Ли Чайлд - Джек Ричер: Часовой [litres]

И мобильник разблокировался.

Ричер пробежал глазами меню и нашел список входящих звонков. Звонили с четырех разных номеров. С трех из них звонок был только один раз. С четвертого – четыре раза. Ричер начал с него. Он выделил его и нажал на вызов. Ему ответили после трех гудков.

– Да? – услышал Ричер мужской голос.

Ричер не сомневался в том, что голос ему знаком. И еще ему показалось, что где-то там, на заднем плане, закрылась дверь.

– Слушайте меня внимательно, – сказал Ричер. – Генри Клостерманн мертв. Агенты ФБР едут обыскивать его дом. Будут примерно через двадцать минут.

Ричер дал отбой и направился к дому. Прошел крыльцо. Зашел внутрь. Прохрустел подошвами по кусочкам дверной рамы. Прошел по коридору. Мимо фотографий. И так далее, до самого конца. Он знал, что последняя дверь справа ведет в гостиную, так что выбирать пришлось из остальных трех. Он выбрал последнюю слева. И сразу нашел то, что искал. Кабинет Клостерманна.

Квадратная комната, окна с противоположных сторон. Перед одним из них, с правой стороны, рабочий стол, обращен внутрь кабинета. Большой и тяжелый, из полированного красного дерева, крышка обтянута зеленой кожей. За столом кресло хозяина, тоже зеленой кожи, обитой по краю мощными медными гвоздями с большими шляпками. Рядом с дверью книжный шкаф. У другой стены ряд шкафчиков для картотеки и документации, высотой примерно по пояс. Над ними выполненный маслом портрет в раме. Сталин. Изображен в своем привычном военном мундире эпохи Второй мировой войны. Ричер снял его со стены. С обратной стороны – совсем другой портрет. Адольф Гитлер. Ричер снова повесил картину, но теперь стороной, где изображен нацистский лидер.

Потом проверил ящики стола и шкафчиков. Все они оказались заперты. Он хотел было просто взломать их, но передумал. Как ни интересовали его исторические артефакты, имеющие отношение к Клостерманну и его эпохе, но работой, связанной с изучением и анализом документов и прочих бумаг пусть лучше займутся люди из ФБР. Чисто по привычке он заглянул за книги на полках, ничего не обнаружил, устроился рядышком с книжным шкафом и стал ждать.

Пять минут прошло в полной тишине, потом в коридоре послышались чьи-то шаги. «Идет человек средней упитанности», – подумал Ричер. В крепкой обуви. Старается не очень шуметь, но явно торопится. Звук шагов становился все ближе. Неизвестный подошел к двери и остановился. Повернулась ручка. Дверь тихонько стала открываться. Медленно. Край отошел от дверной коробки примерно на фут и остановился. В щели появился ствол пистолета. Вот в поле зрения Ричера он оказался целиком. А за ним и весь револьвер. Системы «Смит и Вессон». Модель 60. Первый в мире, изготовленный из нержавеющей стали. Специально приспособленный для того, чтобы избежать коррозии при ношении близко к телу. У полиции таких не бывает. Теперь видна и рука, сжимающая его рукоятку. А за ней и запястье. Торчащее из манжеты белой рубашки под серым рукавом пиджака.

Ричер с силой двинул ногой по двери. Она захлопнулась, защемив запястье незнакомца. Тот заорал от боли. Выронил пистолет, выдернул руку и отскочил назад. Ричер рванул дверь на себя, полностью распахнув ее. И увидел перед собой детектива Гудиэра, съежившегося у противоположной стенки и зажавшего запястье в пальцах левой руки. Ричер вышел в коридор. Схватил Гудиэра за лацканы пиджака. Потащил его в кабинет. Швырнул головой вперед в стенку под окном. А сам оперся на крышку письменного стола и стал ждать, когда этот человек перевернется лицом к нему и примет полусидячее положение.

– Думаю, на один вопрос вы уже ответили, – сказал Ричер. – На тот, который я задал вам в здании суда, когда мы с вами впервые встретились. О том, почему вы так озабочены тем, чтобы поскорее замять дело о неудавшемся похищении Резерфорда.

Гудиэр ничего не сказал на это.

– Значит, остался один вопрос. Что заставило вас помогать Клостерманну? Деньги? Или вас шантажировали? Что скажете?

– Убеждения, – выпалил Гудиэр. – Мистер Клостерманн трудился на благо спасения нашей страны. Нашей расы. Я гордился тем, что ему помогаю.

– Встаньте.

Тот не пошевелился.

Ричер оттолкнулся от стола.

Гудиэр поднялся на ноги.

– Снимите пиджак.

Детектив вынул руки из рукавов и сбросил пиджак.

– Расстегните рубашку.

Гудиэр стал расстегивать пуговицы, сверху, одну за другой, до самого пояса.

– Все расстегивайте.

Гудиэр повиновался и медленно распахнул рубашку. На левой стороне груди его Ричер увидел знакомую татуировку. Орел со свастикой.

– Возможно, вы слышали, что на днях вечерком я имел счастье познакомиться с вашими так называемыми братьями, – сказал ему Ричер. – Все они больше не члены вашей маленькой банды. И получили строгий наказ рассказывать всем остальным бывшим товарищам, что дом любого, кто не последует их примеру, будет сожжен. Вместе с ним.

– Не надо, – взмолился Гудиэр. – Не делайте этого. Прошу вас. Я выхожу из организации.

– Выйдете. Но не сразу. Ваши приятели сообщили мне, что Клостерманн планировал воссоздать гитлеровский «Храм света». Эти дураки даже не понимали, что это такое. Надеюсь, хоть вы-то лучше знаете историю.

– Вы не ошибаетесь, черт возьми, знаю. Я помогал мистеру Клостерманну разрабатывать каждый этап этого плана.

– Значит, вам известно о том, что на это событие приглашаются некие люди из всех штатов страны.

– Это верно, черт побери.

– Значит, у вас есть с ними контакты. С такими же отстойными группами в других местах.

– Стоп. Дальше я не пойду. Сяду в тюрьму, но предавать своих братьев не стану.

– Откажетесь, тюрьма покажется вам сущим раем. Но позвольте задать вам вопрос о ваших убеждениях. Вы ведь разделяли их с Клостерманном?

– Правильно.

– И Генри Клостерманн был вам брат?

Гудиэр кивнул.

– Нет, братом он вам не был, – сказал Ричер. – Он был русским агентом. И держал вас за дурака. И на каждом шагу просто использовал вас. Каждый божий вечер, вспоминая о том, какой вы тупица, он засыпал с улыбкой на губах.

– Зря стараетесь, Ричер. Я никогда в это не поверю.

– Видите этот портрет? – спросил Ричер, указывая на стену над шкафчиками для документов. – Он всегда здесь висел, когда вы бывали в этом доме?

Гудиэр встал и вскинул руку в нацистском приветствии. И тут же поморщился от боли, пытаясь сделать так, чтобы она была идеально прямой.

– Да, всегда, – ответил он Ричеру.

– А теперь снимите его. Посмотрите, что там с другой стороны.

Детектив не сдвинулся с места.

– Прикасаться к нему было бы богохульством, – проговорил он.

– Тогда я это сделаю сам.

Ричер шагнул вперед, но Гудиэр бросился вперед и преградил ему дорогу.