сделав исключение только применению его в отношении детей и родителей, Сабина стала более скептически относиться к нему. Она и сама долгие годы вздыхала, призывая истинную любовь, а теперь разочаровалась в этом утопическом чувстве, несомненно, переоцененном. Когда она наблюдала, как подруги поют в «Фейсбуке» гимны вечной любви, сопровождая их экстравагантными цитатами и мемами с цветочками и фоновой музыкой, ее начинало тошнить.

Читая вместе с новой подругой лавину сообщений от Маттео, она испытывала те же всплески адреналина, что и от мелочных нападок Роберто. Маттео умел проявлять юношеские чувства с той же страстью, с какой через пару минут сулил несказанные страдания. Проходило еще пять минут — и он просил прощения, потом его поглощала вульгарность, и он посылал на память фотографии своей интимной артиллерии в боевой готовности. Не успели они прочесть все послания, как преследователь увидел, что они в Сети, и пошел в прямую атаку.

Привет, гадкая паршивка. Шлюха .

Мариза вздрогнула — не исключено, что от удовольствия, как решила Сабина, уже привыкшая к этому механизму. Вооружившись мужеством, она попросила Маризу дать ей телефон. Вздохнув и сосредоточившись, напечатала ответ, при этом выдержав паузу минуты в две, может, в три, ибо это космическое время в таких перебранках, как говорил ее Бэтмен.

Привет. А ты кто? Ты убил моего Маттео и забрал себе его телефон?

Сабина была свидетелем, как Нардо пользовался этой фразой в похожей ситуации. Маттео ответил не сразу, как поступал обычно, — видимо, был выбит из колеи. Потом, вновь обретя тестостерон, утерянный после такой оплеухи, снова пошел в атаку, отвечая теми же словами:

Твой Маттео? Размечталась! Да ко мне очередь стоит! Глупая сука! Шлюха и засранка.

Прошло еще три минуты.

Я не стану с тобой разговаривать, пока ты не успокоишься и не вернешь мне деликатного и заботливого мужчину, который заставил меня потерять голову.

Открылся новый «канал»: возбужденному «эго» раненого животного было продиктовано условие сближения, которое теперь целиком зависело только от него. Мариза, ничего не знавшая об этих ментальных стратегиях, снова содрогнулась, может быть, напуганная слишком прямолинейной фразой, которую она сама ни за что не произнесла бы.

Сабина была уверена, что, спроси она ясно и определенно, Мариза не смогла бы ответить, хочет ли она снова увидеть этого кретина и встречаться с ним, а потому на это даже и не рассчитывала. Эту партию следовало разыгрывать с умом, и она была как раз тем человеком, кто должен с этим справиться. Чтобы завоевать доверие, она играла смело и дерзко и предсказала, что Маттео, еще раз сбитый с толку, сменит тон и перестанет ругаться. И он, как всегда с опозданием, оправдал ее надежды:

Могу я узнать, где ты была? У тебя уже полтора дня выключен телефон. И сегодня утром тебя не было в магазине.

Сабина спросила у Маризы:

— У тебя есть кто-нибудь из родственников, который живет далеко и к которому ты могла бы поехать вчера вечером?

— Да. Моя сестра живет в Сецце, это возле Лацио.

— Отлично. Он с ней знаком? Как ее зовут?

— Он никогда ее не видел, но знает, что мы с ней очень дружны. Ее зовут Амелия.

На этот раз Сабина не стала ждать трех минут, а отправила сообщение сразу:

Вчера вечером я ездила на ужин к Амелии и забыла у нее телефон. Он за ночь разрядился. Утром я опять заехала к ней, мы вместе позавтракали, и я вернулась. Когда включила телефон, я надеялась найти твои сообщения. Но, как обычно, совсем не все мне понравились…

Похоже, чтобы написать ответ, Маттео не раз подумал над каждым словом, потому что прошло несколько минут. Сабина за это время успела сходить в туалет, а Мариза — набрать воды в чайник. Наконец ответ пришел:

Прости меня. Ты ведь знаешь, какой я вспыльчивый. Но в этом есть и твоя вина.

Вдохновленная тем, что дело пошло, и удивленным видом подруги, Сабина выждала положенное время и продолжила:

Я не могу простить тебя, Маттео. Очень хотела бы, но ты меня пугаешь. Теперь я больше не боюсь потерять семью или те вещи, о которых мы так часто говорили, обнявшись. Я боюсь тебя, твоих угроз, твоей вульгарности. Я не хочу иметь дело с человеком, который способен меня так оскорбить. Ты когда-нибудь перечитывал то, что пишешь? Ведь я по-прежнему твоя Мариза, та самая, с которой ты разделил столько незабываемых моментов. Почему ты так со мной обращаешься? Потому что я не бросила все ради тебя? Или потому, что ты принимаешь меня за ту прекрасную блондинку, которую когда-то покорил? Скажи мне, как я могу тебе довериться? Подскажи мне способ. Те ругательства, которыми ты меня осыпал, не зачеркнешь, и боюсь, что у тебя их найдется еще много. А я этого не хочу. Они причиняют мне боль.

Прошло минут десять. Маттео, наверное, писал, зачеркивал и снова писал, совершенно пристыженный. Подруги попили чаю, а потом пришло уведомление о входящем сообщении, и Сабина позволила открыть его самостоятельно. Мариза довольно спокойно открыла чат и вдруг расхохоталась, да так, что подавилась кусочком кекса, который жевала. Сабина взглянула на экран и увидела, что Маттео, не найдя других аргументов, послал фото своего эрегированного пениса. Без всяких комментариев.

Они обе долго и от души смеялись, и этот смех их немного сблизил. И тут Сабина, чтобы лучше понять, как себя вести, попыталась выяснить, в каком состоянии души пребывает эта женщина, которая так слепо ей доверилась.

— Слушай, Мариза, а ты действительно любила этого субъекта?

— Да откуда я знаю, Саби? Был период, когда мне казалось, что люблю. А теперь не знаю…

— А что тебе в нем нравится?

— Ой, он меня иногда так смешит! И потом, ты уже поняла, наверное, что в постели он великолепен, просто сводит с ума.

— Это две очень важные вещи, я знаю. А кроме этого?

— А кроме этого — сплошные проблемы. Ты видела, как он меняется, когда сердится или вредничает?

— Но с самого начала, пока Маттео еще не показал, каков он на самом деле, ты действительно хотела все ради него бросить? Только скажи честно: я должна понять.

— Нет, я бы сказала, нет. Я знаю, что так не делают, не осуждай меня, но это была необходимость отвлечься и развлечься. Мне это было очень нужно.

— Я тоже женщина, Мариза, я тебя понимаю и не осуждаю. Но следи за моей мыслью, если можешь… Скажи, болезненная тяга к нему не увеличилась с тех пор, как он начал тебя преследовать?