Александр Горский - Охота на Лунина

— Да это не он, — сдержанно усмехнулся полковник, — это Светка. Она ж как раз в то время Лунина пирожками подкармливала. А под пирожки, сам понимаешь, любые секреты выведать можно.

— Ну, раз Светка, значит, все управление в курсе, — окончательно расстроился Дмитрий Романович.

— Все уже обо всем забыли, — попытался успокоить товарища Изотов, — к тому же совсем не факт, что убийства совершает тот же самый человек, что и год назад.

— Конечно, не факт, — постарался придать своему голосу убедительности Хованский. — Факт как раз в обратном. Тот человек был задержан, а затем погиб в результате несчастного случая. Так что, дорогой мой Виктор Борисович, Витенька! Найди мне того, кто это делает, но так, чтобы это непременно был другой человек. Ты понимаешь меня? Другой!

— Не кричи, Светка услышит, — пробурчал Изотов. — У меня есть одна рабочая версия, вот только, Дима, боюсь, она тебе не очень понравится.

— Излагай. — Хованский размашисто рубанул ладонью воздух. — Лучше плохая версия, чем совсем никакой.

— Тогда слушай. — Изотов уперся локтями в стол, а в голосе зазвучала уверенность человека, знающего цену своим словам. — Я имею основания полагать, что нынешние преступления совершает человек, хорошо осведомленный о ходе предыдущего расследования.

— Осведомленный — это как? — Левая бровь генерала нервно дернулась. — У нас, слава богу, не Европы, следователи журналистам интервью не дают, да и оперативники тоже. А тогда мы вообще старались к этому делу внимания не привлекать.

— Дима, — укоризненно вздохнул полковник, — я же сказал, не просто осведомленный, я сказал, хорошо осведомленный. А таких людей очень мало, и все они входили в следственную группу, занимавшуюся раскрытием тех самых убийств.

— Ты что, — на этот раз вместе с бровью вверх подскочил весь генерал, — думаешь, это кто-то из своих? Витя, у нас, конечно, всякого отребья полно, но чтоб такое…

— Вспомни Ангарск, — уверенно возразил Изотов, — там Попков тоже участие в поисках принимал.

— Надеюсь, у нас не так все плохо. — Хованский трижды постучал по полированной столешнице. — Хотя, знаешь, тут история такая странная приключилась. Этот Лунин, он ведь тоже три плюс два сложить может. Вот он сложил и понял то же, что и ты. Я имею в виду серию, копирующую предыдущие убийства. А те убийства, если ты помнишь, один в один повторяли сюжеты из книг нашей местной знаменитости.

— Короленко, — кивнул полковник, — читал, мне даже понравилось.

— Что тебе понравилось? — изумленно уставился на Изотова генерал. — Как людям головы отрезают? Я тогда чуть не полысел, пока то дело не закрыли.

— Головы — это, конечно, плохо, — хладнокровно отозвался Изотов, — а книги у него интересные.

— Ах, книги, — облегченно махнул рукой Хованский, — ну да, у меня жена тоже хвалит. Ты же в курсе, год назад Лунин ездил к Короленко в Засольск, вроде как на консультации. Уж не знаю, о чем он там консультировался, но душегуба потом повязал, причем лично. И вот что интересно: вчера наш дорогой Илья Олегович, не сказав никому ни слова, снова рванул в Засольск.

Внимательно слушающий Хованского Изотов удивленно прищурился и приоткрыл было рот, чтобы что-то сказать, но так в итоге и промолчал.

— А сегодня утром, — голос генерала подрагивал от возбуждения, — Лунина задержали во дворе дома Короленко. Сам Короленко при этом был убит ударом ножа, а его охраннику чуть раньше перерезали горло. Я велел Лунина отпустить, он ближе к вечеру приехать должен, но, сам понимаешь, ситуация неприятная.

— Дмитрий Романович, — судя по тому, что Изотов перешел на официальную манеру общения, начальник следственного управления понял, что сейчас услышит нечто особенно неприятное, — я составил список лиц, имевших полный доступ к материалам прошлого расследования и чью причастность к совершению новых преступлений предлагается проверить. Так вот, майор Лунин идет в этом списке под номером один.

— Подполковник, — вяло поправил подчиненного Хованский, — он ведь у нас теперь подполковник.

Дорога, ведущая из Засольска в сторону областного центра, была относительно свободна, и ничто не мешало Лунину, сидя за рулем, предаваться размышлениям, большей частью весьма безрадостным.

Некоторое время Илья размышлял о странности и непредсказуемости окружающего его мира. Вернее, не так. Он думал о странной и непредсказуемой враждебности окружающего его мира. Взять хотя бы этот год. Как ни крути, а все настолько странно и непредсказуемо, что и представить нельзя было. Хотя, конечно, представляли. Пытались представить. Илья вспомнил, как слышал по телевизору один из таких прогнозов. Комментатор, подтянутый, моложавый мужчина, уверенно рассуждал о том, что при удачном стечении обстоятельств российская сборная сможет оказаться в тройке сильнейших в медальном зачете на предстоящей Олимпиаде, а в худшем случае, если в Токио не поедут легкоатлеты, замкнет десятку. Странное, однако, бывает у людей представление о худшем случае. Как оказалось, в Токио не поехали не только отстраненные легкоатлеты. В Токио вообще никто не поехал. Токио… Вот интересно, сколько от Среднегорска до Токио? Пять тысяч километров, семь? Это сколько же дней ехать, если на поезде? Хотя, нет, прямо в Токио на поезде все равно не уехать, только до Владивостока, а там надо пересаживаться на корабль или самолет, чем там у них до Японии добираются. Хотя сейчас, должно быть, ничем.

Да уж, в этом мире все слишком непредсказуемо. Лунин печально вздохнул, да бог с ним, с этим миром. Мир-то как-нибудь выкрутится, думается, он и не такое видал. А вот он, Илья Лунин, неожиданности, особенно неожиданности неприятные, переносит крайне болезненно. Можно сказать, на дух не переносит. А ведь, похоже, сентябрь только начинает удивлять. Как там поется? Худшее, конечно, впереди? Эх, а как хорошо все складывалось в августе!

Если сравнивать себя (а Илья Лунин втайне от всех любил предаваться поэтическим сравнениям) с парусником, бороздящим просторы океана жизни, то фактически весь август паруса этого, пусть и не самого шикарного, но и отнюдь не худшего в мире, суденышка были наполнены попутным ветром. Конечно, ветер был не так уж силен, и рекордов скорости яхта, именуемая «Илья Олегович Лунин», поставить не могла, но зато легкий попутный бриз не создавал волн, качки и прочих неприятностей, традиционно сопутствующих значительным отклонениям от умеренных величин.

Все изменилось с приходом сентября, прямо первого числа. Ветер, наполняющий паруса скоростью и уверенностью в том, что за линию горизонта удастся заглянуть если не сегодня, то в обозримом будущем, куда-то исчез, на смену ему пришли холодные, стремительно меняющие направление порывы воздушных течений, которые так и силились сорвать и без того уже поблекшие от времени паруса с мачт, швырнуть их на палубу, а еще лучше и вовсе за борт. А теперь, ко всем прочим неприятностям, яхту занесло на рифы, которые хоть и скрыты под пенистыми шапками волн, но в любой момент могут надвое расколоть не приспособленное к подобным испытаниям суденышко.