Валерий Галечьян - Месть зэка

— Ты не рыпайся, — посоветовал ему вполне мирным тоном его сосед справа, поджимая пленника на середину, — а то шабер в сонную артерию зафугасим.

— Что вы в конце концов хотите? — смирившись, спросил Дмитрий Дмитриевич, более всего желая вернуться назад, в безопасное кафе, за стол, начиненный яствами и выпивкой.

«Вот сидел, не знал своего счастья», — подумалось ему. И томная Татьянина улыбка высветилась прямо из мерцающего панорамного зеркала и пропала.

— Что мы хотим? — задумчиво спросил человек с темным профилем, не поворачивая головы к пленнику. — Самый пустяк, справедливости хотим. И знаешь, во сколько мы оцениваем справедливость?

— Не знаю, — глухо сказал Дмитрий Дмитриевич. — Вы уж сами цифру назовите.

— И ты нам сразу заплатишь, — утвердительно махнул тяжелым подбородком бывший зэк, как верно опознал его юбиляр.

— Сразу не пойдет, — возразил хоть и робко Дмитрий Дмитриевич, — мне надо деньги снять со счета…

— Со сберкнижки, что ли? — перебил сидящий впереди человек. — Так мы с тобой вместе поедем прямо завтра с утра.

— Умри! — резко приказал водителю главный. — Еще не добазарились о сумме, а ты уже о прихвате договариваешься. Ты парня убрал в тюрьму за свои грехи. Поэтому с тебя, дорогой, штраф — пятьдесят тысяч рублей!

— Кто же такие деньги держит на сберкнижке! Меня бы в тот же день замели, как я бросил бы их на сберкнижку. Я могу только снять со счета в банке и то не завтра, а максимум через день, потому что нужна подпись кассира…

— Так ты меня хочешь уверить, что свои кровные в банке держишь. Срока тебе падла, всего до завтрашнего вечера. Смотри! — грозно прервал главарь.

— А где, когда?

— Мы тебя сами найдем. — И тотчас вся компания выскользнула из машины и исчезла в подворотне.

Следующий день был похож на предыдущий, как два брата-близнеца. С опостылевшей ему самому аккуратностью Виктор строил свою бригаду на голой площадке перед бараком. Уже раздался пронзительный звонок — приглашение на работу, а он еще никак не мог правильно сосчитать своих «гавриков». Как всегда, последним явился Юрок. Бедняга полночи пробегал в поисках покладистого петуха и все безрезультатно. Теперь, злой и невыспавшийся, он искал, на ком бы сорвать злость. Обходя ряд, он наткнулся на парня по кличке Ласта с черной перчаткой на руке. Юрок, как говорится, стал искать солдатскую причину, чтобы к нему придраться, благо его поначалу никто не останавливал.

— Ты вчера в столовой дежурил? — спросил Юрок, бредя в строю между опостылевшими производственными корпусами. Ласта кивнул.

— Мне и Питеру пайки не досталось. Какая-то крыса увела. Или ты сам обсчитался. Короче, гони две пайки.

Виктор отстал от основной массы зэков, внимательно прислушиваясь к разговору, так как бессознательно он держал зуб на Юрка с того самого момента, когда тот стал выпендриваться перед новой нарядчицей.

— Я твой хлеб караулить не обязан, — огрызнулся Ласта, и тут же Юрок ударил его кулаком по зубам, потом по скуле. Ласта закрылся здоровой рукой.

— Ты чего же инвалида бьешь, животное! В натуре, ты даешь, Юрок!

Виктор грубо оттеснил Юрка от Ласты. В другое время Юрок подумал бы, стоит ли лезть на рожон, но сейчас еще в кураже от своих хорошо легших ударов он зарычал:

— Смотри, как бы и тебе голову не разбил.

Только это Виктору и нужно было. Теперь при любом разборе он смог бы сказать, что Юрок при свидетелях угрожал ему. А то, что разбор будет, он не сомневался. У Юрка все земляки в авторитете на зоне. Поэтому он так себя и ведет. Виктор без слов нанес Юрку хорошо рассчитанный удар кулаком в лоб, одновременно оглянулся и увидел большой деревянный ящик. Юрок отпрыгнул, выхватил остро заточенный напильник. Виктор с размаху ударил его ящиком по голове. Юрок осел. Виктор вырвал у него из рук напильник и вышвырнул за забор. Юрок поднялся, отер кровь с лица. Виктор, сжав кулаки, подошел к нему, но Юрок, присев на корточки, затряс головой:

— Хорош, пойду лицо умою.

Только отойдя к самой двери, он повернулся к Виктору:

— Еще не вечер, Витя, погоди, сочтемся, — пригрозил он и ушел.

Виктор, задав бригаде урок, спустился вниз. Хоть и оторопь брала его при виде лишенного всяких человеческих черт лица старшего мастера, но переговорить с ним было необходимо. Проходя мимо штабелей шкафов и кроватей, мимо кучи набросанных кое-как друг на друга бракованных диванных матрасов. Виктор вдруг услышал где-то сбоку, за плотной стеной трехстворчатых шкафов женские голоса. Он обогнул цех слева и увидел двух женщин, присевших на мягкий полосатый матрас. Одну из них он, конечно, сразу узнал. Да, это была Ольга, которую, не признаваясь себе в этом, он стремился увидеть сегодня. Видимо, ее собеседница работала в санчасти. — на нем был надет белый халатик, плотно обтягивающий ее зрелые бедра и грудь.

… — А если человек попал случайно? — видимо продолжая разговор, в запальчивости воскликнула Ольга и растянулась поудобнее на матрасе. — По судебной ошибке. Разве мало у нас еще беззаконий. И этот человек…

— Раз сюда попал, уже не человек, — безапелляционно поправила ее подруга. — Зэк! В зоопарке у обезьян тоже между ног висит, однако ты же не захочешь с ними спать.

— Я не о постели говорю, — возмутилась Ольга. — Мне кажется, ты не права. И среди них есть люди, только несчастные.

— И все-таки я, как мужчин, зэков вообще не воспринимаю. Неужели ты бы смогла?

— Знатные дамы раздевались при рабах догола, — улыбнулась Ольга.

— При этих раздеваться нельзя, — женщина в белом халатике поднялась покачивая бедрами. — Разорвут на части. Прощевай, подружка. Я пошла на прием. А ты поаккуратнее среди этого зверья.

Когда Ольга поднималась, Виктор поспешил уйти. Он подошел к кабинету Хацкова, но в нем никого не оказалось. Виктор сел поудобнее, приготовившись ждать, и тут дверь отворилась и вошла Ольга.

Не ожидая встретить здесь Виктора, она застыла у дверей, но когда он поднялся и жестом пригласил ее занять место, улыбнулась.

— Императрица, обреченные на смерть приветствуют тебя! — неожиданно для себя произнес Виктор и запнулся. Более всего он не хотел, чтобы она решила, будто он специально подслушивал.

Но Ольга, видимо, никак не связала его слова с предыдущим разговором.

— Разве вы обречены? — спросила она серьезно, и улыбка слетела с се губ.

— Здесь жизнь хуже смерти, — вырвалось у Виктора, хотя он вовсе не собирался жаловаться ей.

Ольга посмотрела на него с недоверием:

— Вот вы жалуетесь на судьбу, а выйдете и снова начнете воровать и грабить.

— Вы слыхали о такой статье как госхищение? — вспыхнул Виктор. — Я себе лично ни копейки не взял. А государство наше само кого хочешь ограбит.