Оливье Норек - Меж двух миров

— Тогда почему же вы продолжаете? Безнравственным приказам не подчиняются, разве не так?

— Эти грузовики, эти транспортные компании — основа экономики нашего города. Из-за того что их каждый вечер атакуют на нашей автостраде, они могут предпочесть другую дорогу, другой порт. Моя бывшая жена закрыла свой магазин одежды в центре города. Сестра Эрики ежедневно ездит на работу за сто пятьдесят километров, а кузен Корваля был вынужден за полцены продать свой ресторан. Туристы тоже уходят. Мы защищаем работу наших близких. Пытаемся удержать на плаву свой город. Изображаем пугала. Я вам еще не говорил, что в этом и заключается работа в полиции?

— А Макс со своими черными и коричневыми?

— Макс — это другое. Он полный идиот.

— Вы меня успокоили.

Второй раз за вечер из рации раздался голос Спринтера:

— ББП-четыреста, вертолет, для ББП. У нас намечается небольшая проблема. По передаточным сведениям с видеокамеры, их больше трех сотен, заграждения уже горят, они возвели их быстрее, чем предполагалось. Грузовики мчатся прямо на них. У вас есть пять минут, чтобы остановить их.

Пассаро повернулся к Миллеру:

— Вы готовы? Все остальное только слова.

Транспортная развязка 47,

называемая «пункт Ромео»

Тесным строем, бампер к бамперу, автомобили путейцев, пожарных и полиции прорывались сквозь тьму. Этот участок автострады А-16 на много километров был огорожен колючей проволокой высотой десять метров, о существовании которой Бастьен каким-то странным образом оказался не в курсе. Он знал колючую проволоку с шипами, способными проколоть шкуру животных, если те слишком близко подходят к границам поля. Но эта была в форме бабочек, колючих по краям и с острыми как бритвы крыльями. Эта была сделана, чтобы кромсать кожу, оставляя глубокие раны, а не просто отгонять. Эта была создана и задумана специально для людей.

Пошел мелкий дождь. В свечении фонарей морось портила видимость, как на старых видеокассетах.

На самом верху колючего заграждения Бастьен заметил зацепившуюся детскую кроссовку, потом обрывок свитера — промелькнувшие со скоростью подсознательных образов свидетельства ежедневных попыток перехода и отчаянного упорства беженцев.

Кортекс вдавил в пол педаль газа и обогнал колонну, чтобы встать впереди. Они миновали три десятка стоящих на обочине грузовиков, водители которых были вовремя предупреждены по рации путейцами о выставленных заграждениях. Кто-то из них боязливо оставался в кабине, а другие выбрались наружу и с фонарями в руке обходили свои прицепы, опасаясь возможных нелегальных пассажиров и повреждений, которые те могли нанести их грузу.

Перед ними, меньше чем в двадцати метрах, дорогу перекрывал гигантский костер, освещавший все вокруг ярче, чем полицейские мигалки. Старая мебель и заплесневелые матрасы, прихваченные в городе мусорные баки, покрышки, деревянные поддоны, ветки и стволы деревьев — все питало это впечатляющее пламя.

Тридцать грузовиков, флики и пожарные перед заблокировавшим движение огненным заграждением. Пробка, растущая прямо на глазах. Беженцы, невидимые и готовые идти на приступ. Наивысшее напряжение. И ничего.

Пассаро единственный из группы остался в машине.

— ББП-четыреста — вертолету, — бросил он. — Что ты видишь?

— Облетаем развязки с сорок третьей по сорок шестую, чтобы убедиться, что заграждение не для отвода глаз. Будем над вами через минуту.

— Они ждут? — спросил Кортекс.

— Нет. Проверяют.

— О’кей. Перехожу к светлому дню.

Кортекс обогнул машину и достал из багажника здоровенный фонарь с боковой ручкой «Поларион» модели «Абисс», который между собой они называли «Солнышко». Настолько мощный, что он был неприменим в городе; настолько мощный, что мог нейтрализовать человека, просто ослепив его. В два счета Кортекс забрался по боковой лестнице кабины первого грузовика на крышу. И нажал кнопку выключателя. Луч чистого света разогнал тьму и проявил силуэты.

Они перелезли через колючку. Их были сотни, лежащих в кюветах по обе стороны автотрассы, — единственный способ спрятаться, с тех пор как город вырубил все лесные насаждения на обочинах. Они были здесь, неподвижные, в десятке метров от полицейских. Кортекс спустился с крыши и подошел к своей машине.

— Твою мать, их много. И они повсюду. Если пустим газ, задохнутся все, включая фликов и водителей.

— В данной ситуации ключ к успеху — это количество, — уточнил Пассаро к сведению Бастьена. — Сейчас они все полезут в прицепы и спрячутся среди груза. В итоге горстке беженцев, возможно, удастся укрыться от нашего контроля и добраться до таможни парома, на несколько километров дальше. Но там совсем другая история. А в данный момент самое лучшее — это увидеть, какие грузовики они попытаются атаковать. Тогда будем знать, куда стрелять.

Где-то в колонне, как крик о помощи, раздался гудок. Потом второй. Бастьен обернулся, старясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь заднее стекло, тьму и дождь, а Пассаро уже заряжал в свой «кугуар» [51]гранату со слезоточивым газом.

И в этот самый момент они хлынули. Буквально.

С обеих сторон автотрассы из кюветов выскочили люди и бросились бежать в разных направлениях. Человеческое цунами обрушилось на грузовики, игнорируя все прочие попадавшиеся на их пути автомобили, будь то полицейские или пожарные. «Ниссан» ББП был мгновенно взят штурмом. Люди лезли на капот, забирались на стеклянную крышу, разбивали зеркала заднего вида; под их тяжестью треснуло ветровое стекло. Выйти невозможно.

Чтобы заблокировать колонну и помешать ее продвижению, двое мигрантов прокололи колеса первого тяжеловоза. Железный прут пробил стекло с водительской стороны, фары были вдребезги раздроблены каблуком. Водитель лег в кабине на пол, прикрыв голову руками. Дверца открылась, и его выволокли за ноги, бросили на землю и осыпали градом ударов. Нападение на головную машину позволяло дать время остальным забраться в следующие.

Брезент порван, задние двери выбиты, и постепенно грузовики были оккупированы. Когда один из беженцев приблизился, держа в вытянутой руке горящую ветку и готовясь швырнуть ее в кабину первого грузовика, его отбросило ударом пластиковой пули, потом еще одной. Пятью метрами дальше Кортекс перезарядил двумя новыми боеприпасами свой «флэшбол» [52]. Вольф, полоумный пес, стрелой носился слева направо, сбивая с ног все, что не было белым человеком. Нечувствительный к слезоточивому газу, как все собаки, он казался неутомимым и почти счастливым.

Столкнувшиеся с таким непривычным множеством нападающих, Пассаро и экипаж роты безопасности не имели иного выбора, кроме как попытаться деблокировать зону. Десятки гранат со слезоточивым газом фейерверком взлетели высоко в небо и упали на этот участок автострады, ставший полем сражения. Вокруг образовалось облако раздражающего газа. Ослепленным, с обожженной носоглоткой, едва не задыхающимся полицейским досталось ровно столько же, сколько беженцам.